Невинная для Севера - Дина Данич

операцией. Так что вот так и живу с ним. Он же, если не позаботиться о нем, так и будет бегать по своим делам, а затем голодным спать ложиться.

Валентина при этом смотрит на меня так, со значением.

— Да, он очень деловой мужчина, — осторожно соглашаюсь.

— Не то слово. Но может теперь остепенится.

Смущенно опускаю взгляд в кружку и допиваю отвар.

Что удивительно, мне и правда становится полегче. Уже не мутит так сильно.

— Спасибо, — искренне благодарю. — Очень вкусно. И кажется, работает.

Валентина тепло улыбается:

— Ты все равно полежи. Я сегодня сама справлюсь.

Она уходит, а я поддаюсь слабости и действительно ложусь поспать. Надеюсь, что так время пройдет быстрее до момента, когда Север вернется.

Я почти засыпаю, когда слышу, как щелкает замок опять.

Готовлюсь услышать еще какой-то совет от Валентины, но ничего подобного не происходит. Только острое ощущение, что атмосфера в спальне изменилась.

Забытое чувство зарождается в груди, и я, боясь обмануться, очень осторожно открываю глаза. А потом едва не плачу — ведь рядом с постелью стоит Сергей.

Не могу выдавить ни слова — просто смотрю на него. Как же я соскучилась…

Выглядит Север как и всегда — уверенно и спокойно. Пожалуй, даже слишком. Будто не он еще пару недель лежал без сознания в больничной палате.

— Привет, — первой нарушаю наше общее молчание.

Сергей делает еще пару шагов, и оказывается совсем близко. Он присаживается на край нашей постели, берет меня за руку и прикасается губами к моим пальцам.

— Привет, — хрипло отвечает. Затем второй рукой тянется к моей щеке и проводит по ней едва ощутимо, а у меня мурашки по коже от этого жеста. — Как ты себя чувствуешь?

— Наверное, это логичнее спросить у тебя.

Мне хочется броситься ему на шею, но после нашей небольшой разлуки я чувствую некую неловкость. Будто нет уверенности, что я имею на это право.

— Тебя выписали.

Он кивает.

— Хотел еще пару дней назад, но пришлось задержаться.

— Какие-то осложнения? — исп гауно спрашиваю, приподнимаясь. Голова начинает кружится, и конечно же, Сергей это замечает. Удерживает меня и мягко укладывает обратно на подушку.

— Валя сказала, ты почти не ешь.

— Не получается.

— Сегодня поедем к врачу. Пусть осмотрит.

Мне совершенно никуда не хочется ехать. Но я не спорю — Сергей прав. Это нужно прежде всего для ребенка.

— Хорошо.

Разговор как-то не клеится, и я уже начинаю отчаиваться, когда Север скидывает пиджак на тумбочку, а сам вдруг ложится рядом со мной. Притягивает к себе и укладывает меня на грудь.

— Соскучился, — скупо выдает он, а я готова разрыдаться от эмоций, которые во мне цветут от этого признания.

Осторожный поцелуй в висок только добавляет градуса происходящему.

— И я, — шепчу. — Я так скучала. Марк сказал, что нельзя никуда выезжать, и что надо ждать.

Север тяжело вздыхает. Прижимает к себе крепче.

— Алина, ты должна понимать, какая у меня жизнь. Если ты мечтаешь о простом парне, который будет носит тебе в зубах цветы, это не ко мне.

Наверное, впервые мы с Сергеем пытаемся говорить о наших отношениях. Это настоящий прогресс. И я очень боюсь спугнуть то хрупкое, что зарождается в этот момент.

— То есть на цветы можно не надеяться? — спрашиваю, затаив дыхание. Попытка перевести все в шутку оборачивается тем, что я слышу смешок. Даже не верю поначалу, а затем Сергей смеется. Коротко, отрывисто. Но впервые. И я даже приподнимаюсь, чтобы увидеть это.

Однако Север почти сразу становится очень серьезным.

— Это единственное, что тебя волнует?

— Если ты будешь рядом, все остальное не так уж важно, — признаюсь, глядя ему в глаза.

Никогда бы не подумала, что в моем сердце поселится такой суровый и холодный мужчина. Но ведь так случилось!

— Буду, — говорит он таким тоном, что у меня не возникает ни малейших сомнений. — С тобой. С вами.

Это такой потрясающий и удивительный момент, что мне совершенно не хочется его портить. Но я не могу не думать о том, что в той комнате.

— Что не так? — терпеливо спрашивает Северов. Я молчу, но в итоге решаю, что лучше не поднимать опасную тему.

— Все хорошо, — снова устраиваюсь у него на груди. В конце концов, научусь жить не возвращаясь к прошлому, о котором я ничего не знаю.

Мы оба довольно долго молчим. За окном слышатся голоса. Кажется, Кораблев снова кого-то чихвостит.

— Скоро Новый год, — тихо замечаю. — Может быть стоит нарядить елку?

— Еще почти месяц, — отстраненно отвечает Сергей.

— Ну да. Через месяц как раз. Если ты не против.

И снова наше общее молчание, которое затягивается. Но сейчас оно другое. Будто более вязкое, более тяжелое.

— Что тебя беспокоит? — наконец, спрашивает Север. — Дело в том, что ты ограничена в передвижениях? Или есть что-то еще?

— Все хорошо. Это просто токсикоз. Но это временно, так что не заморачивайся.

Мне стоит немалых усилий побороть искушение задать те вопросы, что меня гложут. Я ведь за эти две недели снова пару раз пыталась зайти в ту самую комнату.

— Алина-Малина, — вздыхает Сергей. — Ты совсем не умеешь врать. Выкладывай давай, что ты там еще себе напридумывала.

Вот тут у меня появляется четкое ощущение, что он и так все знает. Может, ему Богдановский слил все?

— Что в закрытой комнате? И почему туда нельзя заходить? — выпаливаю, а сама замираю, боясь услышать ответ.

Север молчит очень долго. Я даже начинаю уже сомневаться, что вообще ответит.

— Там мое прошлое, — наконец, произносит он.

— И мне нельзя это знать?

— Ну, судя по тому сколько раз ты пыталась, вариантов у меня нет, да?

Вроде и не звучит упреком, но мне становится стыдно.

— Прости, мне не стоило, но…

— Но ты любопытная и неугомонная, — заканчивает он за меня. — Я помню, Алина. Не думал, что придется это обсуждать, но ты ведь не успокоишься.

Молчу, подбирая слова для ответа. Впервые мне не хочется торопиться. Я очень боюсь потерять то, что есть между нами. И хотя эмоций у меня сейчас очень много, я стараюсь сдерживать их. Хотя в этот момент напряжена как струна.

— Там была детская, — продолжает