Сыновний бунт - Семен Бабаевский

— Точнее, Софрон, сказать, любовь требует уединения, — рассудительно пояснил Антон. — А что такое уединение? Летом — поле, копна сена, куст «заячьего холодка», а зимой — хата… У меня недавно сын женился, а спать да миловаться с молодой женой ему негде. Тесно живем и спим все почти рядом. На одной кровати я с женой, на другой сын с невесткой, а в углу две дочки, тоже не дети… Вот тут и ухитрись насладиться любовью! Эти мои молодожены, бедняги, всю ночь не могут ни пошептаться, ни поцеловаться… Беда! Вот, милая Людочка, и выходит — главнее всего жилище.

— Пустомеля! — сердито сказала Людочка, унося чашки. — А Ефим о чем толкует? О том самом!

— Мне не веришь? — спросил Антон. — Тогда пусть тебе пояснит дядько Прохор… Мастер по части разъяснений!

Дядя Прохор, мужчина пожилой, заросший курчавой седой бородкой, работал на жатке. Он давно поужинал и теперь полулежал на вытоло-ченной стерне, курил. Услышал свое имя, чуть приподнялся на локоть и сказал

— Могу!.. Суть я понимаю так. Новые Журавли, сказать, желание Ивана Ивановича вызволить нас из землянок — дело стоящее, и к нему надобно двигаться. — Обратился к Ивану — Но тебе, сыну, как ты давно не жил в Журавлях, требуется побывать на нашем собрании, особенно на торжественном, и послушать речи. Каждый оратор непременно призывает шагать в коммунизм, а особенно усердствуют руководящие… Слушаешь и радуешься на словах настоящие коммунары! Но как только он сходит с трибуны, так нутро его сразу поворачивается к своему кублу… Приглядись, сколько за эти годы расплодилось у нас собственников, и каких! Залюбуешься! И опять же первыми к той собственности липнут руководители и показывают наглядный пример. Воздвигают дома, ставят изгороди, обзаводятся живностью — это мое, этого не трожь! И сооружают не мазанки, не хатенки, как у меня или у пятого — десятого, а такие домашности, каких и кулаки не имели. И опять же лепятся подальше один от другого. Или им стыдно глядеть друг другу в очи? Или призыв шагать в коммунизм — это не для них, а для чужого дядька?.. Через это, Иван Иванович, как я понимаю, и не осуществится твой проект…

— Дядя Прохор, и чего это вы такую темную ноченьку нарисовали? — спросил молоденький тракторист, все так же задумчиво глядя на небо. — Пусть кто-то построил дом. И что из этого? Если взяться, то можно такие планы осуществить…

— Планы планами, меня интересует одна штуковина, — заговорил Антон. — Допустим, возьмемся, как советовал Николай, и сметем с лица земли теперешние халупы. А что на их место поставим? Какое жилище на будущее облюбуем?

— Посоветоваться бы с теми, кто в новых домах будет жить, — мечтательно сказал Иван. — К примеру, с вами. Как вы полагаете, какой тип дома лучше всего подошел бы, скажем, к Журавлям?

— Шут его знает, — со смехом ответил Антон. — Рази я об этом думал?

— А я отвечу! — Молоденький тракторист быстро поднялся. — Лучше всего дома двухэтажные. И вид и вообще!

— И такое, Коля, придумал! — возразил дядя Прохор. — Что получится? Один хозяин внизу, а другой наверху… Не годится такая дележка!

— В таком доме, квартира для одной семьи будет и на первом и на втором этажах, — пояснил Иван. — Представьте себе двухэтажный дом — весь он ваш, от низу до верху. — Иван указал на Прохора. — Вы в том доме хозяин, у вас есть крыльцо с улицы и выход на огород. Но рядом стоит точно такой же дом с комнатами на первом и втором этажах — это дом ваш. — Иван указал на Антона. — Рядом — еще дом. Такая блокировка домов-квартир, соединенных общими стенами и одной крышей, очень экономична и удобна для жизни.

— Да, заманчиво!

— Поглядеть бы, как оно выглядит натурально.

— Хохол глазам не верит. Ему пощупать надо!

— Нечего наперед выскакивать! Сперва проложить бы водопровод да вызволить наших баб из-под коромысла. Срам!

— Верно! Егорлык под боком, а воду носим на коромыслах.

— А пекарня? Спечь хлеб — это же мука му-] ченическая. Дров нет, бурьяном печь не нака-! лишь, и каждая хозяйка со слезами печет хлеб.

— О пекарне помолчал бы. И в Журавлях и. на хуторах нет ни клуба, ни приличной школы, ни бани, ни больницы… А вы — двухэтажные дома!

— Именно дома! — Из вагона вышел высокий, стройный мужчина. — Если мы в ближайшие годы сельское жилье не подравняем к городскому, разбегутся специалисты. Кому, скажите, инте-ресно жить в землянке, без каких бы то ни было удобств? Без людей с образованием колхозам не обойтись, и жилье — это проблема. И очень хорошо, что к нам заглянул архитектор и что мы, начав косовицу, можем поговорить о будущем, Антон тут горькую правду сказал, когда говорил о своем женатом сыне. И от этой правды никуда не уйдешь. Ох, как же далеко мы отстали от горожан!

