За пеленой тысячелетий - Евгений Рогачёв

-Я не вру, повелительница, - Скилур задыхался.

Но Томирис уже отпустила его. Она упала на устланный коврами пол и забилась в истерике. Сейчас Скилур испугался по-настоящему. На шум вбежали многочисленные слуги и рабы. Они подняли с пола тело царицы, перенесли на топчан. Успокоившись, она выгнала всех, велев остаться только Скилуру. Он замер, не в силах подойти к застывшей на троне Томирис.

Перед её глазами проходила вся жизнь с того самого момента, когда она, ещё молоденькой девушкой, встретила Атея. Почему-то сейчас, хотя она и любила всем сердцем Атея, находя в нём единственное утешение, она сразу поверила Скилуру. Сознание её ещё противилось этому, но где-то в глубине билась одна мысль, заглушая всё остальное:

«Прав! Прав! Прав!»

Теперь ей стали понятны и его постоянные отлучки и косые взгляды, которыми он время от времени перекидывался с вождями. Она не придавала этому внимания, а оказывается, всё было просто. Он был приставлен к ней. Всё правильно – вожди не могли позволить, чтобы она находилась без постоянного контроля, и подсунули ей молодого и красивого воина. Со временем она привыкла к нему и уже не могла обходиться без его крепких объятий.

Скилур по-прежнему сидел невдалеке, не зная, что делать дальше. Удалиться ему не позволила царица, а сидеть и просто ждать было невыносимо. Подарок царицы он всё ещё держал в руках. Скилур встал, снял вместе с потёртыми ножнами свой старый кинжал. Вместо него нацепил блестящий золотом акинак и сразу стал как будто даже выше ростом. И тут услышал, как царица зовёт его.

-Эй, воин. Ты ещё здесь?

Скилур подошел, встал так, чтобы она его видела. Томирис открыла глаза. Мгновение изучала лицо верного оруженосца, потом перевела взгляд на акинак, едва заметно улыбнулась.

-Вот что, воин. Вели усилить охрану, и вызови Атея. Сам же затаись где-нибудь в шатре. Но так, чтобы в любую минуту мог явиться на мой зов.

Воины стражи удивились, когда Скилур вышел к ним и от имени царицы стал отдавать распоряжения. Но противиться не стали, обратив внимание на богатый меч. Простые воины догадались, что бог Арей возвеличил недавнего вестового и с завистью посматривали на него. Прихрамывая, рана на ноге давала о себе знать, Скилур проверил все посты вокруг шатра и велел звать Атея. Сам же опять предстал перед царицей.

Взгляд Томирис ни чем не напоминал о недавней трагедии.

-Я всё исполнил, как ты велела, - ответил Скилур на немой вопрос. – Он вскоре будет здесь... Я спрячусь неподалёку и явлюсь по первому твоему зову.

Стоило Скилуру затаиться, как полог раздвинулся и вошёл Атей. Из-за своего укрытия Скилур видел, как изменник подошёл к царице и хотел обнять её. Томирис отстранилась, чем очень удивила Атея. Скилур заметил, как на краткий миг его лицо исказила маска недовольства.

Томирис изучала знакомые черты. Она ждала, что он первый начнёт разговор, но Атей, ни о чём не догадываясь, молчал.

-Я хочу услышать от тебя, - наконец сказала Томирис, - как ты решил предать свою царицу и всё племя массагетов, сыном которого являешься. Что тебе пообещали вожди объединённых племён, когда ты решился на измену? Табуны коней, золото, стать вождём одного из дальних племён? Что!? – Томирис ударила Атея по лицу. Он не шелохнулся и молча смотрел, как беснуется Томирис. - Как ты мог так поступить со мной, ведь я так верила тебе? Верила и любила. А ты меня предал!

Ненависть на миг мелькнула на лице Атея. Промелькнула и погасла. Скилур отчётливо это видел и крепче сжал меч

Атей стоял спиной к Скилуру. Он чувствовал - сейчас что-то должно произойти и был напряжён до предела. Он боялся пропустить тот момент, когда его помощь может понадобиться царице. А Томирис, между тем, с ненавистью смотрела на лицо бывшего возлюбленного.

-Что же ты молчишь? Скажи хоть слово в своё оправдание. Скажи, и я, быть может, тебе поверю.

Эти слова Томирис сказала искренне. Она так хотела, чтобы всё это оказалось ложью и происками вечно недовольных вождей. Может они специально хотели поссорить её с любимым и внести сумятицу в её душу? А этот воин, которого она так великодушно одарила и есть настоящий предатель? С помощью обмана, как змея, заползший к ней в шатёр? Она хотела этому верить, но не могла найти ответы на свои немые вопросы в лице Атея.

