От Гринвича до экватора - Михаил Озеров

В этот день необходимо соблюдать ритуал, иначе в деревне не будет достатка. И крестьяне строго придерживались обычаев.

Дети леса

Еще в Коломбо мне рассказывали о Пейрисе, одном из крупнейших знатоков жизни веддов — аборигенов Шри Ланки. И добравшись до Махиянганы — селения в ста сорока километрах от столицы, я поспешил к нему. Первая встреча разочаровала: сухопарый, невысокий мужчина в клетчатой ковбойке; несмотря на бороду, ему не дашь больше тридцати пяти. А я-то представлял себе богатыря в летах, с лицом, изуродованным шрамами, в наброшенной на плечи леопардовой шкуре!

Но сколько уже раз я убеждался, что внешность обманчива! Пейрис оказался умным и знающим человеком, надежным спутником в нелегком путешествии.

Когда проезжаешь мимо джунглей Шри Ланки в машине, они кажутся обыкновенным лесом, скажем, нашей средней полосой. Но пройдешь по ним минут десять — и становится трудно дышать, пот заливает глаза, ноги — как ватные. Скоро Коломбо с его тридцатиградусной жарой и высокой влажностью вспоминаешь как райский уголок.

Проводник уверенно прокладывает дорогу, время от времени повторяя :

— Держитесь, мы уже близко.

Эти слова я слышал четыре часа подряд.

Наконец среди густой зелени появились хижины. Ни стен, ни окон — крыша из листьев кокосовой пальмы да подпирающие ее столбы. Самая большая хижина принадлежит вождю. Его имя Апиуэле. Он вышел навстречу с топором на плече. Вид у Апиуэле довольно грозный, хотя рост его от силы полтора метра. Впрочем, он выше всех в племени, не случайно веддов окрестили «ланкийскими пигмеями».

Апиуэле с нескрываемым удовольствием принял подарки: сигареты, конфеты, бетель. Особенно обрадовался бетелю и сразу отправил его в рот. Через полминуты губы и зубы вождя стали ярко-красными.

Апиуэле можно дать лет сорок. Но когда я справился о его возрасте, вождь, не раздумывая, ответил:

— Восемьдесят.

— Преувеличивает, — вмешался в разговор проводник. И пояснил: — Ведды сплошь и рядом не знают, сколько им лет.

Из трудов некоторых антропологов явствует, что во времена наших пращуров ведды заселяли всю Азию и даже Африку. Впрочем, кое-кто из ученых считает эту теорию маловероятной. Однако ни у кого не вызывает сомнений: они — первые обитатели острова. Название их народа переводится как «лесные люди». Аборигены занимались охотой, собирали ягоды и коренья — в общем, жили тем, что давал им лес.

В V веке до нашей эры на Цейлон прибыли первые пришельцы. Это был бенгальский принц Виджая со своими воинами. Как утверждает «Махавамса», принц был невероятно честолюбив и жесток. Даже его отец — правитель Северо-Индийского королевства — не смог ужиться с Виджаей и изгнал его. После долгих странствий корабль принца пристал к берегам Цейлона. Виджая объявил себя королем (первым королем в истории страны). По его приказу «лесных людей» стали вытеснять в засушливые голодные районы. И, несмотря на то что новоявленный властелин взял себе в жены дочь вождя веддов, его отношение к аборигенам не изменилось. Спустя несколько лет он прогнал супругу и женился на принцессе из Индии.

Виджая и его воины именовали себя «синха», что на санскрите значит «лев». Поэтому они нарекли остров «Сингаладвина», то есть «Львиный остров». Отсюда и пошло «Силон» (по-русски мы произносим «Цейлон»), а также наименование нации — сингалы. И хотя лев здесь никогда не водился, он изображен на государственном гербе и государственном флаге республики.

Сингалы составляют две трети населения Шри Ланки. Вот как описывал их русский ученый А. Н. Краснов: «Сингалезы — коричневые среднего роста люди с головою продолговатой формы и черными изящно в шиньон зачесанными волосами… Черты лица сингалезов красивы и приятны. Телосложение изящно, движения грациозны».

С юга Индии на остров почти одновременно с Виджаей переселились тамилы (вторая по численности народность Шри Ланки). Внешне они мало чем отличались от сингалов: чуть ниже ростом, и кожа потемнее.

Тем не менее между сингальскими и тамильскими королями начались кровопролитные бои за право обладать страной.

Никто уже не вспоминал о том, что десятки веков хозяевами здесь были ведды. Их безжалостно истребляли, отбирали последние клочки земли, загоняли в глухие джунгли.

Человек ко многому привыкает. Но не ко всему. Даже ведды — дети леса, закалившиеся в борьбе с природой и выслеживании зверя, ставшие настоящими специалистами в установке капканов, сборе меда, гибли целыми племенами в отведенных для них резервациях. На острове в Индийском океане происходила трагедия, подобная трагедии американских индейцев. И в США, и в Шри Ланке сохранилось ничтожное число коренных жителей.

И вот передо мной один из оставшихся в живых. Как же сложилась судьба его общины?

Вождь рассказывает, что племя раньше славилось охотниками. Но теперь зверей стало мало, редко удается подстрелить оленя или кабана. Главное занятие — земледелие. Земля обрабатывается примитивным способом «хена». В начале лета ведды вырубают и выжигают джунгли: зола идет на удобрение. В сентябре почву засевают. Если засуха не погубит урожай, к следующей весне вырастают батат (сладкий картофель), рис, маис. Правда, через два-три года земля истощается, и тогда нужно переходить в другое место.

Мясо ведды жарят в золе, овощи варят в глиняном горшке.

Их любимое лакомство — мед диких пчел. Мне была оказана высокая честь: племя исполнило лучшую песню — гимн сборщику меда.

— У нас нет военных песен, — сказал вождь. — Мы не забываем о наших героях: Япарле, чей голос был слышен по всему острову, великана Баладалуйя. Их боялись враги. Но мы не хотим и не любим воевать. Поэтому песни наши мирные.

Двое солистов исполняли что-то вроде быстрого, на высоких нотах речитатива. В такт песне все пританцовывали, хлопая себя по бедрам.

Затем сам Апиуэле продемонстрировал, как добывают мед. Быстро взобравшись на дерево, он вытащил соты, продул их, выгоняя пчел, и с аппетитом принялся обсасывать. Спустившись, широким жестом протянул мне соты, предлагая попробовать. Пришлось долго извиняться, уверять, что я с детства не ем меда.

За этой процедурой с любопытством наблюдала женщина с толстыми губами и широким, немного приплюснутым носом. Вождь представил ее нам: его жена, Гаме.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что в семьях веддов полное равенство между супругами. А в некоторых вопросах женщине даже принадлежат командные позиции: в ее доме селится новая семья после заключения брака, по ее линии идет наследование имущества, она получает лучшую еду. Женщины на равных участвуют в собраниях племени, в религиозных церемониях. У аборигенов не бывает случаев супружеской неверности.