Мертвый свет (СИ) - Лекс Эл

Деловой подход, ничего не скажешь. Мне это даже на руку, ведь у меня тоже нет особенного желания точить с ним лясы до второго пришествия. Выяснить как можно быстрее, что меня интересует, и дело с концом.

Поэтому я не стал тянуть кота за яйца и с ходу сказал:

— Как ты связан с корпоратами?

— Чего?! — Маркус выпучил глаза. — Ты не охерел часом?! Ты вообще думаешь, что говоришь?! Никогда в жизни я не работал на корпорации не сотрудничал с ними!

— Я не говорил про сотрудничество. — я покачал головой. — Я спросил про связь. И не отпирайся, я способен разглядеть это. Это даже не очень-то и трудно. При каждом упоминании о корпоратах, а, тем более, о тех временах, когда они хватали всех подряд на улицах без разбора, у тебя в глазах, как в двух маленьких телевизорах, летят черно-белые вертолеты.

— Чего летит? — опешил Маркус.

— Я имею в виду, что ты замыкаешься в себе и заново переживаешь... Что-то из прошлого. Что-то, что оставило в тебе такую глубокую душевную рану, что даже спустя годы любой эмоциональный триггер заново поднимает эти воспоминания. Обычно это следствие того, что связаны они с вещами, которые не укладываются в привычную парадигму правильного и неправильного, и у меня есть только два варианта подобного поведения. Либо ты был одним из тех, кто проводил все эти... репрессии и опыты над светлячками. Либо... — я посмотрел на крысу на тумбочке, которая перестала грызть вкусняшку и потешно умывалась обеими передними лапками, проводя от ушей к носу. — Либо ты был одним из тех, с кем все это делали. И я бы поставил на второй вариант.

— Браво, детектив. — неожиданно спокойным тоном отреагировал Маркус. — Ты меня расколол. Дальше что?

— Я же уже сказал. — я развел руками. — Расскажи мне все, что связывало тебя с корпорациями. Все, что знаешь. Как попался, где тебя держали, что делали. Как ты ушел, в конце концов.

— Это все ради того... той? — Маркус мотнул головой.

Я молча кивнул.

— И зачем? Зачем ты вообще нас всех в это втянул? Это же приведет только к тому, что корпораты разозлятся еще больше. У них появится новый повод ненавидеть светлячков, и, что самое плохое — они пробудят эту ненависть еще и в простых людях. Нас банально обложат со всех сторон, и вся наша жизнь... превратится в кошмар!

— Она превратится в кошмар независимо от того, поможем мы Стеф или нет. — я покачал головой. — Но это даже не самые плохие новости. Кошмар он, понимаешь... У каждого свой. Нечасто кошмары повторяются. И, я думаю, что говоря про кошмары, ты имеешь в виду, что мы окажемся в тех самых камерах где-то в штаб-квартирах корпоратов, и над нами будут проводить эксперименты и опыты. И я тебе скажу — да, так и будет. Но не в случае, если мы поможем Стеф. А именно что в случае, если мы продолжим сидеть сложа руки. Это в прошлый раз, когда мотыльки хватали всех наугад, можно было отсидеться, поменьше появляться на улицах. Сейчас так не получится. Ты же слышал — у них появился прибор, регистрирующий Свет в человеке. Бьюсь об заклад, что параллельно с этим они создали базу всех жителей и всех, кого уже проверили, вносят в нее.

— Ты этого не знаешь! — покосился Маркус.

— Не знаю. — согласился я. — Но это было бы логично. Я бы поступил именно так. Даже я. А в руководстве корпораций наверняка сидят люди, которые намного умнее, хитрее и подлее меня. Так что они пошли этим же путем с вероятностью в сто процентов. Впрочем, если хочешь, можно попросить Валери поискать информацию об этом. Уверен, она-то сможет что-то раздобыть. И главное — она сможет убедить тебя.

Маркус ничего не ответил, но покосился на меня так красноречиво, что стало ясно — он и так прекрасно понимает мою правоту. Он тоже осознает, что сам по себе прибор выявления Света не имеет практической ценности в стратегическом плане, это нишевый и местный инструмент. Какой от него прок, если ты не запоминаешь и не отмечаешь, кого уже проверил, а кого нет? Таким макаром людей можно по пять раз проверять, тратя на это время и средства.

— Так что это лишь вопрос времени, когда, перебрав все население Города и поняв, что несколько сотен жителей так и не прошли отсев через сито этого прибора, корпораты зададутся вопросом «А кто все эти люди и где они?»

— А какие альтернативы? — мрачно спросил Маркус.

— Собрать светлячков. — я развел руками. — Впервые за все это время дать им понять, что разобщенность — это путь в никуда. Против нас, теперь уже на официальном уровне, хорошо скоординированные и управляемые из единого центра силы. А мы все еще представляем из себя кучку разрозненных... банд, которые готовы грызться друг с другом, но не готовы дать отпор настоящему противнику.