Время совсем не изменило его. Несмотря на то, что минуло с их первой встречи почти два десятилетия, на его лице только появилось несколько новых морщин, а взгляд оставался, всё так же молод и прекрасен. Она пыталась поймать его взгляд, но он всё время куда-то ускользал, как будто Атей боялся встретиться с ней глазами. Тут Томирис поняла, догадалась своим женским сердцем, что всё это мечты и грёзы. Прав оказался Скилур – перед ней стоял предатель. Она это прочитала в его глазах и все сомнения сразу ушли. Знакомые до этого черты, в одночасье, стали чужими и отталкивающими.

Томирис сделала незаметный знак рукой и Скилур, ожидавший этого, как кошка выскочил на середину шатра и навалился на Атея. Он схватил за волосы голову предателя и приставил меч к его шее. На коже появилась капелька крови и скатилась за воротник. Атей не сопротивлялся и даже не помышлял об этом. Теперь он попытался поймать взгляд царицы, но она уже отвернулась от него и села на трон. После секундного молчания, устало сказала:

-Говори.

Атей понял, что обречён. Он знал, что когда-нибудь жажда золота и власти сгубит его. Похоже, этот миг наступил. Он понял это ещё тогда, когда шёл на зов царицы к ней в шатёр. От него не укрылось и двойное кольцо вооружённых воинов вокруг шатра, и их хмурые взгляды, которыми они провожали его. Понял, и душа обмерла со страху. Бежать он не пытался, понимая, что этим только ускорит свою смерть.

Когда меч упёрся ему в шею, готовый проткнуть насквозь, он решил быть честным с ней до конца. Полагаясь на богов и на своё чутьё, Атей решил рассказать Томирис всё, ничего не утаивая. Тогда, быть может, она простит его. Всё это промелькнуло в его сознание за то время, пока капелька крови катилась по шее.

Скилур держал изменника за волосы и ждал дальнейших приказов.

-Если будешь молчать, то я велю залить тебе в глотку расплавленное золото. Ведь ради него ты пошёл на предательство? Или я не права?

-Прости, царица, - наконец, после долгого молчания, прохрипел Атей. – Вели освободить мою голову. Я всё тебе скажу. Всё без утайки. Только прикажи ему удалиться. Я хочу говорить с тобой один на один.

-Великая Табити! - воскликнула насмешливо Томирис. – Ты видишь, что лопочет этот несчастный? Видимо его разум совсем помутился, раз он смеет мне предлагать такое... Я не хочу, чтобы ты перерезал мне горло, когда мы останемся одни, а потом сбежал. Я не настолько глупа, чтобы поверить твоим лживым речам... Воин останется здесь. Мне так будет спокойнее.

Она кивнула головой, и Скилур убрал свой меч от шеи Атея. Отступив на шаг назад, он замер, не спуская глаз с Атея. Тот потёр шею, в том месте, где его коснулась сталь клинка, обернулся, посмотрел на Скилура. Глаза их встретились и Скилуру они напомнили глаза зверя, загнанного в ловушку. Атей отчаянно искал выход и не находил.

-Прости, царица, - пробормотал он, упал на колени и хотел ползти к трону, где сидела царица, но почувствовав на своей коже холодный укол меча, замер. – Прости. Вожди опутали меня. Ещё тогда, когда я был молод и неопытен. Они пообещали мне многое, в обмен на то, что я постоянно буду при тебе, и буду докладывать им о каждом твоём шаге.

Атей рассказал о том, что случилось тридцать пять лет назад. Ещё мальчишкой его захватило, в очередном набеге, племя отца Арготы. Захватили и сделали рабом, одним из многих сотен, трудившихся день и ночь, за миску жидкой похлёбки. Долгих пятнадцать зим, он влачил жалкое существование. Летом, изнывая от испепеляющей жары, а зимой прикрываясь только драной рогожей. Там он и получил своё имя – Атей. С годами он привык к нему, свыкся. Как привык и свыкся с непонятными вначале, чужими богами.

Своего родного племени Атей не знал и кто он и откуда, даже не догадывался. Когда он возмужал, то черты его юношеского лица выдавали в нём примесь иной крови. Он был смугл, если не сказать чёрен и этим отличался от коренных скифов. Тогда его и приметил Таксакис, отец Арготы. Он определил Атея на более лёгкую работу и приставил к нему учителей из рабов греков. Они и сделали из бывшего раба прекрасного юношу. После этого его приставили в охранение Томирис, и со временем она его заметила и приблизила к себе. По-другому и быть не могло. Таксакис был старым умным пройдохой, не раз проворачивающий свои тёмные делишки. И всё рассчитал точно.

Атея такая жизнь вполне устраивала. Разве можно сравнить царский шатёр и лачугу раба? Шло время. Таксакис, подавившись на пиру костью, скоропостижно отправился к предкам. А Атей перешёл по наследству к его сыну, Арготе.

Выговорившись, Атей умолк, обречёно склонив голову.