Путешествие вокруг света - Иван Крузенштерн

Многократно уже имел я случай упоминать, что образ правления здесь совсем не монархической. Король не отличается ни одеянием, ни украшениями от последнего из своих подданных. Повеления его совсем не уважаются. Не редко над ними смеются. Есть ли же бы отважился Король кого либо ударить; то он должен опасаться равного возмездия. Быть может, что в военное время, начальствуя над воинами, имеет он большую власть, но образ их военных действий не позволяет думать, чтоб и тогда был он единственным предводителем. Вероятно, что сильнейший и неустрашимейший приводит в движение и прочих; и в таком случае, власть Катанове в сражениях менее обширна, нежели огнезажигателя его Маугауа. Все, что с достоверностию сказать можно о преимуществах Короля, состоит в том, что он обладает великим имением, и потому бывает в состоянии прокормить многих. Таковое Королевское маловластие дает повод заключать, что исполнение правосудия у них не известно. Воровство не только не почитается преступлением; но признаешся еще особенным отличием. Впрочем признаться должно, что Нукагивцы, в бытность свою на корабле, редко подавали нам случай удивляться их в том искуству. Вероятно, что всегдашние часовые с заряженными ружьями, о действии коих имели они ясное понятие, удерживали их от покушения на оное.

Прелюбодеяние почитается преступлением в Королевском только семействе. Смертоубийство есть единственное деяние, влекущее за собою мщение; но не Король и не духовные дают управу, а родственники и друзья сами утоляют свое мщение кровию убийцы.

Сообщенные мне известия не свидетельствуют о семейственном их счастии. Хотя Нукагивцы установлением брака и удалились от зверского состояния, но не смотря на то, сие брачное соединение самым малым числом из них почитается священным. Думать надлежит, что оно есть более простое сожитие, произшедшее или от общей склонности, или от общей выгоды, а потом по привычке или от продолжения первой побудительной причины сохраняющееся. Нравственное же понятие о взаимных обязанностях супружеского союза, наблюдаемого всеми известными Островитянами сего океана, чуждо Нукагивцам вовсе. Мы, не взирая на кратковременное наше здесь пребывание, уверились в том достаточно. Словом прелюбодеяние у них терпимо.[50] Ужаснейшие следствия сей скотоподобной жизни обнаруживаются более всего равнодушием, с которым во время голода убивает муж жену свою и ее пожирает. Он умерщвляет и дитя свое и съедает его с равным хладнокровием. Может быть Нукагивец не дошел бы никогда до такого зверского поступка; есть ли бы соединен был с женою своею взаимною супружескою верностию и не имел бы явного сомнения, что рожденные ею дети принадлежат ему действительно. Агличанин Робертс защищал, думаю, честь Королевской фамилии, к которой он причисляется, из одного тщеславия. Он утверждал, что Король и его родственники имеют право умертвить жену свою, когда увидят ее в объятиях другого. Есть ли сие и случилось когда либо на самом деле; то, вероятно, были особенные причины, доводившие до такого жестокого мщения; ибо, по собственному его признанию, жены Королевской фамилии мало уважают верность супружеского союза. Сами собою приметили мы, что они незастенчивее прочих жещин.

Так называемый огнезажигатель принадлежит существенно к Королевской фамилии. Хотя обязанность его и состоит частию в том, чтоб находиться при Короле и исполнять его повеления; но он главнейше употребляется в таком деле, которое особенно отличает Нукагивских владетелей. Есть ли Король отлучается от двора своего на время, должайшее нескольких часов; то огнезажигатель сопровождать его уже не может. Он остается при Королеве и заменяет Короля во всех отношениях. Королева находит в нем второго супруга во время отсутствия первого. Он есть хранитель её целомудрия. Награда его состоит в наслаждении охраняемым. Нукагивские самовластители, уповательно, полагают, что лучше охотно делиться с одним, нежели по неволе со многими, уверяясь, что для избежания сего последнего, таковой соучастник необходим. Но Мау-Ту занимавший сие место не заслуживал доверия Королевского; потому что казался быть худым хранителем нравственности его супруги.