— Двухэтажные жилища лично я одобряю, — послышался хриплый голос. Мужчина откашлялся и продолжал — Но как быть с хуторами? Ежели образованные люди, как сказал Николай Михай-

лович, разбегутся из Журавлей, то как же им, беднягам, проживать на хуторе? Возьмите наши Янкули! Растянулись на четыре версты, хаты разбежались во все стороны, а между хатами — пустыри. Шакалы по ночам воют, а зимой заносит нас сугробами, мы отрезаны от всей земли — ни пройти, ни проехать… Что это, скажи, за житуха? Сын председателя мечтает о двухэтажных домах — живи и радуйся! Я читал в газетах, есть такие культурные села на Украине, в Курской области, на Кубани. И не только есть в доме водичка, а все, что человеку нужно, тут, под ру-нами. Вот это жизнь! Ну, допустим, такую жизнь можно изобразить в Журавлях. А хутора? Как быть с хуторами? И Янкули — это еще хутор так себе. А взгляни на Куркуль! В нем такая убогость, что на нее смотреть тошно; как с ним быть?

Вопрос так и остался без ответа. Наступила тишина. Кто-то сказал, что пора спать, и люди начали подниматься. Промолчал и Иван. Он тоже не знал как же быть с хуторами? Ну, допустим, появятся новые Журавли. А хутора? Останутся такими? Или их вовсе не будет?..

Утром Иван и Ефим поехали на пруд, осмотрели утиные стаи. Птицы расплодилось так много, что все зеркало воды было усеяно молодыми и белыми как снег утками. Побывали на молочной ферме, заехали на откормочный пункт. Всюду Иван видел примерно то, что и у Лысакова. Он смотрел бригадное хозяйство, а мысль о вчерашнем разговоре возле вагона не покидала его ни на минуту. Солнце уже стояло в зените и палило нещадно. «Газик» спустился к Егорлыку. Иван и Ефим решили искупаться. Ксения выбрала себе место за камышами, а друзья разделись на низком, уходящем в воду песчаном берегу. Первым в реку бросился Ефим, желая показать гостю, как в Янкулях умеют нырять.

Сидели на горячем песке, обсыхали.

— Ну, Ваня, как вчерашняя беседа? — спросил Ефим.

— Нагнали думок трактористы, — с грустью в голосе ответил Иван. — В голове неразбериха… В самом деле, как быть с хуторами? А какие строить дома?

— Пока об этом не думай, — советовал Ефим. — Надо нам подумать о том, чтобы твой диплом претворить в жизнь.

— Да, это было бы здорово!

В тот же день Иван попрощался с Ефимом и направился в Куркуль. Ксения вела машину, а Иван мысленно был в Журавлях и беседовал с отцом. Ему казалось, что Иван Лукич внимательно выслушал, а потом обнял Ивана и сказал «Так, так, с людьми, Ваня, беседовал? Хорошо! Это Юхим Шапиро подал тебе такую мысль? Молодчина Юхим! Значит, и трактористы того мнения, что нужно воздвигать двухэтажные дома с водопроводом и канализацией, чтоб они ничуть не отличались от городских? И чтобы построить пекарню, столовую? И больницу желают? И баню? Молодцы механизаторы! И как это я своим умом не дошел до этого? Да, старею, Иван, голова моя не та, не та… И хорошо, что молодежь подставляет плечо».

То вдруг лицо отца мрачнело, делалось злым, нелюдимым, точно таким, каким оно запомнилось Ивану в ту июньскую ночь. И будто Иван Лукич, расхаживая по кабинету, говорил «Вижу, вижу это Юхим умышленно привез тебя к трактористам! Этот Юхим — любитель покритиковать. Мечтатель! Парить в небесах — оно хорошо! Там, в небесах, все кажется просто захотел вместо землянок поставить двухэтажные дома — готово! Все явилось само! А где взять строительный материал, цемент, железо, стекло? Откуда прибудет строительная техника? Где раздобыть гроши?.. Подумали об этом ты и твой Юхим?»

— Было бы желание, а строительный материал и техника найдутся.

— Ваня! — удивилась Ксения, притормаживая машину. — Что это ты сам с собою разговариваешь?

— Думаю вслух.

На возвышенности, сизой от полыни, показался хуторок.

— Вот и Куркуль! — крикнула Ксения. — Погляди, какой замызганный! Будто его бурей потрепало.

XII

Люди добрые, не ахайте и не разводите руками! Пусть вас не удивляет вид Куркуля, ибо на ставропольских просторах, к сожалению, встречаются разные поселения. То растянется где-нибудь на равнине будто и не село, а целый городок, и улицы его разрастаются и в ширину и в длину, и ведут сюда решительно все дороги, какие только тянутся по степи. То попадется хутор — не большой и не малый, а хутор-середняк, примечательный лишь тем, что единственная его улица пролегает рядом с трактом, по которому день и ночь летят грузовики, да так, что хатки дрожат. То, бывает, путник нечаянно набредет на хуторок, уютно примостившийся в живописной балке или в пойме Егорлыка…