Вавилонские хроники - Елена Хаецкая

В тот вечер мы так толком и не осознали, что смертный приговор отменяется. До конца нашей маленькой жизни, во всяком случае.

Мы возвращались после производственного собрания. В принципе, Мурзику присутствовать на нем было не обязательно. Изя так и сказал: мол, обслуживающий персонал может идти домой. Но Мурзик-Хашта заявил, что подождет уж господина Даяна. Все равно ведь по дороге. Так чтоб идти не скучно было. Заодно и пивка попьем.

Ицхак оповестил нас о своем решении расширить сферу деятельности фирмы и заниматься не только прогностической деятельностью, но и организацией культурного досуга и отдыха вавилонян.

«Энкиду трэвел: незабываемые путешествия в собственное прошлое – откройте для себя удивительный мир своей неповторимой личности!»

Неплохо. По крайней мере, звучало это очень неплохо.

Ицхак сказал, что провел тщательный анализ. Новая идея обещает хорошие прибыли. В качестве ведущего специалиста Ицхак хотел пригласить учителя Бэлшуну. Такая работа дала бы ему бесценный материал для его исследований. Вторую вакансию Ицхак собирался предложить Цире.

Цира мрачно заявила, что не будет работать под руководством этого коновала. Изя пояснил: ни о каком руководстве речи не идет. Сферы их деятельности в «Энкиду трэвел» будут строго разграничены в соответствии с потенциалом каждого из сотрудников. Так, если учителю Бэлшуну будет предоставлена работа с потоком, то Цире – единичные, наиболее дорогие клиенты, которым необходимо максимально глубокое погружение. Для этого нужен виртуоз, а Цира, по нашему общему мнению, именно виртуозом и является. Мастером, так сказать, штучной работы.

Цира сказала, что подумает.

Расширение фирмы предполагало создание восьми новых рабочих мест. Доходы обещали увеличиться на 28 процентов. По предварительным расчетам, разумеется. Возможно, что и выше. Хотя государство не преминет наложить лапку на заработанные нами денежки, так что предстоит тщательно потрудиться над тем, как скостить налоги.

Нашей растущей фирме необходимы также второй менеджер и младший бухгалтер в помощь беременной Аннини.

Я напомнил Ицхаку о его обещании взять инструктора для единичных клиентов, нуждающихся в прогностических услугах. Изя сказал, что помнит. Что он работает над этим.

Луринду потребовала поставить ей третий компьютер. И желательно, с программистом. Чтобы немного разгрузить ее, Луринду.

Изя раздраженно сказал, что помнит он, помнит.

В принципе, несмотря на многочисленные претензии к руководству фирмы, мы расходились с собрания довольные. Цира возмущенно ворчала, что не станет она работать с Бэлшуну, этим ублюдком от Искусства, но мы с Мурзиком видели – новые перспективы ее воодушевили. К тому же Изя хорошо платит. И нет оснований думать, будто с расширением фирмы он станет платить хуже.

Мы шли втроем по набережной Евфрата. Весна властно входила в Город. Сады Семирамис покрылись нежным налетом зелени. Будто дунул кто-то из пульверизатора – легонько-легонько – и обрызгал еще голые ветки деревьев.

Лед почти сошел. Только в середине реки иной раз проплывала тающая льдина.

Цира тяжко висела у меня на локте. А Мурзик сбоку топал, пивко прихлебывал. Он был без шапки. Не холодно ему, морде каторжанской. Время от времени Цира у него из бутылки потягивала.

А я из своей бутылки пил. Цира иной раз и из моей бутылки глоточек-другой ухватывала.

И было нам почему-то весело. Хотя по-настоящему беззаботная рожа только у Мурзика была, а мы с Цирой делали вид, будто нас разные производственные заботы одолевают.

Да только Мурзик-Хашта нам не верил.

Да мы и сами себе не очень-то верили.

Придя домой, Хашта сразу на кухню направился – ставить чайник. Загремел там жестяными коробками. Крикнул:

– Может, кофе сварить?

Цира, обессиленно пав на диван, потребовала кофе. А я – чаю.

– Пон'л, – сказал Мурзик из кухни.

Цира покачала в воздухе ножками. Я наклонился над нею и снял сперва один сапожок, потом другой. У Циры была мудреная шнуровка на сапожках, о сорока дырочках, если не больше. Потом я вынул Циру из ее легкой беличьей шубки.

Цира улеглась на животе и лениво взялась за мурзикову книгу «Солдат и королевна». Полистала. Посмотрела картинки.

С кухни доносился голос Мурзика. Он варил кофе и, не стесняясь, распевал очередную каторжную песню.

– Мурзик! – крикнул я, перекрывая пение. – А ты что, и в офисе это поешь? Когда подметаешь?

Мурзик на миг прервался.

– Ну, – сказал он. – А что, это нельзя?

– Можно, – сказал я. – Только не очень прилично.

– Да ну еще, – проворчал Мурзик. И возобновил пение.

Цира вдруг громко фыркнула и отбросила мурзикову книгу.

– Ты чего? – спросил я, садясь рядом.

– Ничего…

Я взял «Солдата и королевну». Цира перекатилась на спину и уставилась в потолок. С потолка на нее уставился паук.

Цира любит пауков. Считает, что пауки – к счастью.

Паук, подумав, повис над Цирой и немного покачался на невидимой нитке.

Я долистал мурзикову книгу. Повесть для малограмотных «Солдат и королевна» заканчивалась так, как и положено сказке: «…И стали они жить-поживать, добра наживать».

А под цветочком и яблочком в корзине с бантиком – финальной виньеткой – корявым почерком Мурзика было дописано: «…И ТРАХОЦА».