Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) - Александр Филиппов

– Подожди пару минут, старшина. Сейчас ДПНСИ подойдет, разберемся, – пообещал Самохин, – я здесь один в дежурке пока, как привязанный…

– Да я-то подожду, – весело ответил обыскник, – камеру жалко. Этот дурак разбабахает все внутри, потом ремонтировать придется. Унитаз он, кажись, уже расгокал… Хорошо, что сокамерник психа, Кречетов, мужик здоровый, отмахнулся. А так убил бы на хрен, а мне отвечай – не досмотрел, мол.

– Что же не смотрел-то, действительно? – укорил майор.

– Да некогда! В карцере контролера нет, людей же не хватает, сами знаете. А мне говорят, ты там рядом, вот и посматривай. А когда посматривать? Только закончил один этап шмонить – следующий гонят.

– А этому… Кречетову сильно досталось?

– Да нет, вскользь. Шишак набил, крови немножко. Медсестра придет перевяжет. Я только не пойму, зачем его кумовья к такому придурку в хату сунули. Свободные камеры в карцере есть. Вы не будете возражать, если я Кречетова пока в пустую клетку закрою?

– Действуй, старшина, – распорядился Самохин, – а мы сейчас подойдем…

Вновь зазвенело – на этот раз пронзительно, звонко. Майор безошибочно щелкнул электрозамком входной двери, и в дежурку влетела помощница ДПНСИ.

– Ну как, освоились? – поинтересовалась она.

– Рулю помаленьку. У вас, Лена, как в Кремле – звонки не стихают… Встретили опоздавших?

– Да вон они, гляньте в окно. Умора! Менты с жуликом прощаются как с родным.

Сквозь зарешеченное окно дежурки Самохин отчетливо видел дворик, «уазик» возле крыльца. У машины, пьяно покачиваясь, обнимались милицейский подполковник и высокий, коротко стриженный парень в спортивном костюме. Рядом застыли два дюжих сержанта, каждый из которых с видимым усилием, кренясь на бок, держал по огромной туго набитой сумке.

– Второй раз этого Щукина вроде как на допрос в райотдел вывозят и второй раз пьяным возвращают, – презрительно поджала губы дежурная.

– А разве так можно? – удивился Самохин, еще не до конца изучивший местные порядки.

– Бывает… иногда, – повела плечами девица, – из районов, после суда, зэков поддатых привозят. Ну, там понятно – деревня, все свои. Родственники набегут, разрыдаются, милиционеры тоже местные, неудобно отказать. Ну и, бывает, нальют арестованному стаканчик-другой. А мы здесь, если запах учуем, их в карцер закрываем до протрезвения. Но этот на-а-глый. А менты-то, менты! Вот суки продажные! – ругнулась в сердцах дежурная.

Щукин распрощался наконец с подполковником, пожал ему руку, похлопал по плечу, показав большой палец – мол все было здорово! – и, улыбаясь с пьяным самодовольством, направился к двери КПП, сопровождаемый милиционерами, которые волокли тяжелые сумки.

– Тук-тук! Кто в теремочке живет? – заорал Щукин, барабаня по двери кулаком. – Открывайте, крысы тюремные! Узник вернулся в свою темницу!

– Гнида какая, а?! – возмутилась сержант. – В прошлый раз ответственным дежурным от руководства замполит Барыбин был. Видел, что Щукин пьяный, но не стал шум поднимать, велел в общую камеру вести. И передачу, которую тот с собой приволок, пропустил. Так теперь этот Щукин вконец оборзел!

С топотом, громыхнув железной дверью, со стороны режимного корпуса в дежурку вошли майор Рубцов и ДПНСИ капитан Варавин.

– Это кто там в тюрьму так настойчиво ломится? – поинтересовался Рубцов.

– Да Щукин по камере соскучился. Пьяный, – уточнила Ленка.

– А ну, впусти. Варавин, встречай сынка обкомовского! – распорядился Рубцов.

– Встретим… – пообещал худой, сутулый Варавин, снимая с гвоздика на стене резиновую палку. – Ленка, дай-ка наручники.

Помощница открыла электрозамок, и на пороге дежурки появился Щукин. Все так же улыбаясь, он достал из кармана и сунул в рот необычную, зеленого цвета длинную сигарету, прикурил, щелкнув золотистой зажигалкой, глубоко затянулся и, блаженно жмурясь, выпустил дым в сторону стоящего на пути Рубцова. Потом открыл блеклые, навыкате, глаза, хлопнул белесыми ресницами и, узнавая будто, помахал беззаботно сигаретой майору:

– Прив-в-вет родной тюрьме! Эти, – небрежно указал большим пальцем за спину на милиционеров, – со мной. Мамаша-хлопотунья столько припасов сыночку в казенный дом собрала, что не знаю, как до камеры дотащить. Поможешь, майор? Или пусть менты корячатся…

Вошедшие следом за ним на КПП милиционеры, отдуваясь, опустили сумки и теперь топтались нерешительно.