Люди, находящие удовольствие в том, чтоб пожирать подобных себе, не могут жить в продолжительном спокойствии. Нукагивцы воюют часто с соседами своими как по сей, так и по многим другим причинам. Образ, каковым ведут войну, доказывает сколь мало они отличаются от хищных животных. Редко нападают они во множестве на своих неприятелей. Обыкновеннейший способ победишь врага состоит в том, чтоб беспрестанно к нему подкрадываться и умертвив нечаянна сожрать добычу свою на месте. Кто в сем искустве и хитрости наиболее отличается, тот и успевает в победе. Кто долее может лежать на брюхе без малейшего движения и почти без дыхания, кто скорее бегает и искуснее перепрыгивает с камня на камень, тот приобретает между сотоварищами своими славу, каковою возносится храбрый и сильный Мау-Гау. Во всех сих способностях и ухватках отличался француз преимущественно. Часто занимал он нас повествованием о своем в том искустве и мог подробно и точно рассказать о всех обстоятельствах, произходивших тогда, когда забивал неприятеля. Однако он уверял, что никогда не ел сам человеческого мяса, а променивал оное на свинину. Неприятель его Робертс отдавал ему в сем так же справедливость. Жители долины, лежащей у залива Тайо-Гое, ведут почти беспрестанную войну с жителями долин Гоме-Шегуа и Готти-Шева. С последними, по дальнему расстоянию, уповательно реже прочих. Они воюют так же и с жителями долины, находящейся еще далее во внутренность острова. Воины долины Гоме, коих должно быть более 1000, называются особенным именем Тай-Пи, которое означает воинов великого моря. Жители долины Тайо-Гое не воюют с ними на море, но только на сухом пути. Странная тому причина заслуживает быть известною; поелику показывает, хотя Короли Нукагивские имеют мало власти; однако в некоторых случаях оказывается особам, принадлежащим к их семейству, чрезвычайное уважение. Сын Короля Катонове женат на дочери Короля воинов Тай-Пи. Она привезена водою; а потому залив, разделяющий сии две долины есть Табу: то есть место священное, возбраняющее всякое кровопролитие. Если разрушится согласие между молодым Принцом и его супругою и она возвратится к своим родителям, то война, которую ведут теперь только на сухом пути, может быть и на море. Но когда умрет она в сей долине; тогда должен последовать мир вечный. Нукагивцы верят, что душа умершей особы, принадлежавшей к Королевской фамилии и почитаемой Етуа или существом божеским, странствует в том месте, где умерла, и что нарушение её покоя есть вечное проклятие. Подобная счастливая связь сохраняет теперь мир между жителями долины Тайо-Гое и другой, лежащей во внутренности острова. Король последней Мау-Дей, то есть глава воинов, коих имеет 1200, женат на дочери Катонове, и по причине непрерывного мира пребывает почти всегда у своего тестя. Он был, выключая Мау-Гау и Бау-Тинг, прекраснейший мущина, посещавщий нас ежедневно. С воинами великого моря (Таи-Пи) продолжается всегда на сухом пути война до тех пор, пока Короли не потребуют перемирия, что случается обыкновенно под предлогом празднования плясок или Олимпйских игр сего дикого народа, которые по их обычаю отстрочены или до другого времени отложены быть никак не могут. Для приготовления к сим торжествам, в коих участвуют и неприятели, назначается определенное время. Доказательством того, что и сей грубой, кровожаждущий народ не находит удовольствия в войне беспрестанной и желает иногда покоя, служит долговременное приготовление к сим торжествам, которые продолжаются только несколько дней. В бытность нашу шесть месяцов уже протекло от последнего перемирия; но еще оставалось восемь до начала их празднеств, хотя все приготовление и состоит только в сделании нового места, на коем торжествуются пляски. По окончании оных каждой возвращается домой и война возобновляется. В то самое мгновение, когда подадут знак перемирия, что делают они посредством кокосовой ветьви, поставляемой на вершине горы, война прекращается. Один только случай ни в перемирие, ни в торжественные пляски, словом ни в каких возможных соотношениях не терпит выключения. Ни гений мира, ни даже покоряющийся дух Етуа не в состоянии отвратить его действия, состоящего в следующем: Как скоро в какой либо долине умрет жрец высокой степени; то в жертву ему должны принесены быть три человека. Оные не избираются из жителей той же долины; но похищаются насилием от соседов. Вдруг по смерти посылаются несколько лодок для поисков. Если посланным удастся овладеть соседственною лодкою, не могущую им сопротивляться, и нужное число людей пленено будет; тогда насилие прекращается в то же мгновение и море остается Табу по прежнему. В противном случае пристают они ж берегу и около утесов и камней подстерегают соседственных Островитян, выходящих часто поутру удить рыбу. Жертва, примиряющая дух верховного жреца с божеством, закалается; но оную не пожирают, а вешают на дерево, где висит до тех пор, дока останутся одни кости. Если же в первые дни таковые несчастные изловлены не будут; то слух о сем расспространится, и тогда война делается всеобщею. В бытность нашу в Тайо-Гое ежечасно ожидали подобного произшествия, потому что верховный жрец был очень болен и опасались, что смерть его неизбежна.