— Потому что наш противник — за барьерами. — упрямо ответил Маркус.

— Так было. — я покачал головой. — Но условия изменились. Тот противник становится противником лишь тогда, когда вы захотите, когда вы к нему придете. Противник по эту сторону барьера придет к тебе сам. И он не предупредит об этом.

Маркус все еще молчал. Его взгляд поднялся от моего лица вправо и вверх — туда, где висела фотография Дейдры.

— По большому счету, ты ничего не решаешь. — я пожал плечами. — Девчонки согласились с моим решением. Мы все равно туда пойдем, с тобой или без тебя. С информацией или без нее. Просто нам будет сложнее. И я понимаю, что корпораты тебя сломали...

— Да хер ты понимаешь! — внезапно вспыхнул Маркус, вонзая в меня злобный взгляд. — Сломали?! Да ни хера ты не знаешь! У этих тварей ломалка не выросла, и никогда не вырастет! Да что б ты знал, я все это время был единственным, кто вообще поднимал тему противодействия мотылькам! Я был единственным, кто не хотел мириться с их произволом и кто пытался с ними бороться, когда они переходили все границы! И знаешь, что мне говорили?! Мне говорили «Не вздумай!», «Не смей!», «Не подставляй остальных!», «Даже не пытайся!» И если после этого у тебя язык поворачивается сказать, что корпораты сломали меня, то всех остальных они что — на куски порвали?! Причем с самого начала?! А?!

— Ну так сейчас самое время исполнить то, что ты хотел! — подначил я парня. — Я же о том и говорю! Это лучший шанс отомстить им всем за то, что они с тобой сделали! Почему ты от него отказываешься?!

— Я отказываюсь?! Я не отказываюсь! Я...

Маркус снова бросил взгляд на портрет Дейдры и внезапно сник. Плечи его подались вперед, голова упала подбородком на грудь. Он протянул руку к крысе, и та быстро пробежала по ней к шее и устроилась на плече. Маркус накрыл зверька ладонью, так, что осталась торчать только одна голова и тихо сказал:

— Я просто так привык. Я стал делать это ради Дейдры, чтобы из-за моих действий не пострадала в итоге она. Даже не Спектр в целом, а именно она. Я научился прятать свою ненависть и давать ей выход только в ноктусе, и только ради нее. Но теперь ее нет...

Я не стал ничего говорить. Маркус сейчас говорил такие слова, которые лучше не перебивать. Неизвестно, как он отреагирует, особенно при условии, что я тоже частично виновен в смерти Дейдры. Ну, по его мнению. Пусть лучше он выговорится. Пусть говорит все, что захочет. Возможно, на этом пути я смогу его аккуратно направить туда, куда нужно мне.

А возможно, и направлять не придется.

— Ты думаешь, что понимаешь, через что я прошел? Вы все так думаете. Вы все почему-то считаете, что способны понять... Нет, представить! — что там делали с такими, как я! А вы не способны. Уж поверь, вы не способны! Мы были на уровне крыс! Буквально! За каждым из нас было закреплено по крысе, и все, что делали с ними — делали и с нами! Но это не были наши крысы, наши питомцы, это были их крысы! Мы! — были их крысами! Нас с ними даже держали порознь, не позволяя видеться, кроме как на экспериментах! Эксперимент закончился — и крысу забирали, а тебя отправляли в крошечную бетонную камеру, в которой была только койка и туалет! А самое плохое — воздух в эту камеру всегда подавался такой, что постоянно хотелось спать, едва только переступал порог! Какой там побег! Какой там Свет! Не получалось даже мысли свои собрать в кучу, потому что глаза буквально закрывались! И так день за днем, день за днем! Тест за тестом! Разная химия, всякое излучение — все подряд! Иногда были эксперименты без крыс — сколько продержишься под водой, сколько — в отрицательной температуре, еще какие-то... И даже если терял сознание, тебя потом откачивали и лечили. Там были даже свои просветленные, такие же, как Кона, которые лечили! Лечили только для того, чтобы засунуть тебя в очередное колесо, в котором тебе предстояло бегать на потеху этим тварям! Кто-то сходил с ума, кто-то умудрялся покончить с собой, а я жил одной лишь только мыслью о том, что когда-то меня спишут в расход, как субъекта, над которым поставили все возможные эксперименты. А у таких субъектов только один путь — в ноктус. Под наблюдение группы светлячков, которые должны задокументировать все, что с ним там произошло. И с крысой, конечно, которую туда отправили вместе с ним. Вот только со мной они просчитались. Что бы со мной ни делали, в какие бы смертельные условия меня ни ставили, я ни разу не показал им свою Вспышку. Я почти подыхал, но ни разу не дал им понять, что владею ей. Поэтому, когда нас с Бароном выпустили в ноктус, я взял ноги в руки и квантовал оттуда, пока ноги несли.