Царица Аттолии (ЛП) - Меган Уолен Тернер

— Отстань, — сказал он.

Эддис вздохнула.

— Евгенидис, — сказала она. — Просыпайся.

— Я думала, он чутко спит, — прокомментировала Аттолия.

— Обычно так и есть, — ответила Эддис, все больше беспокоясь.

— Он выглядит… — Аттолия пыталась подобрать слово.

Ей пришло на ум «беззащитным», но это было не совсем то, что она искала. «Молодым» тоже не подходило, хотя во сне он и казался моложе.

— Таким невинным, — сказала она наконец.

— О, да, — согласилась Эддис. — Обычно я готова простить ему все, что угодно, пока он не проснется.

Она наклонилась и снова ткнула его.

Наконец Евгенидис открыл глаза и поднял голову. Он выглядел смущенным и начал поднимать правую руку, а затем замер и уронил крюк на колени. Он осторожно поднял другую руку, чтобы протереть глаза. Он перевел взгляд от Эддис к окну, где виднелось потемневшее небо. Затем он повернулся, его взгляд стал острее, и сказал:

— Ты обо мне совсем забыла.

Эддис сунула руки в карманы штанов.

— Не лги, — сказал Евгенидис обвиняющим тоном. — Ты в опьянении славы гнала мерзких мидян от нашего берега и ни разу не вспомнила обо мне, пока они не отчалили.

Он повернулся, чтобы обратиться к Аттолии.

— Ты тоже забыла обо мне.

— Тебя покормили, — хладнокровно ответила Аттолия.

Евгенидис посмотрел на нее, и царица почувствовала себя прозрачной, словно ее маска растворилась в воздухе, словно он мог видеть ее сердце и знал, что минуту назад оно чуть не остановилось от горя.

— Это правда, девочка принесла мне ужин, — задумчиво сказал Евгенидис. — Она была очень красива. — и после паузы добавил. — И добра.

Эддис слушала разговор Вора и Аттолии об относительных достоинствах красоты и доброты. Она вздрогнула от его упрека, но Аттолия только поджала губы в тонкую улыбку и сказала:

— Не так уж и поздно, все равно ты уже привык сидеть на цепи.

— О, кто-то спас меня, — Евгенидис невинно закатил глаза. — Может быть, это та милая девушка, что принесла мне обед? Я думаю, — сказал он, положив руку на лоб и мечтательно глядя вдаль, — Я думаю, когда я стану царем, — медленно повторил он, — Когда я стану царем, она сможет быть моей главной фавориткой.

Аттолия высказалась неожиданно решительно:

— Попробуй завести хоть одну любовницу, и я отрежу тебе вторую руку. И кое-что еще.

Эддис рядом с ней замерла. Аттолия подняла голову, чтобы встретить взгляд, который ее дворецкий сравнил с расплавленным свинцом. Эддис открыла рот, но прежде, чем на успела облечь свои мысли в слова, Евгенидис рассмеялся. Смеясь, он уронил голову на кровать, затем быстро взглянул на оскалившуюся Аттолию.

Она посмотрела на него и покраснела.

— Ах ты, маленький змееныш, — искренне заявила она.

— Да, — согласился Евгенидис. Он неловко поднялся, чтобы усесться на кровать, зевая и проводя пальцами по волосам. — Да, я такой. И я хочу выйти из этой комнаты.

Аттолия наклонилась над ним и поймала пальцами его подбородок. Она почувствовала, как он вздрогнул, прежде чем поднять глаза и встретить ее взгляд. Он выглядел во сне таким юным, и пожалуй, таким и остался, проснувшись. Ему нужна нянька, а не жена, с горечью подумала Аттолия, хотя вышла замуж в еще более раннем возрасте.

— Тебе надо принять ванну, — сказала она, — и кто-то должен осмотреть твою руку. Подожди здесь еще немного, пока я не пришлю служанку.

Но она не отпускала его подбородок, все еще глядя ему в лицо. Он протянул руку, чтобы легко коснуться сережки в ухе: квадратный рубин в золотой оправе, который так хорошо гармонировал с рубинами в ее золотой ленте. Она уже была в этих серьгах, когда склонилась над ним во дворе Мегарона.

— Они тебе понравились? — спросил он.

— Да, — сказала Аттолия.

Она выпрямилась и пошла к двери.

— Ты пришлешь ту же милую девушку? — окликнул ее Евгенидис.

Аттолия подняла бровь.

— Нет, — сказала она и исчезла.

Эддис повернулась к внезапно помрачневшему Евгенидису, который задумчиво потирал щеку.

— Я думаю… — медленно сказал он. — То есть я не думал обо всем этом.

— О женитьбе, хочешь сказать? — Эддис села рядом с ним.

— Нееет, — сказал он и посмотрел на нее.

