Градус любви - Кэнди Стайнер

Я была на плоту – замерзшая, мокрая и напуганная. В худшем случае меня сбросят, я ударюсь головой о камень, и жизнь, какой ее знаю, будет закончена. В лучшем случае я доберусь до конца реки.

Все такая же замерзшая и мокрая, но живая.

Я не могла выйти из этой ситуации с легкостью, и самый лучший способ во всем разобраться – вообще не принимать никаких решений.

Мы с Ноа – друзья. И не переходили за грань этой дружбы.

Все хорошо.

– Энни, он просто мой друг, – понизив голос, стала я уверять подругу и саму себя. Мамы и папы не было дома, но Энтони работал в домашнем офисе отца.

Хотя я не сказала ничего такого, чего ему не стоило бы слышать.

Во всяком случае, так я себя убеждала, заговорив еще тише:

– Мы не сделали ничего плохого.

– То, что тебе уже приходится это говорить…

– Знаю, – снова вздохнув, сказала я. – Знаю. Но с ним я чувствую себя… собой. Из-за организации свадьбы лето выдалось очень напряженным, но с ним все кажется проще, легче, терпимее. Нам весело, даже если мы просто пишем мелом на доске дурацкие надписи.

– А с Энтони ты чувствуешь то же?

Я не ответила.

На другом конце раздался протяжный вздох.

– Ладно. Скорее приезжай, и мы все обсудим, хорошо?

– Я бы хотела не это обсуждать, а просто заниматься украшениями для стола.

– Ну, придется делать и то, и другое. Напиши, когда выедешь.

Я застонала.

– Ладно.

– Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– Руби Грейс?

– Да?

Энни помолчала.

– Все будет хорошо. Помнишь?

Я кивнула, стараясь не замечать, что от ее слов к горлу подступил комок.

– Помню, – прошептала я в ответ.

Отложив телефон, я закончила упаковывать элементы для украшений, взяла первую коробку и осторожно стала спускаться. Коробка была тяжелой, и я споткнулась на ступеньке, чуть не рухнув на пол и не выронив хрупкое содержимое.

– Черт, – буркнула я, поставив коробку на перила.

Я стояла посередине между двумя пролетами и не хотела ненароком упасть.

– Энтони? – крикнула я, удерживая коробку. – Ты не мог бы помочь мне с коробками?

Он не ответил.

Я нахмурилась и прикинула, как еще можно решить эту проблему. Мне не хотелось снова подниматься по лестнице, поэтому я оставила коробку на площадке, сбежала по лестнице и пошла в папин кабинет.

– Энтони? – снова окликнула я.

И опять осталась без ответа.

Завернув за угол и направившись по коридору мимо кухни, я услышала его голос.

Ну точно, болтает по телефону.

Я уперлась руками в бока и остановилась в коридоре, обдумывая варианты. Я решила просто выпить стакан сладкого чая и подождать, когда он закончит разговор и поможет мне отнести коробки в машину. Спешить все равно некуда.

Но не успела повернуть к кухне, как услышала свое имя.

– Да, здесь царит сплошная суета, но Руби Грейс отлично со всем справляется. На этой неделе съемочная группа сняла наш ужин, и моя невеста выглядела обворожительно. Она обладает всеми качествами, которые я мечтал видеть в жене.

Я улыбнулась, ощутив прилив любви и вины, прислонилась спиной к стене и прижала руки к груди. Знала, что подслушивать неприлично, но, по правде говоря, мне позарез нужно было услышать от Энтони эти слова.

Нужно было услышать, что я для него значу.

– Пап, знаю. Да. Верно. Ха! Знаю, видел бы ты нас на дегустации виски. Клянусь, этот город живет и дышит этой винокурней.

Я улыбнулась. Да, это он верно сказал про Стратфорд.

– О, поверь, с ее отцом я разберусь. Учитывая, чем мы ему помогаем, сомневаюсь, что ему вообще удастся сделать вид, что он ко мне плохо относится – даже если так и есть, – уже тише сказал Энтони.

Внутри у меня все перевернулось, и я стала тихонечко подбираться поближе.

– Это не единственная причина, пап, – после долгой паузы сказал он. – Нет. Знаю. Я понимаю. Слушай, чтобы пустить ему пыль в глаза, мне просто нужно быть политиком. Мы играем в гольф, болтаем, ходим в казино, обсуждаем, что из-за экстремистов страна катится в пропасть. – Пауза. – Знаю. Я тоже думал, что после он что-то поймет, но… тем не менее. Ее мама чуть более суровая, но я строю из себя этакого джентльмена, и она на это ведется. Нужно просто пару раз открыть ей двери и называть «мэм», и она будет сиять, как рождественская елка.

Пауза.

Энтони громко вздохнул.

– Пап, поверь, я все понимаю. Я знаю, что они не сов-сем вписываются в наши представления об идеальных родственниках жены. Они деревенщины, но вертятся в политических кругах, пусть и в небольших. Ты ведь сам этого хотел. Фамилия Барнеттов известна в этом городе, а в биографии Руби Грейс нет ни единого пятнышка, которое могло бы всплыть и подгадить нам выборы. У нее идеальная репутация. Она ведет себя с достоинством. И у нее нет амбиций. – Он снова замолчал. – А еще она хорошенькая, и это прекрасный бонус.

Он снова хохотнул.

А я снова ощутила, как подкатила к горлу тошнота.

– Мать отлично ее выдрессировала на роль идеальной жены политика, – продолжил он. – Ее семья – не совсем тот идеальный образ, который мы себе представляли, но они очень уважаемы. И у них прекрасная репутация. Мы должны сыграть для них роль, как и нам нужно, чтобы свою роль сыграла Руби Грейс.

Я прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Меня охватило смятение, перемешанное с ощущением, будто меня предали. Я ничего – решительно ничего – не понимала. Энтони любил меня. И любил мою семью.

О какой роли в нашей жизни он говорил?

И какую роль в его жизни должна сыграть я?

Нет, Энтони не мог так сказать. Он бы не стал говорить обо мне в подобной манере. Это недоразумение.

Я хотела убедиться в этом, пытаясь не дышать часто, и стояла в коридоре, прижавшись к холодной стене.

Но не смогла врать самой себе, ведь услышала достаточно, чтобы узнать правду.

– Пап, мы всегда это планировали, – сказал Энтони. – Она идеальна.

Молчание.

– Знаю, – сказал Энтони. – Думаю, Руби Грейс с радостью займется общественными проектами. Это сослужит пользу предвыборной кампании. И, слушай. – Он заговорил еще тише: – Если она увязнет во всем этом, то у меня появится куча свободного времени, чтобы немного развлечься на стороне… если ты понимаешь, о чем я.

Он от души расхохотался, и из коридора я услышала зычный смех его отца.

Отца, который в первую нашу встречу поцеловал мою руку и сказал, как я красива и умна, и