Алмазная скрижаль - А. Веста

   – Две целебные воды есть на Руси: Таль и Рось…

   Ведогона зачерпнула воду ковшиком сомкнутых ладоней и омыла его разгоревшееся от быстрого движения лицо. Они вдоволь напились чистейшей ледяной воды, она живила тело и дух своей ледяной чистотой и силой. На прощанье Ведогона склонилась к лесному студенцу и прошептала благодарственную молитву…

   У подножия скалы лежал широкий плоский валун. Он был похож на дверь в подземный мир. Молник подумал, что Ведогона привела его к могиле, но он ошибся. Сияна поскуливала, поджав хвост. Не решаясь приблизиться к камню, она отбежала подальше на скальный выступ и негромко завыла.

   – Помоги сдвинуть камень, – попросила Ведогона. – На Ясну спешит Весна, а мы приходим сюда только зимой.

   Он легко сдвинул гладкую черную плиту, и Ведогона несмело спустилась вниз по деревянной вертикальной лестнице. Он последовал за ней.

   Навстречу дохнуло холодом. Они опускались в глубокий ледяной колодец, ледниковый плывун. Ледяной пол был выстлан еловыми ветвями. Они медленно шли в морозную глубину. Под высокими сводами шелестело эхо. В слабом луче света, пробивающемся через люк-вход, он разглядел ряды ледяных саркофагов. Они стояли вдоль стен, впаянные в вечную мерзлоту. Кристаллы саркофагов светились в темноте; дневной свет попадал в хрустальный плен, и ледяные грани начинали источать бледное свечение. Голубоватый лед скрывал тела людей, погруженных в величавый сон.

   Во тьме одеяние Ведогоны мерцало, и сполохи света скользили по лицам «спящих».

   В ледяном гробу спала прекрасная золотоволосая женщина. Сквозь дымчатый лед просвечивало царственно-спокойное лицо. В лед были вморожены цветы: голубые незабудки, фиалки, белые лилии. Спящая женщина была укрыта цветочным покрывалом. Поодаль, в высоких саркофагах, лежали молодые мужчины-богатыри. Тела их были обернуты в белые плащи Веди. Самый младший был юн и тонок, его губы были приоткрыты, щеки розовели сквозь лед.

   Молник давно перестал ощущать холод, но невольный озноб бежал по его спине и груди, когда он смотрел в лица «спящих».

   – Давным-давно Веди построили эту пещеру, чтобы хранить Вечный Сон предков. Здесь спят Воины Славы и Светлые Матери Веди… Спят богатыри ушедших эпох… Спят великаны… Но дальше нам нельзя… – Ведогона скорбно умолкла.

   Это была еще одна тайна Ясны. Впервые он видел слезы в ее солнечных глазах. Она подходила к гробам из льдистого хрусталя и называла умерших по именам.

   – Светлые соколы Ясны: Радегаст, Борз, Светлозар… Любимая мама моя, Даэна, сестра Белоснезя, тетя Лужана и бабушка Вея…

   – Почему вы не воскресили их?

   – Они не умерли. Веди – бессмертны. Но мы не можем отыскать их в полях Нави, а дальше живым нельзя…

   Он погладил ее по длинным распущенным волосам, взял за теплую руку и повлек на свет из ледяного дворца смерти к яркому полуденному свету.

   – В детстве мама читала мне сказку о спящей царевне, – вновь заговорил Молник, когда они остановились среди влажной весенней поляны. Заросли незабудок казались опрокинутым небом.

   – «В той норе, во тьме печальной, гроб качается хрустальный…» – тихо проговорила Ведогона. – Это о ледяных могилах Веди… А семь богатырей были нашими лучшими воинами…

   – Ты знаешь сказки Пушкина?

   – Я знаю все сказки Земли… Хочешь, я расскажу тебе сказку о Снежной Королеве, как ее рассказывают детям Ясны? Слушай… Мальчик Кай, следуя року своего имени, должен был получить волшебный Ключ и стать одним из великих учителей Земли. Едва ему исполнилось семь лет, Владычица полюса привела его в ледяной чертог, святилище Севера, чтобы показать Камень и подарить ключ мудрости и бессмертия… Но Земля слишком любит своих детей ревнивой любовью матери. Силы Земли, могучей Геи-Нертус, приняли облик маленькой влюбленной девочки Герды. Она разбила хрустальную колыбель и увела Кая из ледяного дворца, где зрел его разум и очищались чувства. Кай учился складывать волшебные буквы, он искал священный Глагол. Помнишь, он должен был сложить из осколков льда слово «Вечность» и стать бессмертным? Складывать священный Глагол, буква за буквой, – удел очень сильных людей. Кай не успел победить свою природу; увидев Герду, он забыл о своем предназначении и был вынужден вернуться в мир людей. В старину Веди брали на воспитание детей Внешнего мира; возмужав, те возвращались во Внешний мир как спасители. Они помогали людям исправить допущенные ошибки. Они передавали свои знания иногда под видом сказок, но чаще это были пророческие предупреждения. Няня Пушкина Свет-Арина была из Веди… Она раскрыла ребенку древние и величественные саги Севера, она рассказала ему легенду о королевиче Гведеоне, о волшебнице Ниниане, о Златой Цепи, о священной Грамоте Руси…

   – О Грамоте?!

