Право на жизнь - Анна Ледова

на балу, обманный лиденскап. Такой же мягкий и плавный поначалу, постепенно разгорающийся в настоящую битву в паре.

Но его светлость отстранился окончательно, тоже напрягшись. Укачанного манса осторожно сгрузил мне в руки.

— В следующий раз, Ардина. Тебя уже ждут.

Окрыленная успехом я поначалу не поняла, почему на этом все. Я готова продолжать! Проследила за бесстрастным взглядом наставника и увидела Хельме, пристально следившего за тренировкой в дверях.

Еще неделя прошла в том же ритме: бесконечные лекции и практики, бесплодные попытки сделать артефакт-копирку, а по вечерам — либо корпела в библиотеке в компании Хельме и принца, либо оттачивала навыки боя с дядей последнего. И не сказать, чтобы вечера эти были легкими и беззаботными.

В навязанном всем троим мэтром Серенде задании мы продвинулись достаточно далеко, но атмосфера при этом оставляла желать лучшего. Если преподаватель и имел целью немного сгладить конфликт в нашей троице, объединив нас работой, то в этом не преуспел. Заносчивость и ехидные комментарии Аландеса делали совместные занятия нервными, а шумящие и снующие вокруг девицы и вовсе невыносимыми. А еще принц задавал странные вопросы.

Сколько раз мне хотелось вскочить и прикрикнуть на всех, но Хельме мягко обнимал меня в эти моменты и шептал что-нибудь успокаивающее. Я принимала эту поддержку с благодарностью, но впадала лишь в еще большее отчаяние. Принца еще можно было худо бедно вытерпеть, тем более, Хельме, как и обещал, принимал все его нападки на себя. Но вот занятия с его дядей…

Грорш бы подрал этого Шентию! Зачем он вновь их начал, зачем я снова на них согласилась?..

Нет, никаких унижений и грубости с его стороны, ничего подобного больше не повторялось, но все равно, насколько мучительнее стали эти тренировки сейчас!

Теперь его светлость мягко и деликатно поправлял, если я с чем-то не справлялась; одобрительно улыбался моим успехам, вел себя максимально вежливо и корректно, а я… Я не знала, куда деть себя, когда арн Шентия находился чересчур близко. Всякий раз отворачивала лицо, когда щеки заливал жар от случайного прикосновения; прятала глаза, стоило едва пересечься взглядом. И ругала, самыми последними словами ругала себя за то, что вновь дурацкие, запертые наглухо внутри чувства, прорывались наружу.

Влюбленность? Пф-ф, глупости, Ардина. Ну помечтала когда-то о невозможном, обожглась, но ведь столько всего после случилось, неужели забыла? Не забыла, нет. И ведь его светлость не дает никакого повода, просто чувствует сейчас вину за то, что не поверил твоим словам. Потому и так мягок и вежлив. То, что он теперь так близко на тренировках, а не бегает порталами в темноте — так это нормально, утренние тренировки так же проходят. Мне ведь и в рукопашную с сокурсниками даже пару раз приходилось сражаться, я же от этого не замирала столбом, пытаясь унять дрожь в коленях?

Ну подумаешь, сейчас придержал за плечи, корректируя разворот в выпаде, не руки же распускает — учит! Тактично и уважительно, без всякого двойного смысла. Только отчего же все так замирает внутри? Я снова отвела голову вбок, пытаясь унять сердцебиение — волнующий пряный запах мужчины донесся до ноздрей, опять сбил с мысли. Лишь бы только ничего не заметил и не принял на свой счет. Конечно, он не из тех, кто может гнусно воспользоваться слабостью девушки, по крайней мере, тот злосчастный поцелуй на балу не привел ни к чему большему, а ведь он мог бы… Распрощаться не вечером, а наутро, будто ты много тогда соображала. Согласилась бы, не моргнув глазом. И насколько больнее было бы после. Нет, нет, он не из таких… Но ведь и дать мне ничего может. Где арн Шентия, гроза всей Академии, правая рука императора, сильнейший маг Империи, а где я? А потому прячь подальше все это, Ардина!

Арн Шентия убрал руки, отстранился. Помолчал.

— Тебе неприятно со мной заниматься, Ардина?

Неожиданный вопрос выбил из колеи. Я, пропустив удар сердца, качнула головой. Влево, вправо. Затем увереннее замотала, зажмурив глаза, отрицая услышанное.

— Нет же, нет…

— Тогда в чем дело? Ты очень напряжена и скована. Отворачиваешься, отводишь взгляд. У тебя какие-то проблемы?

Вы, ваша светлость. Одна большая проблема. Я все же заставила себя посмотреть Шентии в лицо. Глаза темно-серые, пытливые, еще секунда и пропадешь, Ардина, затянет в этот омут. Говори как есть, он ведь всегда чувствует ложь, другого объяснения не примет.

— Все хорошо, ваша светлость. Просто Вы… слишком близко.

Глаза его потемнели еще сильнее, дернулись желваки на скулах. Он коротко отрывисто кивнул и отступил на пару шагов. Взгляд его скользнул куда-то мне за спину.

— Я понял. Извини, не подумал. Должно быть, вам обоим это неприятно.

Нам обоим? Кому? Манс чувствовал себя его плече вольготно, не рычал. В этот раз сам забрался, понравилось, видимо, сидеть повыше. Но следующая фраза расставила все по местам.

— Эррано, здесь Вам не зрительный зал, в следующий раз ждите за дверью. Тренировка скоро закончится.

Я обернулась — Анхельм сидел на скамье, те пятью рядами поднимались вдоль одной из стен. Странно, обычно он дожидается меня снаружи, на индивидуальных занятиях как-то не принято присутствовать посторонним, разве что другим преподавателям. Он здесь с самого начала занятия? Анхельм молча поднялся и вышел в центр арены, подойдя вплотную ко мне и приобняв за талию. От их прожигающих друг друга взглядов стало не по себе. Вроде ведь не сталкивались нигде, откуда вдруг такая враждебность? И ведь не в первый раз так смотрят…

— Ардина устала, ваша светлость. — Хельме был непривычно хмур и даже его обычно веселый громкий голос прозвучал как-то напряженно. — Пожалуйста, закончите сейчас. Я отведу свою девушку в общежитие.

Ронард

Идиот. Несдержанный нетерпеливый идиот. Конечно же ей неприятно, иначе не вздрагивала бы каждый раз, стоит чуть соприкоснуться руками, не прятала бы взгляд, не отводила серебристую копну. Сам ведь себе клялся, что не обидит больше, не оскорбит ни словом, ни действием.

Всего лишь хотел вернуть доверие, просто расположить к себе, избавиться от этого настороженного взгляда. Не сдержался, не смог. Нет бы сохранять расстояние, действовать постепенно. Но как, если руки сами тянутся к хрупким плечам, если запах волос сводит с ума настолько, что хочется вдыхать его вновь и вновь, наплевав на все приличия? Напугал, вновь оттолкнул своей несдержанностью.

«Вы слишком близко»… Да и кому будет приятна близость чужого мужчины рядом, пусть даже преподавателя, когда сердце принадлежит другому — молодому студенту? И Эррано можно понять — он теперь в своем праве. «Моя девушка»… До последнего ведь надеялся, что