Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945 - Антони Пири

— Ничего подобного. Оставьте картину себе или отдайте ее за триста тысяч.

Мидлю пришлось быстро принимать решение. Он знал, что картина является подделкой, выполненной Ван Меегереном, но все равно это не было поводом для того, чтобы обрушить рынок. Он решил не уступать и заявил:

— Ну что ж, за то, что вы представили мне несколько клиентов, я сделаю для вас скидку. Специально для вас цена будет четыреста девяносто тысяч.

Начался долгий торг, и в конце концов Мидль согласился уступить «этот шедевр работы великого фламандского мастера» за триста девяносто тысяч рейхсмарок. Был выписан соответствующий счет, и картина отправилась к своему новому хозяину Швенду. Шпиц чувствовал, что он совершил хорошую сделку: стал совладельцем картины старого мастера и, кроме этого, получил чистую прибыль сто десять тысяч рейхсмарок наличными.

В Берлине Олендорф искал союзников в своей личной войне против Швенда. На одном из совещаний он случайно узнал, что и Мюллер жаждал ликвидировать «барона из Шлосс-Лаберса», и решил действовать с ним совместно. Оба понимали, что ничего не смогут сделать, кроме как добиться обвинения Швенда в особо тяжком преступлении, предусматривающем в качестве наказания смертную казнь по приговору Народного трибунала. Такие приговоры приводились в исполнение в течение одного часа. Они несколько раз встречались для того, чтобы обсудить план совместных действий.

Олендорф предлагал арестовать Швенда по обвинению в каком-нибудь политическом преступлении. Ведь в его жилах, несомненно, текло какое-то количество еврейской крови.

— Это бесполезно. Мы никогда не возражали против того, чтобы евреи делали деньги для рейха, поэтому мы не сможем возражать и против того, чтобы он продавал деньги, даже если он был бы евреем, каковым Швенд не является.

— Некоторые мои люди на севере Италии доносят, что он использует в качестве своих агентов преступников. Я слышал, что он даже вытащил одного из них из тюрьмы.

— Ответ будет таким же. Если заключенные в концлагерях могут производить товар, то почему мы должны запрещать то, чтобы бывшие заключенные занимались его продажей? Нет, нам нужно найти какое-то гораздо более тяжкое обвинение. И нужно, чтобы решение по этому поводу принимал не Кальтенбруннер, а кто-то другой. Швенд вертит Кальтенбруннером как хочет. Если привлечь к делу Кальтенбруннера, то можно заранее считать, что Швенд уже выиграл его. Нам нужен независимый суд, такой как, например, Народный трибунал, где обаяние и умение быстро соображать Швенду не помогут.

— Хорошо, но как подвести его под такой суд?

— Мы обязательно что-нибудь обнаружим. Вашей задачей будет информировать меня о всех заданиях, которые Швенд получает от Кальтенбруннера или Шелленберга, а я сумею отыскать нужные улики.

Швенд не знал, что его надул один из его лучших агентов. Не подозревал он и о нависшей над его жизнью угрозе, воплотившейся в форме заговора в Берлине. Он любовался картиной Рембрандта. Он заботливо повесил ее в Шлосс-Лаберсе и решил, что это полотно станет началом обширной коллекции.

Сотрудники Бибо в Будапеште были для Хольтена источником не только информации, но и свежих идей. Он обратил внимание, что, пожалуй, единственным бесполезным материалом являлись данные радиоперехвата из американской дипломатической миссии в Швейцарии. Ее донесения в Вашингтон состояли практически полностью из поданного по-новому старого пропагандистского материала, за подготовку которого отвечал глава американской службы в Швейцарии Аллен Даллес. Даллес был известен своими антисоветскими настроениями. Так почему бы немцам было не попробовать использовать информацию, свидетельствующую о полном недоверии, которое русские испытывали к своим союзникам, против самих русских?

И тут пришли важные новости от Мадьяросси, которые заставили Хольтена изменить планы. Наконец-то ему удалось узнать, кто же был таинственным руководителем движения Сопротивления в Словакии. Этого человека звали Карваш, и он занимал пост министра экономики страны. Когда Хольтен узнал об этом, он сначала не поверил Мадьяросси. Карваш пользовался уважением не только среди словаков, но и среди немецких дипломатов и промышленников, которые полностью ему доверяли. Хольтен начал собственное расследование, но так и не сумел обнаружить ничего подозрительного. Тогда Мадьяросси добыл для него неопровержимые доказательства. Он узнал, что по распоряжению Карваша все запасы Словацкого национального банка в валюте и золоте были переведены из Братиславы в Банску-Бистрицу. Иными словами, заговорщиков финансировал Национальный банк. Хольтен немедленно проверил этот факт и убедился, что это действительно было так. Карваш оправдывал перевод средств тем, что, как он пояснял, существовала опасность бомбардировок Братиславы, в то время как Банска-Бистрица находилась в относительно безопасном от налетов авиации месте.

Хольтен добился личной аудиенции у посла Людина. Он коротко изложил послу суть дела, сопровождая каждый пункт доказательствами.

— Ваше превосходительство, — сказал он в конце, — только вы можете спасти Словакию. Необходимо, чтобы вы лично обо всем доложили фюреру, который, похоже, не желает прислушиваться к данным разведки.

В ответ Людин опробовал на Хольтене свое искусство оратора, но на этот раз с нулевым эффектом. Хольтен продолжал настойчиво отстаивать свою точку зрения. И тогда Людин был вынужден признаться, что не готов действовать.

— Но при каких обстоятельствах вы были бы готовы к этому? — уточнил Хольтен.

— Ну, возможно, если у меня будут доказательства того, что осуществляются приготовления к прямым военным действиям, — ответил Людин с хитрым выражением на лице.

— Вы получите их, ваше превосходительство.

Сразу же после встречи Хольтен направил инструкции Мадьяросси. Теперь этот человек становился двойным агентом, снабжавшим информацией обе стороны. Он сообщил Карвашу, что готов организовать для заговорщиков поставки оружия. На вопрос, откуда у него такие возможности, Мадьяросси ответил, что во время своих поездок в качестве курьера получил множество подобных предложений.

Где взять на это деньги? На золото и валюту Национального банка можно будет приобрести фунты стерлингов, самую удобную валюту для оплаты подобных сделок в любой точке земли. Эта идея получила поддержку при условии, что Мадьяросси возьмет на себя всю работу. Заговорщики не должны нигде фигурировать.

Мадьяросси с удовольствием согласился. Он продал Словацкому национальному банку огромное количество «фунтов Бернхарда», получив за эту сделку свои комиссионные. Затем ему вручили эти деньги для покупки оружия. Большая часть операций секретно проводилась в Праге или Братиславе. Некоторые сделки были не такими уж тайными. Хольтен добился разрешения на то, чтобы Мадьяросси совершал тайные сделки и на территории Германии. Для того чтобы убедить Людина, даты и маршруты поставок сообщили представителям немецкого военного командования. Партии оружия были благополучно перехвачены. Но когда Хольтен сообщил все это Людину, тот все еще колебался:

— Один случай еще ничего не доказывает. Этого недостаточно для того, чтобы обратиться к фюреру.

Тогда Хольтен дал Мадьяросси указание пролить свет и на сделки, совершенные в Праге. И снова военные перехватили добычу, и снова от Хольтена отмахнулись, когда он представил доказательства послу. Стало понятно, что Хольтену не удастся ничего добиться. Хольтен потребовал новых улик, но на этот раз Мадьяросси воспротивился:

— Если слишком много партий моего оружия попадет в руки немцев, руководство Сопротивления заподозрит меня и прикажет ликвидировать. Если вы хотите продолжать получать информацию и продавать фунты, оружие должно беспрепятственно доходить до адресатов.

Этот аргумент, а также явное нежелание Людина действовать заставило Хольтена отказаться от мысли защитить «словацкий рай» Гитлера. Ведь умение Людина манипулировать фюрером могло привести к гибели самого Хольтена. В назначенное время в Словакии началось восстание. Оно застало немцев врасплох и привело к бессмысленной бойне, которой можно было не допустить, если бы Людин смог правильно оценить информацию, полученную в ходе операции «Бернхард». В конце концов, позже сам Людин был выдан чехословакам, которые казнили его как военного преступника. В неразберихе последних дней войны сам Мадьяросси, который до самого конца вел двойную игру, сумел благополучно скрыться.

В конце концов Хольтен понял, что ничего не сможет сделать внутри страны для того, чтобы Германия смогла избежать безоговорочной капитуляции. Было необходимо что-то срочно предпринимать извне. Он подумывал воспользоваться контактами Лаваля в Швеции, но решил, что это слишком рискованно. Один неверный шаг, и гестапо арестует его. После долгих раздумий он вспомнил о старом друге в Швейцарии, который в то время занимал пост начальника полиции кантона Санкт-Галлен.