Мертвый свет (СИ) - Лекс Эл

— Успокоилась?

— Угу. — мурлыкнула Лиза. — Но это не значит, что я тебя не убью. Попозже...

— Не убьешь. — категорически ответил я. — После всего, что вы все узнаете — не убьешь. И никто не убьет. У вас даже мыслей таких не возникнет.

— Сказки будешь рассказывать?

— Практически. Половина будет сказок, половина — легенд. Буди остальных, я буду в каютке. Настало время вам узнать всю правду.

И, когда все члены Спектра собрались в каютке и демонстративно сели напротив меня, я действительно рассказал им все. Все, что им следовало бы знать. О чем я не стал упоминать — это о своем реальном возрасте в той, прошлой жизни, чтобы ребятам ненароком не пришла в голову мысль, что я их пытаюсь научить жизни и показать «истинную суть вещей», как любят делать старые пердуны.

Все остальное они действительно восприняли как сказку. Кона практически не отрывала ладоней от щек, глаза Кими, казалось, готовы были вывалиться на пол и покатиться под стол, а вот Маркус наоборот хмурился так, что его глаз почти не было видно, и безостановочно шевелил пальцами, погруженными в маленькую сумочку через плечо, с которой он, казалось, вообще не расставался. Что там у него, игрушка-антистресс, что ли?

А вот Фиби, Кейра, Трилла и почему-то Валери восприняли мой рассказ спокойно. Трилла понятно почему, ее, наверное, и падающий прямо на голову метеорит не выведет из себя, Фиби если и удивилась, то так же мягко и незаметно, как делала все остальное. А вот почему Валери не подняла ор на всю башню, заваливая меня вопросами — вот это был большой вопрос. Однако вместо этого она практически с первых слов сорвала со своей руки Пульс, развернула его в планшет и закопалась в Сеть, иногда поднимая голову, чтобы послушать какой-то особенно интересный кусок рассказа.

Особенно ее заинтересовала информация о том, что существуют какие-то другие миры, и что именно из одного из них я и прибыл сюда. Она так внимательно слушала, что даже забыла о своем Пульсе, и только пальцы ее слегка подергивались, будто она продолжала набирать текст. Вот только экрана при этом она не касалась, и даже не замечала этого. Когда я закончил, она встрепенулась, как воробей, посмотрела на экран своего Пульса и необычайно тихо попросила повторить все еще раз, поскольку она ничего не записала. Лиза в ответ шумно запротестовала, и мы коротко договорились, что Валери я перескажу эту часть истории еще раз попозже и тет-а-тет.

Когда я дошел до проникновения в штаб другого Спектра, ребята впервые проявили какую-то одинаковую эмоцию — посмотрели на меня так, словно я только что на их глазах инвалида пнул. Чтобы не сбиваться с темы, я не стал уточнять, чем заслужил подобную немилость, но в памяти зарубку себе оставил — узнать, в чем причина такого поведения.

Когда я дошел до того момента, когда пошел к Дочери Ночи один, все отреагировали примерно одинаково — с изумлением, и только одна Фиби осуждающе покачала головой, будто знала что-то такое, чего не знали остальные. В этот раз я решил прерваться на выяснение обстоятельств:

— С чем конкретно ты не согласна?

— Не стоило туда идти. — только и сказала Фиби. — Я не то чтобы не согласна, просто... Не стоило туда идти. Это темное место. Самое темное место.

— Да обычное вроде. — я пожал плечами. — В смысле, в плане освещенности обычное. По крайней мере, я видел и темнее.

— Не в этом плане темное, Лайт. — Фиби вздохнула.

— Тебе есть что рассказать о Дочери Ночи? — я прищурился.

— Нет, откуда бы? — печально улыбнулась Фиби. — Так, слухи и легенды. Но эти слухи и легенды никогда не заканчивались хорошо.

— Что ж, я могу на своем опыте подтвердить, что это так. — я кивнул и рассказал о Дине Ларс и ее Пульсе, из которого узнал про казадоров.

— О-о-о, еще одна легенда. — хмыкнул Маркус, не вытаскивающий пальцев из своей черезплечной сумки и шебуршающий там ими, словно перебирающий целый стакан рисовых зерен.

— Ты будешь удивлен. — серьезно пообещал я и продолжил рассказ.

Дальше меня уже никто не перебивал до того момента, когда я перешел к рассказу о проникновении на дирижабль «Биотеха».

— Ты псих! — с восхищением в глазах выдохнула Лиза. Кейра тоже довольно улыбалась, а Трилла наоборот осуждающе покачала головой. Впрочем, от нее-то другой реакции ждать и не следовало.

А вот фронт света вызвал живой интерес сразу у всех жителей «Зефира». Даже Трилла подалась вперед, жадно впитывая информацию о том, что происходит в ноктусе на рассвете. Судя по всему, никаких даже слухов об этом событии ранее не было, а значит я действительно первый, кому удалось это увидеть и остаться при этом в... Просто остаться. Остаться существовать, не знаю... Я ведь так и не выяснил, что происходит с человеком, когда его касается фронт света.

Когда я дошел до казадоров, Маркус громко и отчетливо фыркнул, давая понять, что об этом думает, но остальные дружно зашикали на него и он так ничего и не сказал. В общем-то, не удивлюсь, если окажется, что он и без этого бы ничего не сказал — просто такой человек, который не может не выказать своего мнения.

А вот о чем я не стал упоминать — так это о гипотетических возможностях, которые даровал мне светолит, ограничился лишь тем, что он вылечил меня от заражения. У меня не было уверенности, что алчность не затмит разум кого-то из Спектра, не будем тыкать пальцами в Маркуса, и в головах не зародится идея сдать меня, такого уникального, в поликлинику на опыты за солидное вознаграждение. Пусть у нас с корпорациями сейчас вроде как война, жажда наживы частенько толкает людей на откровенно подлые поступки.

Однако даже без упоминания способностей, эта тема живо заинтересовала ребят, особенно Кону, что логично, с ее специализацией в Спектре. Однако, когда они узнали, какой ценой дается производство всего одного крошечного кубика светолита, то моментально сникли и даже комментировать ситуацию не стали — и так ясно, что ничего хорошего из этой ситуации не выжать, по крайней мере, не нашими силами. Тем более, что светолита больше не осталось, и даже взять и изучить уже нечего, а значит, нечего и воспроизводить.

Ведь, помимо прочего, я, конечно же, не рассказал ничего о папке, посвященной светолиту, что лежала на карте памяти. Остальные две папки я скопировал в память своего Пульса — не жалко совсем, а вот папку с данными синтеза светолита — не стал. У меня не было уверенности в том, что Валери по своей ли воле или по чьей-то просьбе не вытащит удаленно информацию с моего гаджета так, что я даже не узнаю об этом. А это чревато.

Может, это подло и неправильно — вот так вот подозревать своих в том, что они способны на подобные действия... Но после визита к казадорам, после того, как я по сути пожил в их рядах, в моей голове окончательно все смешалось и переплелось и я уже не мог разобраться, кого вообще в этом мире можно назвать «своими». Если искать аналоги казадоров на моей Земле, то это будут разве что какие-то африканские бушмены и другие дикие племена, которые живут своей автономией и близостью к природе, и которые отнюдь не рады чужакам на своей территории вплоть до того, что способны банально их сожрать.

Но здесь все наоборот. Казадоры — самые открытые и при этом самые нелюбопытные люди из всех, кого я встречал в этом мире. Они легко выдают информацию и совершенно не просят ее взамен. Они гостеприимны и добры, с ними легко и просто.

А люди Города наоборот — закрытые и молчаливые, кроме известных исключений, ясное дело. Они текут серыми безликими реками по улицам и даже словом не перекинутся... Да и не хочется с ними перекидываться даже словом — настолько у них всегда кислое и потерянное выражение лица.

Вот парадокс — люди, живущие в обществе, всеми силами от этого общества абстрагируются, а люди, которых общество отвергло наоборот — изо всех сил пытаются его сохранить хотя бы внутри своей маленькой общины.

— Как мы можем тебе верить? — наконец спросила Трилла, когда я закончил. — Откуда нам знать, что ты и вправду здоров?