Как любовь формирует мозг ребенка? - Сью Герхард

В любом случае, как я уже описывала, в работе Дафны ван дер Боом подтверждается, что любой темперамент может быть компенсирован воспитанием и родительским вниманием. Эмоциональная устойчивость и хорошая саморегуляция вполне достижимы, а дети, которые находятся в эмоциональной безопасности и которым достаточно помогают с регуляцией, редко становятся преступниками в будущем. С другой стороны, когда ранние взаимоотношения враждебны или основаны на наказаниях, что приводит к избегающему типу привязанности, всегда есть риск, что такая ситуация может развиться в формирование агрессивного поведения, особенно у мальчиков (Ренкен и др., 1989). Интересно, что связь между избегающим типом привязанности и агрессией в более позднем возрасте менее явна для девочек, социализация которых проходит иначе. Хиун Ри и Вальдман (2002) предполагают, что девочки могут выражать свою агрессию в отличной от мальчиков форме, что еще пока недостаточно изучено. Они полагают, что девочки могут особенно преуспевать в том, что они называют «агрессией во взаимоотношениях» — например, умышленный вред чьей-то репутации или исключение кого-то из группы сверстников.

Такой тип избегающей привязанности может сформироваться в ситуации, когда родители ссорятся друг с другом или часто явно злы на ребенка или на других людей (Денхам и др., 2000). В результате таких переживаний у ребенка развивается внутренняя модель отношений, предполагающая, что другие будут отвергать или враждебно относиться к его потребности в сочувствии или потребности в утешении. Сталкиваясь лицом к лицу с эмоциональной болью или возбуждением, ребенок будет чувствовать себя покинутым и беспомощным — и будет злиться на то, что ему приходится справляться со всем этим одному. Но у него при этом наступает растерянность, так как он находится в противоречивой ситуации, не может выразить свой гнев по отношению к родителям или тем, от кого он во многом зависит. Поэтому он придерживается стратегии избегания, стараясь подавить свои чувства и не замечая гнева.

Такой тип защитной стратегии не определен генетически, он формируется под воздействием взаимоотношений ребенка с родителями. Допустим предположение, что существует «антисоциальный» ген (в чем я совершенно не убеждена), но он не будет проявляться при благополучных детско-родительских взаимоотношениях, так как в этом не будет нужды. По сути, антисоциальное поведение — это приобретенная реакция на антисоциальное родительство, это становится более очевидным в период после года ребенка, когда ребенка начинают впервые наказывать. Гораздо легче представить, что жестокий, запугивающий родитель может воспитать в ребенке агрессию и вызывающее неповиновение, чем увидеть причину в негативных взаимоотношениях в младенчестве, но эти два аспекта тесно связаны.

Если положительные взаимоотношения не установились в раннем детстве, следующий этап социализации ребенка от 1 до 3 лет, способствующий формированию приемлемого поведения, определенно будет крайне сложным. Родитель не может рассчитывать на надежную связь, «приправленную» добрым юмором и взаимопониманием, и не может требовать от ребенка контролировать свои порывы во имя сохранения этих хороших взаимоотношений. Вместо этого ребенок все время ожидает жесткого с ним обращения, настроен на оборону, так что ему особенно нечего терять, не подчиняясь пожеланиям родителей. Родителю остается только и дальше опираться на страх и дальнейшее запугивание для достижения желаемого результата.

Вот как это происходит на психологическом уровне. Но как я уже говорила, на физиологическом уровне эти переживания и этот опыт также фиксируются в структурах и биохимии мозга. В течение первого года жизни мозг ребенка развивается быстро, особенно узел, обеспечивающий взаимосвязь префронтальной коры с подкоркой и играющий ключевую роль в управлении импульсивным поведением, включая агрессию. Надежные взаимоотношения способствуют выделению опиатов, которые одновременно доставляют приятные ощущения и способствуют росту медиальной префронтальной коры. Повторяющиеся позитивные переживания материализуются в форме синаптических связей и становятся представлениями о том, как нужно себя вести во взаимоотношениях.

Но ребенок, которым пренебрегают, игнорируют или отвергают, не в состоянии выстроить такой мозг. Он не получает опиатов, которые помогают в создании медиальной префронтальной коры, — и доказательством тому является недостаточный рост правого полушария. Представления, которые зафиксированы в его нейронных путях, состоят в том, что другие люди не обращают на тебя внимания или относятся к тебе агрессивно или враждебно. В одном исследовании было обнаружено, что дети с реальными антисоциальными наклонностями воспринимали поведение других как агрессивное и противодействующее, даже если оно таким не было (Додж и Сомберг, 1987). Нейротрансмиттеры будут повреждены. Структура и биохимия мозга отражают взаимодействие с миром и переживания, полученные при этом.