В его глазах Эддис увидела намек на то, чего никогда раньше не замечала. Паника.

— Я не думал о том, каково быть царем, — его голос звучал хрипло то ли от беспокойства, то ли из-за синяков на шее.

Эддис уставилась на него.

— Во-первых, меня никогда не перестанет удивлять твоя способность превратить свою жизнь в бардак. Что ты имеешь в виду, говоря, что не думал, каково быть царем? Ты надеялся жениться на Аттолии и поселиться с ней в моей библиотеке?

— Нет, — сказал Евгенидис, глядя на свои сапоги. — Я знал, что должен стать царем. Просто я не думал об этом.

— Все эти парадные одежды, — задумчиво заметила Эддис. — Церемонии. Обязанности. Обязательства.

— И все будут смотреть на меня, — сказал Евгенидис. — Все время.

Эддис спокойно смотрела на него в течение минуты или двух, пока он, наверное, впервые рассматривал обязанности царя.

— У Аттолии не было договора с Мидией, — резко сказала она. — Ни одного. Евгенидис… — она подождала, пока он поднимет голову. — Мы могли бы заключить договор без брака.

— Нет, — сказал он.

— Ты уверен?

— Да.

Глава 20

Дворецкий Эфраты, капитан телохранителей, несколько баронов, как эддисийских, так и аттолийских, а также служащие обоих домохозяйств ждали в главном атриуме. Аттолия окинула их быстрым взглядом. Эддисийцы, конечно, казались диковатыми, неудивительно, что мидянин недооценил их, но они чувствовали себя совершенно комфортно, расположившись в углу дворика. Ее собственный дворецкий и капитан гвардии с баронами выглядели откровенно растерянными, словно потолок мог обрушиться на них в любой момент.

Они неуютно чувствовали себя между двух огней. Ее капитан и дворецкий явно натворили что-то, что ей не могло понравиться, в то время как бароны были обеспокоены тем, что она, возможно, продалась Эддису, в то время как они думали, что она играет за мидян. Аттолия задумчиво посмотрела на Телеуса и вздохнула.

— Вы позволили Нахусереху сбежать, — сказала она.

Телеус, привыкший к ее проницательности, только кивнул.

— Вы упустили из виду его секретаря, раба.

— Да, — признался Телеус. — Раб выпустил его, и в суматохе им удалось добраться до лестницы к гавани. Они доплыли до пришвартованного у берега мидийского корабля и скрылись. Простите.

— Это серьезная ошибка, — сказала царица, но к великому облегчению Телеуса, она не сердилась. — Я хотела получить за него выкуп, теперь придется обойтись без него. Раз они добирались до своего корабля вплавь, они оставили в своей комнате много интересных документов. Я хочу видеть их.

Телеус закашлялся.

— Вы что-то сказали про суматоху, — напомнила царица.

— Они подожгли свою комнату.

— Ну, конечно, — сказала Аттолия, и Телеус в смущении опустил глаза.

— Что ж, — продолжала она, — надеюсь, ущерб не слишком велик. Барон Эфраты может пожалеть о своем гостеприимстве.

Барон Эфраты имел несколько современных комфортабельных мегаронов, и вряд ли помнил о существовании Эфраты.

Аттолия обратилась к дворецкому.

— Найди кого-нибудь сопроводить Ее Величество Эддис и ее Вора в лучшие покои и проследи, чтобы их разместили с удобствами. Без сомнения вам придется труднее, после того, как мой капитан допустил пожар в покоях посла, но уверена, на одну ночь вы что-нибудь придумаете. Завтра Эддис и ее свита будут сопровождать нас в столицу.

— Нет, Ваше Величество.

Голос звучал тихо, но твердо, и Аттолия воспользовалась воцарившейся тишиной, чтобы найти взглядом своего оппонента: конечно, это был отец Евгенидиса. Военный министр Эддиса. Она смотрела на него. Редко кто осмеливался перечить ей, и никогда с такой уверенностью.

— Царица Эддиса не поедет по вашей стране без сопровождающих.

— Но она не может взять с собой всю армию, — ответила Аттолия.

Военный министр ждал, скрестив руки.

Ее собственные подданные, в том числе капитан гвардии смотрели на нее в страхе, который одновременно раздражал и смешил ее.

— Вы можете расположиться здесь, вокруг Мегарона, — сказала она наконец. — Переночуйте с войсками в поле, и я уверена, что завтра мы сможем найти решение, устраивающее всех. Сунис будет проинформирован о соглашениях, которых мы достигнем.

Военный министр склонил голову в знак согласия. Аттолия обратилась к дворецкому:

— Проследите, чтобы эддисийцы чувствовали себя хорошо, — сказала она и пошла в свои покои, оставив дворецкого соображать, что он может сделать в столь короткие сроки со столь малыми ресурсами.