Ярость валькирии - Ирина Мельникова

Вера так сильно стиснула зубы, что и без того тонкие губы, казалось, исчезли совсем, а рыхлые щеки безвольно обвисли, отчего она стала смахивать на старого бульдога. Навоев выждал секунду, затем стукнул кулаком по столу и гаркнул:

— Ты скажешь, наконец, почему пыталась уничтожить вещественные доказательства?

И тут Вера не выдержала. Из глаз фонтаном брызнули слезы. Она взвыла в голос, закрыла лицо ладонями и забилась, словно в эпилептическом припадке.

Навоев кивнул Миронову:

— Закрывай эту актрису в «обезьянник». С утра переведем в ИВС. Ишь, возомнила о себе! — И покосился на Веру. — Ничего, ночь на шконке и не таких орлиц в курей превращала!

Глава 34

В отличие от Веры, Лидия Павина не потребовала адвоката. Она успела более-менее привести себя в порядок, мило улыбнулась Навоеву, за что получила от него в виде бонуса кружку с чаем, который сама же отыскала в шкафчике на кухне.

Устроившись на табуретке, она закинула ногу на ногу и сообщила, что готова ответить на все вопросы, даже самые неудобные.

— Понимаете, — заметила она, сжимая в ладонях кружку с чаем. — Володя — реально Гений! С большой буквы! Хотя кому я это рассказываю? Вы же не видели его полотен!

— Ну почему же? — осторожно встрял Кирилл. — Я видел.

Лидочка повернулась и с интересом оглядела его с головы до ног.

— Правда? — не без иронии осведомилась она. — И что? Вы не согласны, что он Гений?

— Мне сложно судить! — нашелся Кирилл. — По-моему, все относительно! Хотя я не очень разбираюсь в живописи.

— Да? — презрительно подняла бровь Лидочка. — Тогда примите, как данность: Володя — гениален. Нам, простым смертным, вряд ли дано ощутить всю мощь его дарования.

Она отставила кружку и вынула из сумочки с оторванной ручкой пачку тонких сигарет, глянула вопросительно на Навоева.

— Можно?

— Да, конечно! — засуетился капитан и подвинул ей грязное блюдечко с кофейными разводами. — Лидия Михайловна…

— Ну что вы, какая Михайловна? — сконфузилась Лидочка. — Просто Лидия. Хотя и это слишком официально.

Навоев щелкнул зажигалкой, и Лидочка, изящно оттопырив пальчик, прикурила сигарету. Затянувшись, выпустила сладковатое облачко дыма. Кирилл немедленно чихнул. Навоев покосился на Миронова с укором и ласково осведомился:

— Лидия, скажите, что вас связывает с Кречинским кроме восхищения его талантом?

Лидочка криво улыбнулась:

— Послушайте, Илья… Вы же позволите называть вас просто Ильей? Тем более я все равно не запомнила ваше отчество. Вы хотите знать, состояла ли я в близости с Володей? Честно скажу — да! И в то же время — нет!

— Как это? — опять нетактично влез в разговор Кирилл.

Лидочка не обратила на него внимания.

— Разве можно считать близостью общение с богом? Знаете, в мифологии небесные обитатели частенько принимали облик простых смертных или даже животных. Зевс, например. У него любимым занятием было превращаться в разных зверей. Например, в змея, и в таком облике совратить Деметру, или в быка. Так он соблазнил Персефону. Вы знали об этом? Хотя вряд ли этому учат в институте милиции.

— Сейчас нет милиции! — вмешался Кирилл. — Давно уже!

— Миронов, помолчи, а? — не выдержал Навоев. — Мне вот про богов очень интересно. Лидия, значит, вы, так сказать, согрешили с богом? Простите, конечно, мою фривольность…

— Ничего страшного! — Глаза Лидочки оживленно блеснули. — Этого не нужно стыдиться. На протокольном языке это звучит сухо и бесстрастно: гражданка Павина вступила с гражданином Кречинским в сексуальную связь. Но это вполне объяснимо! Он — учитель, я — ученица! Такое случается сплошь и рядом! Сначала начинаешь смотреть на своего учителя как на привлекательного мужчину, а затем как на что-то большее.

— И давно вы, кхе-кхе, смотрели на него как на что-то большее?

Лидочка с задумчивым видом выпустила облачко дыма в потолок, затушила сигарету о блюдечко, повела плечами и вдруг томно потянулась. Навоев, надо отдать ему должное, даже не дрогнул.

— Вы хотите знать, давно ли я занимаюсь с Володей сексом, верно? — уточнила Лидочка. — Давно! Целую вечность.

Глаза ее мечтательно затуманились. А Кирилл мысленно выругался:

«Черт! Какие же бабы дуры! Как можно считать пропойцу Кречинского привлекательным, да еще заниматься с ним сексом? Впрочем, у богемы свои заскоки, порой неподвластные разуму!»

— Что вы имели в виду, когда говорили: «Я — его ученица»? — спросил Навоев.

— Ах, господи, все очень просто! Я брала уроки живописи у Володи, — с досадой пояснила Лидочка. — Чего скрывать, особого таланта у меня нет, но с какого-то момента он открыл мне свою душу, и я стала ему помогать, оберегать и даже, не побоюсь этого слова, вдохновлять его.

— А как же законная жена? Отчего же она не вдохновляла ваше божество? — продолжал допытываться Навоев.

Лидочка покраснела от возмущения:

— Верку его творчество интересовало только с позиции денег. У Володи практически не осталось готовых работ. Только что-то напишет, Верка мигом продаст. Все картины втюхивает то в мэрию, то в администрацию губернатора, а там их дарят кому попало. В родных краях почти ничего не осталось. Разве это правильно?

— Должно быть, неправильно! — сочувственно вздохнул Навоев. — Но раз Кречинский вам доверял, наверняка вы в курсе, чем он занимался в те или иные дни?

Лидочка пожала плечами:

— Я могла бы точнее ответить, если б находилась при нем неотлучно, но у меня работа. Уроки я брала дважды в неделю. Но, честно говоря, иногда вне расписания навещала. Подкормить Володю, в мастерской прибрать…

— Меня, в частности, интересуют несколько дат, — сказал Навоев и заглянул в свои записи: — Двадцать первое ноября, двенадцатое и тридцатое декабря, шестнадцатое, двадцать третье и двадцать шестое января.

Лидочка вынула из сумки телефон в розовом силиконовом чехле, провела несколько раз пальцем по экрану и с сожалением произнесла:

— Боюсь, ничем не смогу вам помочь. В эти дни я у Володи не была и точно к нему не заглядывала. Вот мое расписание!

Навоев взглянул на дисплей и вынужден был занести в протокол, что в указанные дни занятия в расписании не значились, стало быть, гражданка Павина сообщить, чем в это время занимался Кречинский, не в состоянии.

Навоев посмотрел на Миронова и кивнул. Тот, сдвинув в сторону блюдце с пеплом и бумаги Навоева, частично развернул холст перед Лидочкой так, чтобы были видны лица Чупиловой и Сотниковой.

— Можете объяснить, что здесь изображено?

— Конечно, — сердито сказала Лидочка. — Это Володина картина. Он ее с таким рвением писал, а Верка хотела уничтожить, вырезала из рамы и потащила на помойку. Если бы не я, мир точно лишился бы гениального полотна. Ее, кстати, с декабря не бывало в мастерской, а тут ни с того ни с сего заявилась. По всей вероятности, специально, чтоб уничтожить картину!

— Вы знаете, кто изображен на полотне? — спросил Навоев.

Лидочка беглым взглядом окинула истерзанный холст и пожала плечами.

— Скажем так, эти тетки мне знакомы, но кто они такие, не знаю! В разное время они приходили к Володе позировать. А эти кикиморы, — указала она на Чупилову и Сотникову, — совсем недавно, после Нового года. А, нет! Эта тоже была! Но один раз сразу после праздников!

И она ткнула пальцем в лицо на холсте, которое принадлежало четвертой по счету пострадавшей — диспетчеру Татьяне Ивановне Жуковой.

— С чего вдруг вы обозвали их кикиморами? — неподдельно изумился Навоев. — На мой взгляд, очень симпатичные дамы!

Лидочка язвительно хмыкнула.

— Распутницы они, а не дамы! Думаете, они позировать приходили? — Лидочка коротко хохотнула. — Пользовались в мое отсутствие Володиным доверием, и сами понимаете…

Она обвела Миронова и Навоева многозначительным взглядом.

— А вот эту, блондинку крашеную, — кивнула она на Сотникову, — я застала с Володей совсем недавно, в воскресенье, на том диване, что стоит в мастерской. Они так самозабвенно трахались, что даже не заметили меня!

Лидочка поджала губы:

— Пришлось ее выпроводить, а Володя после целовал мне руки и клялся, что она набросилась на него, как безумная!

Кирилл отвернулся к стене. Его распирало от смеха. Надо же, каким востребованным любовником оказался Кречинский!

Навоев продолжал гнуть свою линию:

— Скажите, Лидия, ваш кумир, случайно, не договаривался о новых встречах с дамой, которую вы выгнали в воскресенье?

— Понятия не имею! — Лидочка вновь вытащила сигарету из пачки, но не закурила, а принялась вертеть ее в пальцах. — С натурщицами он сам созванивался по домашнему телефону. У него вечно не было денег на сотовом.

Навоев и Миронов быстро переглянулись, и капитан спросил: