Баба Люба. Вернуть СССР-2 - А. Фонд

Но как бы я не возмущалась в душе, но изменить закостенелое мышление я не могу.

Поэтому я с как можно более равнодушным видом пожала плечами и, пожелав всем хорошего вечера, отправилась домой.

На выходе меня нагнал Ростислав:

— Любовь Васильевна! — окликнул он меня, чуть запыхавшись, — вы просто замечательно всё придумали! Идея отличная и может круто сработать!

Я вежливо и отстранённо кивнула и посмотрела на него, мол, что ты с меня ещё хочешь.

Ростислав, правильно истолковав мой взгляд, потому что улыбнулся и вздохнул:

— Вот потому я и считаю, что Всеволода и царящие сейчас тут порядки нужно срочно менять. Он закоренелый и негибкий, и его политика уводит нас всё дальше в прошлое. Сейчас жизнь так быстро меняется, и мы тоже должны меняться, идти в ногу с жизнью. А Всеволод живёт прошлыми принципами. Вот как сказали отцы-основатели в начале века, вот так оно должно сто лет подряд и быть, по его мнению… Но это неправильно! Я хочу всё изменить, понимаете? — горячо зашептал Ростислав, — это же для людей всё!

Я посмотрела на Ростислава и сказала:

— Я всё понимаю. Но причём тут я?

— Как это причём? Как причём! — загорячился он, — вы мне можете помочь! У вас хорошие идеи, которые могут многое изменить внутри нашего сообщества! Нужно только убрать Всеволода с его старческим брюзжанием!

Он ещё попричитал, но тут его позвали и ему пришлось уйти.

Я вздохнула спокойно — какой навязчивый молодой человек. Во молодежь нынче пошла, прямо как в моём мире…

А дома, когда уже занималась приготовлением ужина, механически чистя картошку, мысли мои перескочили на более насущные проблемы — нет денег. Точнее не так: ещё немного денег-то есть, остались из заначки Любаши и от её непутёвого мужа как «откупные» за детей. Но эти деньги катастрофически таяли с каждым днём. Зарплаты из ЖЭКа ровно хватало на оплату коммуналки, за электричество и на самые основные продукты. А вот если хочется конфету или сосиску — то уже всё.

И как только люди в это время выживают на такие копейки?

Я уже и забыла, как это. Привыкла к изобилию в моём мире.

Деньги нужны, я же планировала отнести немного в «Хопёр-Инвест». Если подсуетиться быстро — можно успеть небольшой куш сорвать, пока там вся пирамида не завалилась.

Мои мысли прервал приход соседки:

— Тёть Люба, к вам бабка Ивановна! — крикнула Анжелика и ушла в комнату.

— Ивановна, проходите сюда, на кухню, — позвала я, — а то у меня все руки в продуктах.

Старушка-соседка заглянула на кухню и при виде меня расплылась в улыбке:

— Здорово, Любаша. А я смотрю, не было тебя эти дни. И твоих не видно.

— Да мы в село ездили, — пояснила я и принялась перемывать картошку. — Отец и Ричард там остались, а мы вернулись. Мне на работу, а Анжелике к экзаменам готовиться надо. Да вы садитесь за стол, я сейчас ужин поставлю, и мы чаю попьём. Что за новости у нас? Рассказывайте.

— Да какие там новости, — вздохнула старушка. Она сейчас сильно отличалась от той уринолюбивой Ивановны, которая встретила меня у дверей в первый мой день попадания сюда. Теперь она была вымыта, в чистой и опрятной одежде, и, главное, когда её навязчивые мысли типа уринотерапия и лечение керосином ушли, она в принципе оказалась довольно-таки неплохой старушкой. Видно было, что женщины из секты ухаживают за нею вполне добросовестно. И вид у неё был тоже довольный.

— Что, совсем ничего не случилось? — не поверила я, залила в кастрюльку с картошкой воду и поставила на газ.

— К тебе только приходили, — сказала Ивановна.

— Кто? — удивилась я и налила ей чаю.

— Сперва сестра твоя прибегала. Оглашенная, — неодобрительно покачала головой Ивановна, — припёрлась ночью, уже часов двенадцать было, если не больше. И как давай в дверь колотить. Орала, тебя звала. Думала, что ты не открываешь ей.

— А вы не спросили, что случилось?

— Да я даже дверь и то побоялась открыть. В глазок только посмотрела, и то тишком. А то, думаю, я сейчас дверь открою, а она меня заодно пристукнет. Такая злая она была. Хуже Райки.

— А вы не слышали, что именно она хотела и кричала?

— Что хотела — ну так тебя, знамо, увидеть. Звала она тебя по имени. А что кричала — «где деньги, отдавай». В общем, деньги она хотела, чтобы ты ей дала.

— А потом?

— А потом Серёга с первого этажа вышел и шугнул её, — Ивановна шумно отпила чай, отдуваясь.

— И она сразу ушла?

— Ну ты же знаешь Серёгу, он если не выспался — всегда злой. Конечно ушла. Любой бы ушел, если Серёга вышел шугнуть.

— И больше не приходила?

— Да вроде нет, — задумалась старушка и отрицательно покачала головой.

Я и сама задумалась. Выходит, Тамарка сбежала из дурки и прямиком ринулась ко мне. А так как меня не было, то она побежала домой, где пырнула супруга несколько раз ножом. Мда. В общем, мне явно повезло, что я деду дом вернула и в селе с ним была. А то чует моё сердце все эти ножевые ранения могли бы достаться мне.

— Одну секунду, — сказала я соседке, пододвинула ей розеточку с вареньем поближе и выскочила в ванную. Там я посмотрела на себя в зеркало.

И ахнула.

У меня всегда были довольно резко выраженные морщины на лбу и возле крыльев носа. Причем они были у меня всегда, начиная с юных лет. Не знаю, почему так. Возможно, генетика. А, возможно, мы в те времена не особо умели следить за собой. Но как бы там ни было, я сейчас рассматривала себя в зеркале и видела, что на лбу глубокие борозды стали совсем незаметными, а носогубные складки — полностью разгладились.

И этого не может быть!

Я опять посмотрела в зеркало. Но это так.

— Любаша, ты где там уснула? — услышала я голос соседки и со вздохом поспешила обратно на кухню.

— Я вот что ещё скажу, пока не забыла, — сказала Ивановна и, чуть подумав и отхлебнув ещё чаю, добавила. — Потом к тебе ещё и мужик приходил. Вчера.

У меня сердце ёкнуло. Неужто Виталик