Маленький человек из Опера де Пари - Клод Изнер

Виктор подложил хозяину апартаментов под голову подушки в пожелтевших наволочках. Кровь на шее подсохла, порезы действительно оказались неглубокими, но Паже повезло, что нападавший не задел сонную артерию. Виктор осторожно ощупал его затылок — под волосами обнаружилась незначительная шишка, такая же, как у него самого.

— Ну как? Я серьезно ранен? — слабым голосом вопросил Ламбер Паже.

— Нет. Нужно продезинфецировать и перевязать ваши царапины, они быстро затянутся. По-моему, со стороны нападавшего или нападавших это было что-то вроде предупреждения — ведь им не составило бы труда перерезать вам яремную вену, а они оставили всего-то пару ссадин. Меня же и вовсе просто оглушили…

— Куда вы? Не уходите!

— Я ищу, чем бы промыть и забинтовать вам шею.

— Раковина на лестничной площадке. Только убедитесь, что мадам Шанак убралась восвояси, а то она способна всполошить всю округу.

Пока Виктор суетился вокруг раненого, тот проявлял полнейшее бездействие.

— У вас найдется бинт? Или чистая тряпица?

— В шкафу есть простыня, разорвите ее на полосы.

— Вообще-то ей место на вашем матрасе…

— Ничего, обойдусь. Рвите без зазрения совести.

Виктор послушался, и когда перевязка была закончена, лицо Ламбера Паже словно выглядывало из огромного снежного кома.

— Попытайтесь немного поспать, а потом сходите к аптекарю или к врачу, — посоветовал ему Виктор.

— И что же я им скажу? — скривился Паже. — Что меня сбил омнибус?

— Придумайте что-нибудь поправдоподобнее, язык у вас хорошо подвешен. К тому же как только вы выложите деньги за лечение, вопросы о происхождении ваших ран у врача и аптекаря отпадут сами собой, ничего объяснять не придется. А теперь позвольте вас покинуть — мои совладельцы уже, наверное, соскучились.

…Жил на свете человечек,Сам не больше воробья.На охоте настрелял онМного дикого зверья.

— Это я, Адонис. Охота и правда была удачной.

Мельхиор Шалюмо запер дверь своей каморки, потер ручки и принялся раздеваться.

— Все прошло отлично, Адонис! Никто меня не заметил. Признай же, что я не лишен гениальности! Достаточно было нахлобучить берет, накинуть школьную пелеринку, влезть в пару галош, замотаться шарфом до самого носа, и — оп-ля! — перед вами миленький маленький мальчик, на которого никто не обращает внимания! За ними нужно было непременно проследить, понимаешь? Этот книготорговец, повсюду сующий нос, начинает меня нервировать… Ты что, не слушаешь, Адонис? Ах да, сочувствую, у тебя, надо думать, ужасно болит шея, но у меня хлопот полон рот, так что не могу прямо сейчас тебя полечить. Не хнычь, потерпи еще немного.

Мельхиор надел узкие брючки, хлопковую рубашку и темно-серый пиджак, аккуратно запаковал школьную одежду и положил ее на молельную скамеечку.

— Нужно вернуть эти тряпки в магазин. Знаешь, Адонис, упросить кучера следовать за пролеткой моей тетушки Аспазии, которая забыла меня, малютку, в «Магазэн дю Прентан», было нечеловечески просто. Он скушал мою байку и не подавился, к тому же я заранее отсыпал ему царские чаевые. Самым неприятным было то, что мне пришлось пожертвовать усами и побрить ноги. Ну да ничего, волосы отрастут! Коли собираешься сыграть роль надлежащим образом, нужно быть готовым войти в соответствие с ней, а чтобы войти в соответствие с ней, нужно в нее вжиться… Так, почти полдень. Надо срочно разыскать этого пьянчужку Рике. Он сейчас наверняка ошивается где-то в окрестностях казармы пожарных — ждет, что ему поднесут стаканчик вина…

По причине отсутствия фиакров на улице Ренуар Виктору пришлось свернуть на улицу Бертон. Он шел, не видя ничего вокруг и под ногами, по маковому цвету и заячьей капусте, пробивающимся меж булыжников мостовой, мимо дома, где когда-то жил Бальзак, и лечебницы для нервнобольных.[95] Лишь пение петуха за кованой решеткой в обширном саду, по которому бродили неврастеники, и Эйфелева башня впереди, чей силуэт четко выделялся на сером фоне квартала Гренель, ненадолго отвлекли его от напряженных размышлений.

На набережной Пасси кучер из компании «Юрбен» принял Виктора на борт желтой колымаги. Виктор забился в угол, привалился к оконному стеклу. От усталости и пережитых эмоций страшно хотелось спать, но нужно было еще придумать объяснение своему двухчасовому опозданию…

Кэндзи, раздираемый гневом и беспокойством, побарабанил пальцами по бюстику Мольера на каминном колпаке и прервал замысловатый рассказ Виктора — речь в нем шла о падении с велосипеда и о пустячном ударе затылком о мостовую.

