Девушка по имени Августа - Вадим Норд

В Гостином Дворе Александр собирался разжиться подарками. Что-нибудь для Августы и какой-нибудь изящный сувенир для матери. Желательно, чтобы сувенир был полезным в хозяйстве – часы, например, или блюдо. Абстрактные безделушки у матери как-то не приживались. Было несколько вещиц, но они носили сугубо личный характер, памятный. Что он купит Августе, Александр толком не представлял. Но тоже что-то нужное, чтобы она этим пользовалась. Нужное и красивое.

Увы, в эпоху тотального потребления и всеобщего товарного изобилия делать подарки так же трудно, как и во времена тотального дефицита, которые Александр застать успел, но знал о них большей частью по рассказам матери. «Хочется сделать подарок, а купить нечего», – вспоминала мать.

«Хочется сделать подарок, а купить нечего», – думал Александр, расхаживая по Гостиному Двору. Для «разгона» он решил начать с малого, то есть с сувенира для матери. Кружки, панно, тарелки на стену, вазы, Медный всадник в самых неожиданных ипостасях… Окончательно добила фарфоровая «Аврора», сделанная в стиле гжель. Представительный, огромный сувенир, от которого хотелось бежать подальше, не оглядываясь.

– А где матросы? – поинтересовался Александр у крупной, под стать «Авроре», продавщицы.

Та наметанным глазом разглядела в нем глумливого циника, всего лишь прикидывающегося потенциальным покупателем, и ответила без особого дружелюбия, перефразируя классическое:

– Вам матросы нужны или «Аврора»? Матросы у нас и отдельно есть. Революционные.

Фарфоровые революционные матросы (не гжель) были знатными – свирепые физиономии, косая сажень в плечах… А один так вообще был штопором. Вкручивай, нажимай на поднявшиеся кверху руки, и матрос достанет пробку из бутылки. «И кто-то ведь это покупает», – обреченно подумал Александр, отходя от прилавка.

– Пушечки есть зато, – сказала вслед ему продавщица, не столько пытаясь пробудить желание купить «Аврору», сколько по профессиональной привычке оставлять за собой последнее слово.

Но кто ищет, тот всегда найдет. Хотя бы комплект из трех красивых кухонных полотенец с рисунками на питерскую тему – Медный всадник (куда ж без него?), Петропавловская крепость, ангел на Александрийском столпе. Рисунки были графитовыми, или то были специально обработанные фотографии. Мелковат, конечно, подарок, но зато красив. Матери должен понравиться.

Справившись с одной задачей, Александр приободрился и начал искать подарок Августе. Планов заранее не строил, а решил купить то, на что, как принято говорить, «глаз упадет». Что-то личное, красивое, можно и не совсем полезное, потому что Августа любит безделушки, всю квартиру ими заставила, но лучше бы, чтобы полезное. Дарить полезное – это высшее проявление заботы, только надо подгадать.

А для того, чтобы подгадать, надо много знать. Александр припомнил то, что ему уже было знакомо из гардероба Августы, пытаясь хоть как-то оценить ее предпочтения, и обратил внимание на то, что коричневая сумка Августы была довольно поношенной. Ну, не «поношенной», потому что вещи из настоящей кожи служат долго, так «заслуженной», короче говоря – новая сумка была очень даже уместна. Точно такого же цвета, чтобы гармонировала с перчатками и сапогами. Гаммой туда, гаммой сюда – не столь уж и важно, главное не выходить за рамки светло-коричневого.

Стиль? Тут все просто. Емкая, красивая, не аляповатая, гибрид изящества и практичности. «Так и быть», – решил Александр и пошел покупать сумку.

От услуг милой, беспрестанно щебечущей продавщицы он вежливо отказался, сказав, что посмотрит сначала сам. Минут десять вдумчиво изучал ассортимент, выбрал три артикула и застыл в раздумье. Выбирать наиболее подходящее из подходящего нелегко. Все три сумки красивы, удобны, насколько мог судить Александр, и сделаны качественно. И стоили они примерно одинаково, с разницей в триста-четыреста рублей. Продавщица, поняв замешательство Александра, оживилась и ненавязчиво намекала на то, что если выбирать трудно, то надо покупать все три.

– У современной женщины должна быть как минимум дюжина сумок! – убежденно заявляла она. – А лучше – больше. Сумок, как и обуви, много не бывает…

– Вы правы, – согласился Александр. – Это шкафы бывают маленькими. И квартиры.

Иронии в его ответе продавщица не расслышала. Приняла за чистую монету, то есть – за прямое и безоговорочное согласие, и продолжила обработку.

– Если вы возьмете все три, то получите скидку пять процентов!

– Я возьму вот эту! – наугад сказал Александр.

– Вы уверены? – с надеждой переспросила щебетунья.

– Да, – ответил Александр и достал из бумажника кредитку.

«Все мужчины – жадины», – высказала взглядом продавщица.

Девушка явно не нашла своего места в жизни. Во-первых, вместо того, чтобы впаривать покупателю три сумки разом, могла бы обратить его внимание на перчатки и шарфики. Гораздо логичнее прикупить к сумке подходящие по цвету перчатки, нежели покупать три сумки сразу. Александр сам подумал о перчатках, но рисковать не стал. Попытка по памяти определить размер рук Августы закончилась воспоминаниями о том, что делают эти руки в минуты близости. Александр даже покраснел немного от смущения. В зеркало он себя в ту минуту не видел, но щеки ощутимо запылали, значит – покраснел.

Надо отдать щебетунье должное – искусством упаковки подарков она владела. Обернула сумку в два слоя серебристой подарочной бумагой, перевязала лентой, подрезала концы, чтобы бантик смотрелся красивее, положила в пакет, передала Александру и без особого энтузиазма пригласила приходить еще.

Утомившись хождением по магазинам («хороший шопинг отбирает больше сил, чем марафонский забег», – говорила одна из прежних пассий, спортсменка и шопоголик), Александр вернулся в гостиницу. Долго стоял под душем, словно пытаясь смыть с себя недельную усталость (ох, непростой выдалась неделька), а затем улегся на кровать и позвонил Августе.

– У меня две новости… – начал было он, но договорить ему не дали.

– Начинай с плохой! – потребовала Августа.

– В понедельник я уезжаю, – с оттенком грусти сказал Александр.

– А теперь давай хорошую!

– В понедельник я уезжаю, – повторил Александр.

– Все с тобой ясно. Дела закончены?

– Да, но… – Александру не удалось подобрать правильные слова, поэтому он сказал просто: – Уезжать не хочется.

– Мне тоже не хочется, чтобы ты уезжал, – ответила Августа. – Каждое расставание – оно как будто навсегда. Я все понимаю, я уже давно взрослая девочка, но… Ой, что это я несу? Чушь какая-то! У нас впереди целых два дня, а я уже начала впадать в меланхолию! Короче говоря – на выходные ты мой и больше ничей.