Токсичный ручей - Кей Си Кин

короткую секунду, прежде чем появляется Линда с подносом, полным чая со льдом. Ставя их на стол, она находит взглядом Иден, и понимающая ухмылка, появляющаяся на ее лице, заставляет меня нервничать из-за того, что ее рот собирается сказать дальше.

— Иден, ты не выглядишь такой счастливой, как в прошлый раз, когда была здесь. Если эти парни доставят тебе какие-нибудь неприятности, просто дай мне знать. — Она быстро окидывает всех нас взглядом, прежде чем снова переводит взгляд на Иден. — Тебе может не хватает впечатлений с прошлого раза. Арчи не выкладывается?

Она подмигивает Иден, когда Арчи выплевывает свой чай со льдом в приступе кашляющего смеха, но все мое внимание сосредоточено на том, чтобы сохранять спокойствие, потому что я чувствую, что моя голова вот-вот взорвется.

Она трахнулась с ним. Она трахнулась с Арчи? Кажется, у них не было такой атмосферы, но я думаю, что она трахнула меня, и посмотри на нас сейчас. Тобиас комкает салфетку в кулаке, глядя на голову Арчи сбоку, а Хантер потирает затылок, сбитый с толку таким поворотом событий и тем, как они заставляют его чувствовать.

— Линда! — Иден смеется, когда Арчи машет рукой у него перед лицом.

— Боже мой, Линда, это был не я. Оказывается, дело было и не в коллекции игрушек в ее ящике. Это был Ксавьер.

Все взгляды устремляются на меня, кроме Иден, которая опускает голову на руки, и мне требуется секунда, чтобы догнать ее. Ее плечи трясутся от смеха, а светлые волнистые волосы обрамляют лицо.

Почему мое тело внезапно расслабляется от осознания того, что она не спала с ним? Я чувствую, как моя грудь вздымается, когда липкое чувство ревности улетучивается.

— Ну что ж. Может быть, трахни ее еще раз, Ксавьер, она практически светилась. Это творит чудеса с женщиной. Я права? — Она гладит руку Иден, и та неохотно кивает, все еще держа голову в руках. — Я дам тебе несколько минут, чтобы определиться с едой. — Подмигнув, она переходит к следующему столику, продолжая свою работу.

Меня бесит, что я чувствую, как улыбка хочет растянуться на моих губах. Осознание того, что ее так так хорошо трахнули что было заметно на следующий день, сильно повышает ебаное самолюбие.

— Я хочу свои семь минут на небесах прямо сейчас, — говорит Тобиас, и Иден хихикает, убирая руки от лица. Она смотрит куда угодно, только не на меня, делая глоток своего напитка, ее щеки покраснели от смущения.

— Твой язык чертовски раздражает, — бормочет она Арчи, но он только шевелит бровями в ответ. — И ты уходишь далеко от темы. К тому же, вы, ребята, жульничали, так что никакие правила не действуют, — заявляет она, бросая многозначительный взгляд на Тобиаса, который надувает губы, как всегда, когда не добивается своего.

— Где ты видела Илану раньше? — Хантер, наконец, спрашивает, но я не скучаю по тому, как он перестраивается. Иден, черт возьми, околдовывает их всех, и это просто смешно.

— После похорон моего отца она появилась в доме и разговаривала с моей мамой снаружи. — Нервно закусив губу, она смотрит на Хантера, сидящего рядом с ней.

Его рука лежит на спинке кабинки, пальцы близко к ее плечу, и мне интересно, собирается ли он прикоснуться к обнаженной коже, выставленной напоказ. Это выводит меня из себя. Это моя потребность в контроле, потому что я отказываюсь испытывать какую-либо ревность, когда-либо. У меня вертится на кончике языка предложить ему поменяться местами, но он прерывает ход моих мыслей, задавая ей другой вопрос.

— Она тебе что-нибудь сказала? — спрашивает он, привлекая ее внимание, пока мы втроем наблюдаем.

— Не конкретно мне, но она предупреждала мою маму. Тогда я ничего не поняла, но когда я проснулась на следующее утро, все мои вещи были упакованы в мой G-Wagon, а мама истерически умоляла меня сесть за руль, в то время как внедорожник был припаркован через дорогу и наблюдал за нами. Навигатор привел меня сюда.

Я слишком сосредоточен на прикосновении его пальцев к ее гребаной загорелой коже, чтобы полностью осознать то, что она говорит. Я буквально вижу, как она наклоняется к нему ближе, позволяя ему с такой готовностью слететь с ее губ ее истории. Чувство стабильности Хантера делает это с людьми. Заставляет их чувствовать, что они могут рассказать ему все на свете, и это всегда для нашей собственной выгоды. Он выплевывает их легче, чем я, и это не вызывает у меня стресса.

— Твоя мама сказала, чем они ей угрожали? — Спрашивает Хантер, не отводя от нее глаз, и она кивает в ответ.

— Она сказала, что если я не сделаю, как они говорят, они убьют нас обоих, точно так же, как убили моего отца.

Боль от ее заявления омрачает ее голубые глаза, напоминая мне о душе, которая привлекла меня в ту первую ночь, когда я увидел ее.

— И что они хотят, чтобы ты здесь делала?

— Ходить в школу и получить диплом, живя с Арчи и его отцом, кроме этого, я понятия не имею. Моя мама тоже ничего не сказала. Но я хочу ответов. Для меня все это вообще не имеет смысла. — Ее взгляд падает на кончики пальцев Хантера, поглаживающие ее плечо, и она внезапно отстраняется, словно вспомнив о себе, и сосредотачивается на напитке перед ней.

— Эй, по крайней мере, у тебя теперь есть потрясающий сосед по комнате, — вмешивается Арчи, пытаясь поднять ей настроение, и нежнейшая улыбка украшает ее губы, и она выглядит совершенно другим человеком.

— Мне нужно знать…

— Привет, мальчики. — Что бы Иден ни собиралась сказать, ее прерывает появление Рокси и КитКат в одинаковых мини-юбках и укороченных топах. — Мы ничему не мешаем, не так ли? — Спрашивает Рокси, проводя языком по нижней губе, когда смотрит на нас. Пока она не видит Иден в конце, и выражение ее лица не сменяется крайним отвращением.

— На самом деле…

— Мы здесь закончили. — Иден как раз уходила, — прерываю я, снова игнорируя ее, но какими бы раздражающими они ни были, Рокси и КитКат создали идеальный отвлекающий маневр. Иден больше ничего не знает, чего бы она нам еще не рассказала, и мне нужно что бы она ушла, потому что чем дольше она сидит там, тем больше она действует мне на нервы, и это чуждое чувство меня не интересует.

— Нет, мне нужно знать…

— Не говори глупостей, Нафас. Это было ради нашей личной выгоды, а не твоей. Ты сказала нам все, что нам нужно было знать.

Обида, отразившаяся на ее лице, когда она