Чернокнижники - Александр Бушков

«Дождетесь, как же, — подумал Савельев. — Еще покажет себя эта бесприданница…» Он вспомнил: и действительно, как раз в это время должна прибыть невеста наследника, София Фредерика Августа, принцесса Ангальт-Цербстская… его невеста и его смерть в поношенном платьице, будущая императрица Екатерина Великая. Самому было бы любопытно взглянуть, да ведь наверняка не удастся: он как-никак не очаровательная Нина-Татьяна, и таких средств воздействия на князя у него не имеется… Значит, эта революционная парочка возжелала присутствовать на торжественном приеме государыней юной невесты? Какой-то неприятный осадок этакие новости вызывают. Не собираются же они всерьез… А кто их знает, революционеров?

— Аркаша, — сказал Тягунов весело. — Пойдем к девкам? А что? У князя тут в левом крыле целый цветник устроен, и сам пользуется вовсю, и гостям да приближенным особам не препятствует. Сейчас, слюбившись с Танькой Колычевой, он этот свой цветник забросил пока… А? Девки скучают, рады будут…

— Да нет, не тянет что-то. Как-то непривычно мне пока, Фаддеич, здесь еще и с девками водиться…

Вопреки его ожиданиям, Тягунов не настаивал. Сказал понятливо:

— Ну да, бывает… Я, когда первый раз к вам попал, не то что с девками крутить, а и вообще с людьми разговаривать боялся. Как представлю, что я на сто сорок лет вперед — озноб прошибает и язык не поворачивается. Потом приобвыкся… Ничего, и ты приобвыкнешься, когда начнешь шастать взад-вперед…

Глава XI

СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ ПОРУЧИКА НА МОСКВЕ

И снова скрипел под сапогами не такой уж и чистый, истоптанный уличный снежок, снова вокруг была уличная толпа в непривычных одеждах — но теперь поручик чувствовал себя увереннее. Первая вылазка в какое бы то ни было время всегда вызывает легонькую оторопь, а при второй уже чувствуешь себя гораздо увереннее. Одним словом, первая колом, вторая соколом, третья ясной пташечкой. Совершенно как…

Кто-то рослый бесцеремонно заступил дорогу и, ухмыляясь во весь рот, воскликнул:

— Здрав буди, везучий!

— И тебе не болеть, — в тон ему ответил Савельев.

И он моментально узнал эту орясину, которую не скоро и забудешь — Павлуша из Тайной канцелярии стоял, ухмыляясь во весь рот, так, словно они и впрямь были добрыми приятелями.

Савельев, усмехаясь, продолжил:

— А особенно тебе не болеть тем, что от срамных девок подцепить можно запросто…

— Да ладно тебе, — спокойно сказал Павлуша. — Я с тобой не собачиться пришел, тут дело служебное… Сворачивай направо, там стоит возок с двумя гнедыми в упряжке, Алексей Иваныч с тобой потолковать хотят. Зачем-то ты ему срочно надобен… Ну, шагай! Такая персона тебя, мелюзгу, сама изволит дожидаться…

Он проворно посторонился с дороги. Делать было нечего, Савельев зашагал в указанном направлении. Даже если и опоздает чуточку на свою встречу, ничего страшного, капитан будет терпеливо ждать — понимает, что, учитывая специфику текущего столетия, очень уж точно время встречи назначать не приходится…

За углом, и точно, стоял простой возок без гербов с двумя гнедыми. Савельев распахнул дверцу и залез внутрь. Уселся на свободное сиденье, спиной к кучеру (а на втором разместились Кушаков и незнакомец лет сорока, с тонким дворянским лицом).

Не тратя времени на приветствия, Кушаков жадно спросил:

— Ну что?

— Да ничего особенного, — пожал плечами Савельев. — Не станет же он мне в первый же день устраивать прогулку по своим тайным комнатам с подробным объяснениям всех чудес…

— Не станет, — без малейшего раздражения кивнул Кушаков. — Это ж каким дураком надо быть… Но что ж ты, совсем ничего не высмотрел и не услышал?

— Ну отчего же, — сказал Савельев. — У него там есть такой Мокей, по всем ухваткам — настоящий колдун…

Незнакомец подался вперед:

— Волосы и борода черные, сложения могучего, глаза синие, пронзительные?

— Точное описание, — сказал Савельев. — Взглянет — как шилом кольнет… Одет по-мужицки, но со всей возможной для мужика роскошью…

— Ну да, он это любит… — задумчиво кивнул незнакомец. — Вот он где пригрелся… А доносили, что ушел из Москвы насовсем и далеко…

— Доносчиков выдерем, — будничным тоном сказал Кушаков. — Чтобы в следующий раз не врали чего попало, а честно признавались, что упустили из виду… Ладно, Петр Петрович, об этом пока помолчим, твой Мокей — пятое колесо в телеге…

— Промолчишь тут… — проворчал Савельев, решивший, что этому злющему псу следует кинуть кость (тем более что это никак не в ущерб его собственной миссии). — Он там такие страсти представлял…

— И какие?

— Приводили крестьянскую девчонку, раздевали ее догола, поили каким-то зельем. Она от этого словно бы в беспамятство впадала, и как-то ее посредством в стеклянном шаре четко виделись разные диковинные картины…

Кушаков легонько махнул рукой:

— Будет… Это тебе попервости заманчиво, а с ними и не такого насмотришься… Насчет князя удалось что-нибудь выведать?

— Самую что ни на есть малость, — сказал Савельев. — Все интересное у него содержится в особых комнатах, под хитрыми замками, и вроде бы даже нет особо доверенных слуг, которым туда был бы доступ. Только сам князь…

И подумал не без злорадства: как-то теперь будет требовать дела кнутобойный мастер? Зверь, но умен… Должен понимать, что никакому постороннему в запретные комнаты не проникнуть — по крайней мере, пока князь дома, а дом полон челяди…

Однако Кушаков вовсе не выглядел разочарованным или озадаченным. Наоборот, на его бледных губах промелькнула улыбка. Переглянувшись с незнакомцем, он кивнул:

— Все ты правильно рассчитал, Петр Петрович… Ценю, душа моя… — и поднял на Савельева холодные глаза. — Слушай, Михайло, самым внимательным образом… Так уж выпало, что сегодня вечером, после ужина, все в доме заснут мертвым сном… самое позднее через полчаса после ужина. И до утра, верно тебе говорю, никто глазонек не разлепит. Даже на Мокея должно подействовать… Все до одного будут валяться в мертвом сне.

— Это каким же чудом?

— А нет тут никакого чуда, — спокойно сказал Кушаков. — Я, слава богу, не кудесник какой… Не чудо это, соколик мой, а персидский сонный порошок. Персюки — мастера на всевозможные зелья, уважаю… Сам ввечеру ничего не ешь и не пей — ни крошечки, ни глоточка. Захворай часика за два до ужина, животом там или еще чем, ляг в своей комнате… Сам придумаешь, не дурак. Ну, а дальше, как ты понимаешь, твоя работа и начнется… Просквозишь, голубок в эти самые запретные покои… Годи! — он поднял ладонь, едва только Савельев разинул рот. — Никто ж тебя не заставляет в замке гвоздем ковыряться и уж тем более двери выламывать… Вот, держи.