Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov

увидела. И теперь я здесь, а он там – на дне этого проклятого ущелья, вс-с.

Она снова закрыла глаза и замотала головой.

– Есть изменения в проекте по сравнению с вариантом, привезённым Бузмаковым?

– Есть. Шелихов исправил ошибку. Первый вариант был неверным.

Скорая помощь выскочила из тесноты города на просторы шоссе, где её практически сразу протаранил огромный грузовик. Он на бешеной скорости вылетел со второстепенной дороги. Его кузов был под завязку загружен гравием. Кувыркнувшись несколько раз вокруг своей оси, реанимобиль врезался в металлическое ограждение, подпрыгнул на нём и, уже потеряв способность к вращению, со всего размаху рухнул в кювет. От удара во все стороны брызнули стёкла. Выжившие не успели шелохнуться, как к машине подбежали двое. Глухо затявкали пистолеты с глушителями: два выстрела в область сердца, контрольный в лоб, два в сердце – один в лоб. Через мгновение первый из нападавших уже выбирался из оврага с девушкой на плече. Второй задержался, заглядывая в лица убитых. Озадаченный он вылез из искорёженного салона и огляделся вокруг. Тело командора лежало метрах в десяти от реанимобиля. На шоссе тормознула редкая для опустевшего города легковушка. Вдали был виден приближающийся к месту аварии большой междугородний автобус. Дёрнув недовольно головой, боевик на ходу послал три пули в сторону генерала, не останавливаясь, выскочил из кювета, перепрыгнул через ограждение, застрелил оторопевшего водителя остановившейся легковушки и запрыгнул в салон автофургона. Вскоре к месту аварии добрался автобус, но от машины нападавших уже и след простыл.

Глава сорок вторая

16 апреля

Сочи. Конспиративная квартира ЦРУ

В дальнейшем бонусов не будет

Когда с головы сняли мешок, глаза долго привыкали к яркому свету. После того, как всё визуально наладилось, Мара увидела, что в комнате кроме неё и ещё одного человека никого нет. И только звук закрываемой двери указывал на то, что мешок слетел на колени не от сквозняка и не по мановению волшебной палочки. Девушка покосилась на того, кто расположился слева от неё. Человек этот, как и она, сидел в таком же кресле с прикованными к нему руками и ногами. На коленях у него лежал такой же чёрный мешок. Мару передёрнуло. «Лучше бы мешок заново натянуть на его голову», – подумала она. До такой степени вид человека был неприятным и страшным. Встретив подобного на улице или увидев в кино, она бы решила, что перед ней полный пропойца, либо сифилитик последней стадии. Нос – не нос, губы – не губы, глаза – не глаза. Всё какое-то кроваво-глянцевое, неестественно раздутое.

– А ты красивая… Очень красивая, – прошамкал человек осипшим голосом.

Сложно было понять, куда он смотрит – зрачки терялись среди сплошных гематом. Но по повороту головы Мара поняла, что он смотрит на неё.

Игла смутного озарения больно кольнула в висок и тут же опустилась в сердце. Стало трудно дышать. Руки и ноги оцепенели до такой степени, что невозможно было пошевелить даже пальцами. Наконец прилив нервного возбуждения разогнал эти неприятные ощущения, и она тихо спросила, с надеждой, что это не правда:

– Вит – это ты?

– Не узнала? – лицо человека скривилось в гримасе, вероятно, означающей улыбку.

– Господи, – в голосе только боль и сострадание, – что они с тобой сделали?

– Ничего, русские не сдаются, – попытался приободрить девушку изувеченный пытками парень.

Мара оглядела помещение – ничего. Ни одной подсказки, чтобы понять, где она находится. В голове всё же проскользнула единственная мысль, оценивающая местонахождение: – «Окон нет – возможно, это подвал».

– Где мы, Вит? Что им от нас надо?

Бузмаков ответил не сразу, видимо ему стало плохо. Отдышавшись, он вновь повернул голову к Маре:

– Я думаю, мы у американцев. От нас же им нужно то, над чем мы в последнее время работали.

– Как они узнали? – спросила девушка и сразу осеклась.

В голову полезли неприятные мысли, противоречащие видимой глазом действительности. Откуда они могли узнать, если об этом никто не мог знать? Только три человека знали, что и как получилось в результате взрыва колонны синтеза. Только три человека… У нас с Ярославом не было возможности даже просто позвонить. Значит… Нет, ничего это не значит.

– Вит, кому ты передал материалы?

– Никому.

– Совсем никому?

– Совсем. Вернее, не совсем. Я передал их человеку, который вряд ли до сих пор соизволил взглянуть на них.

– Кто он?

– Я не скажу, нас подслушивают.

Девушка задумалась:

– Я не пойму, зачем им всё это? – она повела головой, показывая окружающее пространство. – Ведь наше изобретение предназначено для всех. Для всего мира.

– Не знаю, возможно, они сами хотят решать, кому давать Солнце, кому нет. А кому давать его в избытке так, чтобы жизнь стала пеклом в аду.

– И всё-таки, как они узнали? Странно всё это. Проколоться мог только ты. Мы со Славкой ни с кем после твоего отъезда не разговаривали. Бабушка не в счёт. Она ничего не знала, да и слушать её никто не стал бы. Где ты прокололся?

Бузмаков даже вспылил. Вспылил настолько, насколько ему позволяло его прискорбное состояние. Он отчеканил:

– Я нигде не «прокололся». Вообще никому ничего ни рассказать, ни показать не успел. Соболевский был в командировке, Гольдберг даже слушать не стал. А Рашева я и в глаза не видел.

– Ты не психуй! Я хочу разобраться.

– К чёрту твои разборки!

– «К чёрту»? Тогда скажи на милость: от кого они узнали о «Прометее»?

– О каком «Прометее»?

– Не прикидывайся, Вит, я говорю о нашем проекте.

– Я не знал, что вы его назвали «Прометеем», – технолог яростно затряс руками, прикованными к поручням кресла. – Правда не знал! А! Ты специально обвиняешь меня, чтобы казаться чистенькой. Я-то точно знаю, что это не я предатель. Я даже не знал, что вы назвали проект «Прометеем». Но в таком случае – информацию слил кто-то из вас двоих. Я слышал, как американцы употребляли этот термин. Теперь слышу от тебя.

– Постой, Вит, я ничего не понимаю. Я не сдавала, ты не предавал. Но в таком случае, кто? Святой дух что ли?

– Ты опять про меня! Не видишь, как меня пытали? На мне живого места нет.

– Современный грим способен задурить любого…

– «Грим»? А это видела? – Бузмаков широко раскрыл рот, в котором почти не осталось зубов. – А это? – он растопырил, как мог, пальцы, на большей части которых не хватало ногтей. – Я никогда не был тайным садистом-мазохистом.

Мару демонстрация пыток проняла до мозга костей. Она и до этого не верила, что Бузмаков предал её и Ярослава. Но сомнения всё же едким червем ползали в голове. Если не Вит – тогда кто? Словно прочитав её вопрос, несчастный технолог, пошевелил месивом взлохмаченных коростами и болячками губ и наконец выдавил из себя:

– Нас было трое… Всего трое. Методом исключения…

Девушка закусила губу, мотнула головой и, глядя в упор на Вита, прошипела:

– Не смей! Не смей!

Бузмаков