Звездный зверь - Роберт Хайнлайн

— Но он не будет изучать ксенологию.

— Да? Но он сказал мистеру Гринбергу, что желает изучать ее.

— Да, была у него эта глупая идея, но я не намерена ему это позволять. Он будет обучаться какой-нибудь солидной профессии. Например, праву.

Брови мистера Кику поползли вверх.

— Умоляю вас, миссис Стюарт, только не это. Я сам по профессии адвокат, и в конечном счете он может оказаться на моем месте.

Она злобно посмотрела на него, и он продолжил:

— Вы могли бы объяснить мне, почему хотите лишить его этой возможности?

— Но я не… Я не вижу никаких причин, почему бы мне поступать иначе, мистер Кику, и считаю, что наш разговор бесполезен.

— Полагаю, что нет, мэм. Вы позволите мне рассказать вам кое-что? — Он принял молчание за знак согласия и продолжил: — Эти хрошии, они непохожи на нас. То, что вам кажется естественным, то необычно для них, и наоборот. Если и есть что-то общее между нашими расами, то это разум. Они кажутся такими недружелюбными, такими далекими от нас, что я, наверное, оказался бы в отчаянии, если бы не одно обстоятельство. Можете ли вы догадаться, какое именно?

— Нет, не могу.

— Это ваш сын и Ламокс. Они указывают на возможности, которые могут быть реализованы, если мы постараемся приложить усилия, чтобы достичь их. Но я отвлекся. Более чем сто лет назад юное существо встретилось с дружелюбным незнакомцем и отправилось с ним. Вы знаете часть этой истории. Вторую часть я вам сейчас расскажу — она стала известной от переводчика и специалистов-ксенологов. Эта маленькая хрошия была очень важна для них, и они очень хотели, чтобы она вернулась. Их обычаи непохожи на наши. Им нужно соединить шесть различных типов генетического материала в схеме, излагать которую слишком долго. Эта маленькая хрошия должна сыграть важную роль в соответствии с планом, составленным около двух тысяч лет назад, примерно во времена Иисуса Христа. И этот план был частью еще более важного замысла — развития расы, опережающей нас, как мне сказали, примерно на тридцать восемь тысяч лет. Вы в состоянии представить себе такое, миссис Стюарт? Я, например, с трудом представляю. То есть, этот план ведет начало от тех времен, когда один из кроманьонцев обсуждал с неандертальцами цену за их планету. Но, вероятно, причина этого — в том факте, что мы представители короткоживущей расы, если говорить об индивидуальной жизни. Что бы вы сделали, если бы ваш ребенок потерялся и отсутствовал в течение столетия? Обсуждать это бессмысленно. Но известно, как поступили в этом случае хрошии. Они не слишком беспокоились, что с ней приключится что-нибудь плохое. И, конечно, они не думали, что она умерла, просто ее местонахождение было неизвестным. Они не умирают так просто. Они даже от голода не могут умереть. Вы слышали что-нибудь о ленточных червях-планариях?

— Мистер Кику, я никогда не интересовалась ксенобиологией.

— Я сделал ту же ошибку, мэм, и даже спросил: «А с какой они планеты?» Оказывается, планарии — наши сожители по планете, и на Земле их даже больше, чем людей. Но у них есть нечто общее с хрошиями: для них обоих характерно, что особи растут, когда питаются, и уменьшают свои размеры, когда не получают пищи… И, в общем-то, похоже, что эти хрошии бессмертны. Если, конечно, не произойдет несчастного случая. Я сначала удивлялся, что Ламокс настолько больше остальных хроший. Но в этом нет ничего таинственного. Вы слишком хорошо его кормили.

— Я всегда говорила это Джону Томасу!

— Как бы там ни было, это не причинило ей никакого вреда. Они уже сокращают ее размеры. Похоже, хроший даже не рассердило, что она была похищена и увезена.