   – Да, мы ее хранители.

   – Расскажи мне о Грамоте, Ведогона.

   – Для меня это очень трудный разговор. Судьба великого Знания трагична. Священная Грамота миров была подарена людям для бесконечного развития и восхождения, но силы зла уже несколько тысячелетий ведут охоту и злобно уничтожают любые следы этого знания, чтобы сбросить людей на уровень бессловесных животных, унизить замысел Творца.

   – Откуда пришла Грамота?

   – Грамота – дар разумного Космоса, она ровесник человечества. Плод мудрого прозрения арийских мудрецов. Ее буквы – не просто знаки, они – отражение космических законов, воины и лекари, совершенные орудия познания мира. Наша Малая Грамота – это сто сорок семь знаков-символов, а Великая – бесконечна.

   – Но ведь звуков гораздо меньше.

   – Да, но наши буквы отражают реалии духовного мира, они – возвышенные символы. Для «хозяйственных» нужд русичи использовали Рунику Кратку; около двадцати букв. Их следы остались повсеместно в виде рун, черт и резов. Руна означает «ровная»… Волхвы Святорусья хранили всю полноту грамоты. Ее начертания округлы и гармоничны, их невозможно воспроизвести на бересте. Для этого в школах использовались вощеные дощечки – церы. Волхвы обучали Великой Грамоте детей начиная с семи лет. Дети проходили несложные, но решающие испытания в сообразительности, терпении, доброте и честности. Грамота облагораживала строй жизни русичей. Всякий, кто хоть единожды прикоснулся к Грамоте, раскрывал заложенные природой дары, он мог познавать миры во всей их глубине и великолепии, его способности к познанию возрастали по мере того, как буква за буквой он осваивал строки священной Грамоты. Творчество народов Святорусья до сих пор неисчерпаемо и самобытно, а богатство, гибкость и магия русского языка – уникальнейшее явление Вселенной. На русское слово откликается Природа, оно способно сотворить чудо, его понимают и слышат, ему повинуются все уровни творения. Но Веди совершили роковую ошибку… Опасаясь рук недостойных, они стали сокращать преподавание Грамоты. Через несколько столетий люди перестали воспринимать благодать Знаний и захотели сиюминутных, корыстных выгод, грубой, почти насильственной магии. Обезумевшие посланцы Внешнего мира пытались воровать у Веди Грамоту. Они продавали обрывки знаний враждующим правителям, чтобы сеять смерть и опустошать Природу. Последовал полный запрет на передачу волшебных наук, боевых искусств и реликвий… Грамота сберегалась в тайне и осторожно передавалась людям-творцам. Человек, принявший посвящение великорусских жрецов, становился светочем своего народа. Несколько лет назад мы вернули Грамоту людям. Честнейшие и мужественные Веди уже обучают грамоте землян.

   – Ты научишь меня Грамоте, Ведогона?

   – Конечно, но для начала надо постичь грамоту пробуждения и омовения, грамоту молитвы и принятия пищи. Ты в середине пути… Здесь, на Ясне, ты заново научишься совершать обряды, дарованные от рождения каждому живому существу. Ты постигнешь Грамоту бытия.

   Грамота бытия оказалась сводом простых и здравых правил жизни. На рассвете, разбив хрупкий лед в колодце-студенце, он трижды с головой окунался в обжигающую холодом воду. «Мозг человека – и цветок, и зрелый плод, – говорил учитель Бел, – твой позвоночник его живой гибкий стебель. Каждый день окунай корень его в ледяную воду, и ты не узнаешь старости и немочи. Силы разбуженного мозга хватит для познания всей Вселенной…»

   На Ясне мысль была слышнее слова. Тишина леса и величавый плеск озера нарушались лишь пением. Пение было древней наукой, каждый звук по-своему будил окружающую природу, настраивал тело на бой, работу или созерцание. С первых дней его пробуждения Бел терпеливо передавал ему науку боя, хотя уже тысячелетия Веди не воевали в земных поединках.

   Каждый день, после полудня, учитель ждал его на небольшой поляне, укрытой высокими валунами, чтобы случайно не ранить природу во время учебных ристалищ.