Разумеется, иногда поведение также подвержено влиянию внутренних процессов. Гормоны, которые выделяются перед менструацией, могут заставить женщину чувствовать себя более агрессивной, но эти ощущения обычно не являются следствием каких-либо событий извне. В биохимии тела случаются различного рода выбросы, которые могут быть следствием воздействия разных факторов, например диеты. Диабетик, у которого падает уровень сахара в крови, может стать раздражительным или агрессивным. Однако такие эффекты являются временными. Они проходят. Они не оказывают влияния на структуру мозга индивида, а также на его представления о взаимоотношениях.

Мозг реагирует на различные вызовы среды как разными бессознательными способами, так и вполне обдуманными действиями. Когда возникает потребность в защите территории, уровни дофамина и норадреналина повышаются, чтобы привести к определенному виду агрессии; когда на человека нападают, уровень серотонина падает, а норадреналина растет, создавая защитную агрессию; агрессия раздражения поддерживается низким уровнем серотонина и норадреналина. Учитывая то, что существует такое количество сочетаний в биохимии мозга, вызывающих настолько разные типы агрессивного поведения, сложно поверить в такой простой и понятный «ген агрессии». Существует огромное количество видов агрессии и гнева, от попыток доминировать над другими до попыток защитить себя. Какая из них имеется в виду, когда говорят о «врожденной агрессии ребенка»?

Основные особенности агрессивного ребенка, которого мы воспринимаем как социальную проблему, состоят в том, что он не может контролировать свои порывы и не испытывает эмпатии, сочувствия к другим людям. Это те качества, которые, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что его социализация не прошла так, как нужно. Он пережил отвержение или игнорирование в какой-то форме. Но у Стивена Линкера не нашлось времени на то, что он называет «оправданием насилия». Он иронично улыбается, услышав, что «большинство из тех, что совершают ужасающие преступления, пережили что-то глубоко их травмировавшее», и утверждает, что только наивные люди как мантру повторяют, что «насилие — приобретенное поведение».

История Роберта Томпсона и Джона Венаблса, двух 10-летних мальчиков, совершивших убийство, ставит под сомнение эти заключения. Они обманом увели 2-летнего мальчика из торгового центра и привели его к ближайшим железнодорожным путям, где они привязали его к рельсам, бросали в него кирпичи и железные балки, а потом оставили его умирать. Этот случай вызвал волну ужаса и отвращения, как это бывает при убийстве ребенка. Откуда в детях столько ненависти? Ответственны ли они за свои жестокие поступки?

Стивен Пинкер, вероятно, полагает, что насилие- это инстинктивный ответ человека на препятствия, которые возникают на его пути, и наши основные инстинкты заставляют нас потакать своим желаниям, не думая о других. Когда препятствиями становятся другие люди, мы склонны низводить их до уровня «вещей» или лишать их всего человеческого для того, чтобы разрешить себе очистить наш путь от них. Но жертва убийц, Джеймс Балгер, не был «препятствием» на пути Роберта Томпсона и Джона Венаблса. Они не следовали какой-то личной выгоде. Они выпускали свою ненависть на безопасный объект, кого-то, кто был слабее их.

Откуда берется такая ненависть? Ненависть не закладывается генетически, это реакция. Их прошлый опыт создал хранилище ненависти, готовой выплеснуться на кого-то, когда однажды утром мальчики прогуливали школу и шлялись рядом с торговым центром. Несмотря на то что очень мало было написано об окружении, в котором они росли, я полагаю, что оно сыграло решающую роль в том, что произошло в тот день. Роберт Томпсон был пятым ребенком из семи. В этой большой семье Роберт и его братья были предоставлены сами себе, особенно после того, как отец оставил семью, когда Роберту было пять лет, а их мать начала много выпивать. В семье прослеживается целая линия преемственности насилия. Мать Роберта били все ее детство; страдания ее были столь велики, что она иногда продолжала мочиться в постель вплоть до 15-летнего возраста. Она сбежала из семьи, выйдя замуж в 18 лет-за человека, также склонного к насилию. Братья росли в атмосфере физических наказаний и угроз, которые были нормой, и редко сдерживали (свое расстройство) себя, вымещая зло друг на друге, кусая, поколачивая, избивая друг друга и угрожая друг другу ножами (Моррисон, 1997). Один из сыновей даже просился в детский дом, а когда позже его вернули в лоно семьи, он пытался покончить жизнь самоубийством, приняв очень большую дозу обезболивающих. Бедственное положение этой семьи даже сложно себе представить. В ней не было никого, кто мог бы взять на себя ответственность и обеспечить любовь и внимание, которые им всем были так необходимы. Мать Роберта редко появлялась в суде, чтобы поддержать своего 10-летнего сына, когда он предстал перед правосудием.