Они знали, что у нее очень живой характер, и она сама искала приключений. Такой ее воспитывали. Но они хотели, чтобы она вернулась. И искали ее год за годом, идя по единственному следу, который имели: она могла улететь лишь с одной группой пришельцев из космоса. Они знали, как выглядят эти существа, но не знали, из какой части Вселенной те прибыли. Это, конечно, поставило бы перед нами очень большие трудности — но не перед ними. Похоже, они потратили целое столетие на то, чтобы проверять различные слухи, наводить справки, исследовать незнакомые планеты, и все это в течение времени, которое по их масштабам его ответствует всего лишь нескольким месяцам в нашем понимании. Конечно, по прошествии какого-то времени они в любом случае нашли бы ее, и тогда также не испытывали бы к нам ни благодарности, ни возмущения. С нами просто не считались. Могло случится так, что это был бы наш первый и последний контакт с «благородными» хрошиями, если не произошло бы некоторого осложнения, а именно: хрошия, которая хоть и выросла, но все еще очень молода, отказывается уехать без своего монстрообразного друга — конечно, монстрообразного с точки зрения хроший. Это было для них страшным ударом, но принудить ее они не в силах. Насколько велико было их разочарование, вы вряд ли сможете даже вообразить. Спаривание, запланированное еще тогда, когда Цезарь воевал с галлами, теперь, когда все уже готово к этому, когда остальные партнеры уже подросли и пришла пора встретиться, не может состояться, потому что Лами отказывается ехать домой. Она не проявляет никакого интереса к своей судьбе — не забывайте, что она еще очень молода. У наших собственных детей тоже отсутствует чувство ответственности перед обществом. Во всяком случае, она и не думает уезжать без Джона Томаса Стюарта, — он развел руками. — Можете себе представить сложность положения, в котором они оказались?

Миссис Стюарт поджала губы.

— Я очень сожалею, но меня это не касается.

— Да, пожалуй, это так. В таком случае, думаю, самое простое будет позволить Ламоксу вернуться домой. К вам домой, я имею в виду…

— Что? Ну нет!

— Мэм?..

— Вы не смеете присылать это животное обратно. Этого я уже не вынесу.

Мистер Кику почесал подбородок.

— Я вас не понимаю, мэм. Ведь это же дом Ламокса в течение более длительного срока, чем он был вашим домом. Думаю, раз в пять более длительного. Кроме того, насколько я понимаю, это даже не ваша собственность, а вашего сына. Я правильно говорю?

— Это совершенно неважно. Я не потерплю, чтобы мне навязывали это чудовище.

— Это решит суд, и немалое значение будет иметь мнение вашего сына. Но зачем вам доводить до всего этого? Я же пытаюсь найти путь, который будет наилучшим для вашего сына.

Она сидела молча, тяжело дыша, и мистер Кику дал ей возможность прийти в себя. Наконец она сказала:

— Мистер Кику, я потеряла в космосе своего мужа. Я не позволю, чтобы мой сын пошел по тому же пути. Я хотела бы, чтобы он остался и жил на Земле.

Он печально покачал головой.

— Миссис Стюарт, сыновей теряют в момент их появления на свет.

Она вытащила носовой платок и вытерла глаза.

— Я не могу позволить ему уйти в космос. Он мой единственный маленький мальчик.

— Он мужчина, миссис Стюарт. Мужчины и в более раннем возрасте, бывало, умирали в битвах.

— Вы что же, думаете, что именно это и делает мужчину мужчиной?

Он продолжил:

— Обычно я называю своих помощников парнями, поскольку сам уже пожилой человек. Вы тоже думаете о своем сыне как о мальчике, потому что в сравнении с ним являетесь, извините меня, пожилой женщиной. Но представление, что мальчик становится мужчиной в какой-то определенный день своего рождения — это всего лишь юридическая фикция. Ваш сын уже мужчина, и у вас нет никакого морального права обращаться с ним как с ребенком.

— Какие ужасные вещи вы говорите! Это неправда. Я хочу только помочь ему, указать правильный путь.

Мистер Кику мрачно улыбнулся.

— Мадам, очевидно, самая распространенная слабость человеческой расы заключается в стремлении оправдывать самые эгоистические побуждения. Я еще раз обращаю ваше внимание: у вас нет никакого права лепить из него то, что вы хотите.

— У меня больше прав на это, чем у вас! Я — его мать!

— Разве слово «родитель» синоним слова «владелец»? Во всяком случае, мы с вами смотрим на это с очень разных позиций. Вы стараетесь лишить его тех возможностей, которые открыты для него, а я стараюсь помочь ему заняться тем, что он сам хочет делать.

— Из самых низких побуждений!

— Что касается моих побуждений, то это не предмет для обсуждения, как, впрочем, и ваши, — он встал. — Как я уже сказал, мне кажется, нет смысла продолжать разговор.

— Я не позволю ему. Он все еще несовершеннолетний. У меня есть права!

— Ограниченные права, мэм. Юридически он имеет право разойтись с вами.

Она глотнула воздух.

— Он никогда не сделает этого со мной, его собственной матерью.

— Возможно. Но наши суды по делам несовершеннолетних давно уже смотрят с сомнением на пользу родительских прав. И принуждение в вопросе выбора карьеры обычно решается в них вполне однозначно. Миссис Стюарт, лучше прямо смотреть в глаза неизбежности. Не препятствуйте ему, если не хотите совсем потерять его. Он все равно уйдет.