– Передачи заключенным принимаются ежедневно с девяти утра до пяти вечера, весом не более пяти килограммов, – официальным голосом, пряча за спиной резиновую дубинку, сообщил Рубцов.

– Да ладно, командир, брось выпендриваться. Знаешь ведь, с кем дело имеешь. Скажу, кому надо, сам будешь мне в камеру жратву таскать. А если потребую, так и бабу приведешь…

Рубцов, глядя мимо Щукина, сказал милиционерам презрительно:

– Ну-ка, ментяры, волоките эти баулы назад.

– Нам, товарищ майор, подполковник приказал. Вон он, во дворе стоит, с ним и разбирайтесь. А мы люди маленькие, – утирая лоб, устало возразил один из сержантов.

– Кончай понтоваться, командир! А то сам эти сумки потащишь! – встрял Щукин.

Рубцов шагнул к зэку, положил руку на его плечо, повернул спиной к себе.

– Ты че, командир? – изумился тот, подчиняясь невольно.

Понимая, что произойдет сейчас, Варавин и Самохин подошли ближе, но их помощи не потребовалось. В тесном пространстве коридорчика КПП, где и размахнуться-то как следует негде, Рубцов резко, с оттяжкой перепоясал Щукина дубинкой. Тот, охнув, осел, выпучив глаза, схватился за поясницу. Майор пнул его сапогом под ребра, перекатил, лежащего, на живот. Подскочивший кстати Варавин завернул Щукину руки за спину, защелкнул наручники. Потом, в свою очередь, огрел по спине дубинкой – раз, другой, третий…

– Хватит, – мотнул головой Рубцов, – а то гляди сколько пыли из него выбил. Дышать нечем.

– Да это он со страху обхезался, – широко улыбался Варавин, – ишь, фраер, под блатного канает, а сам от первого же дубинала в штаны наложил! Ф-фу!

– Конечно, товарищи милиционеры перекормили парня, вот его и пронесло, – поддакнул Рубцов. – Так, сержантюги? Тоже небось обкомовские спецпайки у Щукиных жрали?

– Мы… я… я сейчас подполковника позову, – пролепетал один из милиционеров и кинулся во двор, захлопнув за собой дверь. Второй метнулся было следом, yо электрозамок уже надежно защелкнулся, и сержант заметался, то пытаясь открыть дверь, то хватаясь за ручки неподъемных сумок.

– Ленка, открой ему, пусть выметается. Да баулы не забудь, зэчий холуй! – прикрикнул Варавин.

Милиционер суетливо поволок сумки в открывшуюся наконец перед ним дверь.

– Все, майор, ты – покойник, – сдавленно прохрипел с пола Щукин, – узнаю твою фамилию, на воле из-под земли достану…

– Ты глянь-ка, очухался! – весело изумился Рубцов. Он подошел к поверженному, наступил ему сапогом на спину: – Фамилия моя – Рубцов. А насчет воли… Ты мне там тоже не попадайся – убью!

На КПП со двора решительно вошел милицейский подполковник.

– Эт-то что такое?! – гневно воскликнул он, разглядев происходящее в дежурке.

– Представьтесь, пожалуйста, – не снимая ноги со спины Щукина, встретил его Рубцов.

– Я заместитель начальника городского УВД подполковник Жирноклеев. Что здесь происходит?

– Да вот, пьяного подследственного, которого вы нам в таком виде доставили, в чувство приводим, – добродушно объяснил Рубцов.

– Вы… Вы что, не знаете, кто это такой?! Да он вас… да его отец…

Рубцов наконец убрал ногу с Щукина, подошел, поигрывая дубинкой, к подполковнику:

– Предъявите удостоверение.

– Зачем? – насторожился тот.

– А может, вы, гражданин, и не милиционер вовсе, а просто урка переодетый? – озабоченно объяснил майор. – Давайте показывайте…

Стушевавшись, подполковник полез во внутренний карман кителя, достал удостоверение. Рубцов расторопно выхватил его из рук милиционера, открыл корочки, прочел громко:

– Жирноклеев Иван Прохорович… Вроде все точно. Но проверить на всякий случай не мешает, – сказал майор, пряча удостоверение в свой карман.

– Т-ты что делаешь? – остолбенел подполковник. – Да тебе, майор, служить до утра осталось!

– Посмотрим… – равнодушно пожал плечами Рубцов и повернулся к Варавину: – Капитан, закрой этого гражданина в бокс до выяснения личности. Потом позвони в УВД, скажи, что возле нашего СИЗО какой-то пьяный мент с погонами подполковника ошивался, пытался вступить с заключенными в незаконную связь. Пусть приедут, разберутся. А то мы что-то засомневались, неужто замначальника УВД города на такое способен?

– Не имеешь права! – крикнул милиционер и шарахнулся к двери, но здесь его перехватил Самохин. Взял вежливо под руку, а когда подполковник попытался вырваться, незаметно выкрутил ему кисть руки, подтолкнул легонько вперед, предложил тихо: