Галактики как песчинки - Брайан Олдисс

Вторгшиеся уже шестнадцать дней двигались в полном вакууме, проходя траверсом звезды, которые считались аванпостами империи Инисфара. Именно тогда флот Оулени впервые был обнаружен.

— Станция с позывным Камоенс два Эр Эс Ти, — докладывал начальник связи, — запрашивает, почему мы прошли Карамандаль Тангент десять без опознавания.

— Пусть запрашивает, — спокойно ответил Ты.

Последовали другие запросы, но и они не были удостоены внимания. Флот оставался безмолвным, разбудив жизнь вокруг себя.

Станции флагмана начали вести активный радиоперехват. Было запеленговано несколько сигналов тревоги и предупреждения, передаваемые между планетами.

“Галькондар Сабре вызывает Рольф сто пятьдесят восемь. Неопознанный корабль проследует в вашем, районе курсом девяносто девять Джи Аи сорок два восемьдесят один в ноль семь четырнадцать тридцать. Гал прибл…”

“Акростик один Базе Шиапарелли. Засечь и доложить о флоте, приближающемся к Сектору Парадиз Хоум ноль четырнадцать…”

“Пейк пи Коинг Астрономикал Дротсси Пилону. Неопознанный флот в количестве сто тридцать прибл… пересекает Район Сканнинг. Код Алмаз Индекс ноль девять…”

“Всем станциям на Ишраиле Линия два. Вступает в действие программа БЭБ девять один.,”

Одноглазый презрительно фыркнул и насмешливо произнёс:

— А мы ведь потревожили этот улей.

Но проходили часы, и ирония его таяла.

Пространство, когда-то такое молчаливое, наполнилось бормотанием, которое вскоре переросло в столпотворение. Налёт подозрительности, который вначале лишь проскальзывал и угасал, постепенно нарастал, преобразуя раздражение в тревогу.

— Может, нам следует ответить? — спросил Одноглазый.

— Подбросить что ли какую-нибудь сказочку, чтобы заткнуть им глотки? Скажем, что собираемся заплатить дань или — нечто в таком роде?

— Не следует волноваться из-за тех передач, которые мы понимаем, — подсказал Прим. — Только что мы перехватили несколько шифровок; вот, о чём стоит побеспокоиться.

— Разве мы не можем подкинуть им что-нибудь? — настаивал Одноглазый, похоже, больше обращаясь к себе.

Через иллюминатор Ты вглядывался во тьму, словно мог проникнуть сквозь её покров, в ожидании невидимого послания среди проносящихся комет”

— Правда вскоре выплывет, — не спеша проговорил Ты, не оборачиваясь.

Через два дня паразонд запеленговал первый корабль, который они встретили со дня старта с Оулени.

— Это не может быть кораблём! — воскликнул начальник связи, размахивая картой.

— Но это корабль, — тянул его помощник. — Взгляните на его курс, на схему его движения! Определённо, он девает развороты. А что, кроме корабля, может маневрировать?

— Это не может быть кораблём! — повторял начальник связи.

— Почему это не может быть кораблём? — спросил Прим.

— Извините, сэр, но штука длиной в тридцать миль не может быть кораблём.

В отсеке надолго повисла тишина; каждый обдумывал неожиданный поворот событий.

Наконец, Одноглазый обратился в начальнику связи:

— Какой курс у этой… этого…?

Заговорил помощник начальника связи, кажется, единственный из всех довольный фактом пойманной на экране рыбки.

— Он лёг, с того момента, как мы его засекли, на курс тридцать тридцать два. Затем — севернее курса в направлении северо—северо—запад согласно галактическому квадранту.

Одноглазый схватился за спинку стула помощника, словно за него самого.

— Единственное, что я хочу знать, — отчётливо выговаривал слова Одноглазый, — так это то, идёт ли он к нам или от нас?

— Ни то, ни другое, — спокойно ответил помощник и снова взглянул на экран. — Похоже, он завершил разворот и идёт сейчас курсом… девяносто градусов к нам.

— Сигнал с него? — спросил Прим.

— Ничего.

— Дать залп по носовой части, — предложил Одноглазый.

— Вы сейчас — не на улицах Оулени, где стреляете всех и вся. Пусть продолжает движение!

Одноглазый со злостью повернулся и увидел Запаянного. Последний только что взошёл на мостик. Он стоял и смотрел, как вспыхивает и гаснет засечка на экране.

Затем увёл Одноглазого в сторону и, оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что Тебя нет на мостике, прошептал:

— Мой друг, мне надо с вами посоветоваться.

Он с беспокойством и пренебрежением посмотрел Одноглазому в лицо и продолжил:

— Ко мне вернулись прежние опасения. Вы знаете, что я не из пугливых, но временами и героям приходится быть осторожными. С каждым часом мы все более углубляемся в осиное гнездо; вы это понимаете? Послушайте, мы — на расстоянии двух с половиной недель полёта от самого Инисфара! Уже давно мне не даёт заснуть вопрос, а не залезли ли мы туда, откуда не сможем выбраться?

Неохотно соглашаясь со своим врагом, Одноглазый не мог упустить шанса не выразить выстраданные опасения:

— Корабли длиной в тридцать миль!

Загадочно кивнув, Запаянный увёл Одноглазого вниз, к себе в каюту, чтобы там продолжить беседу.

В раздражении он ударил кулаком в перегородку.

— Здесь, то есть в том месте, где мы сейчас находимся, и так много богатых планет. Их можно так же ограбить, как и планеты, расположенные в сердце Региона. Но они охраняются похуже. Вы можете себе нарисовать такую картину: планеты, полные пухленьких полублондинок, у которых на каждом пальце по кольцу, и толстеньких маленьких мужчин, играющих в огромные банковские счета? — Они — открыты! Беззащитны! Беззащитны! Зачем, спрашиваю я вас, нам идти на Инисфар? Там, без сомнения, мы встретим сопротивление. Почему не остановиться здесь, — награбить, что сможем, — и вернуться на Оулени?

Одноглазый колебался, облизывая губы. Ему очень нравилось предложение, и особенно то, как бывший противник обрисовал его. Но существовало одно и главное препятствие.

— Но он же намеревался идти в сердце Инисфара?

— Да. Я думаю, что нам давно следовало избавиться от него … — просто решил все проблемы Запаянный.

Имя Твоё им не стоило упоминать. Вне Твоего присутствия их настроения по отношению к Тебе начинали совпадать.

Запаянный подошёл к секретеру, открыл дверцу и достал маленькую плотно закрытую бутылочку.

— Это должно решить все проблемы, — сказал он проникновенно. — Она содержит смертельный яд: если чуть-чуть понюхать его, даже на расстоянии ярда, у человека неделями от боли раскалывается голова. Это придаст аромата вину в его бокале сегодня вечером.

5.

Вечером, после ужина, вино разлили по бокалам. Одноглазый взял свой, но даже не пригубил его. Ему стало дурно от одной лишь мысли, что это может случиться не только с Тобой. Он ясно представлял себе, что содержимого в бутылке вполне достаточно и на его долю. Таким образом Запаянный одним ударом может избавиться от всех оппонентов.