— И вы полагаете, я поверю в эти бредни? Кстати, вы обращались к врачу? Нет? Я сейчас же вызову доктора Рейно, вам необходимы компресс и постельный режим.

— Что вы, нет смысла беспокоить доктора из-за какого-то синяка. — Помолчав, Виктор добавил, что успел прийти в себя в кафе, рядом с которым и случилось это досадное, но не стоящее внимания происшествие, и что велосипед и грязную рубашку он оставил у хозяина заведения.

— Стало быть, вам нужна рубашка, — решил Кэндзи. — Поднимитесь на второй этаж, Джины сейчас там нет. Все необходимое вы найдете в моей спальне. К рубашке можете подобрать галстук-«бабочку». Жозеф скоро придет, а у меня через час назначена экспертиза.

Пока Виктор наверху напряженно размышлял над двумя рубашками — шелковой бежевой и льняной белой, не зная, какую выбрать, Кэндзи вспомнил слова Таша, которая телефонировала ему сегодня утром: «Мы с Айрис уверены, что они снова взялись за старое и затеяли очередное расследование. Умоляю, присмотрите за ними, мы не хотим, чтобы наши дети стали сиротами».

Виктор подошел к большому зеркалу и окинул взглядом свое отражение в полный рост. Обнаружив, что отворот на одной штанине помялся, он наклонился расправить ткань, заметил под складкой странный отблеск, как будто туда завалился кусочек металла, попытался его достать и едва не вскрикнул — на указательном пальце появился глубокий порез, полилась кровь. Бросившись в ванную, Виктор сунул палец под струю холодной воды, забинтовал порез и вернулся в спальню посмотреть, что же его поранило. На ковре лежало тончайшее прямоугольное лезвие с острыми краями. Виктор аккуратно завернул его в лист бумаги, прихваченный со стола Кэндзи, спрятал в карман и направился к винтовой лестнице, соединявшей книжную лавку с жилыми помещениями. Проходя мимо кухни, он коротко поприветствовал Мелию Беллак, чистившую морковь.

— Великолепно, — проворчал Кэндзи, оценив выбор Виктора. — Это моя любимая. Что может быть элегантнее белой сорочки с черной «бабочкой»? Берегите ее. А теперь вы скажете мне, кто на вас напал.

Виктор изобразил полнейшее непонимание.

— Не надо мне тут разыгрывать святую невинность! — рявкнул Кэндзи. — Вы ничуть не изменились с тех пор, как я с вами познакомился. С младых ногтей обладаете даром убедительно отрицать очевидное. Еще ребенком вы лгали не краснея и делали это так обаятельно, что любой другой на месте вашего батюшки тотчас простил бы вам кражу сладостей из буфета. Сейчас происходит то же самое, только за пазухой вы прячете от близких уже не мармеладки, а кое-что посерьезнее, и с каждым годом ваши тайны все опаснее. Когда ж вы наконец осознаете свою моральную ответственность перед теми, кто вам дорог? И мой неугомонный зять от вас не отстает! Да вы скоро отцами станете, надо же думать о детях, черт побери!

— Кэндзи, ругаться вам как-то не к лицу…

— А вам не к лицу лукавить! Черт побери и еще раз черт побери! Вы не только отрицаете очевидное, но еще и насмехаетесь надо мной! Вы составляли опись библиотеки герцога де Фриуля, да? А может, нет? Может, вы были на ночном концерте в Катакомбах? Что вы там затеяли совместно с княгиней Максимовой, а?

— Ах, стало быть, Эдокси по-прежнему развлекает вас… сказками? Джине не понравится, если она об этом узнает.

Побагровев от ярости, японец нахлобучил цилиндр и грозно потряс в воздухе тростью с нефритовым набалдашником:

— Ну разумеется, лучшая защита — это нападение! Однако вы так просто не отделаетесь! Если я узнаю, что вы с Жожо все-таки ввязались в расследование, я вам… уши надеру!

— Это доказывает, что вы видите во мне сына, которого у вас никогда не было, — расплылся в улыбке Виктор. — И я счастлив.

— Паяц! — Кэндзи устремился прочь и так хлопнул дверью лавки, что колокольчик зашелся в истерике.

А Виктор возблагодарил небо за то, что в торговом зале все это время не было ни единого покупателя.

Через несколько минут вбежал Жозеф и уставился на коллегу круглыми от удивления глазами:

— Мне почудилось или это действительно Кэндзи сейчас промчался мимо, бормоча под нос проклятия?!

— Он подозревает, что мы опять ведем расследование, — вздохнул Виктор. — Кстати, пока не нагрянули клиенты, я должен поведать вам о моих сегодняшних приключениях.