Сны Землян - Дмитрий Савчатов

ожиданиям Вавилова, приготовившегося увидеть за дверью шатающиеся ходуном механизмы и бегущие по центру роторы, в помещении располагалась одинокая стойка с мышкой и клавиатурой, как в серверной.

— Это и есть сердце мотора?

— Угу. Самое что ни на есть, — вздохнул Евгений и, вместо того что б развернуть клавиатуру, нырнул под стойку и сдернул с защелок пластиковый кожух. — О… Да тут полно мышей. Вот меховушки негодные, всю проводку погрызли. Где их только Верховный набрал… Коротыша устроили!

Он выудил из кармана зажигалку, высек огонек и поднес его к сплетенью тонких и, с виду, совершенно невинных проводов. Тут же завоняло паленой проводкой, что-то действительно коротнуло, заискрилось, загорелось, винтокрылую машину порядочно тряхнуло и Вавилов почувствовал, как их потащило вниз.

— А… М-м-м не разобьемся?

— У Абы своего спрашивай, — буркнул Скворцов. — Я сделал что мог.

— Да уж.

Бросаемые их стороны в сторону они вернулись в кабину, где Аба рычал, что голодоный тигр в клетке.

— …Что значит, нет свободных полос?! Дайте тогда занятую!

— Простите, Аба, сэр, это невозможно. Все полосы забиты битком и даже если я…

— Но мы падаем! Мэйдей, понимаете!?

— Ничем не могу помочь. Я по регламенту не могу позволить вам упасть на головы мирным туристам! Это пошатнет наш пассажиропоток!

— Тогда мы упадем на пирамиды Гизы!

— Это как вам угодно. Но в аэропорт я вас пустить не могу. Господин Аба у вас же вертолет, три двигателя, неужели с вышедшим из строя одним, пусть и тягловым вы не сможете жестко приземлиться где-нибудь в пустыне? В песок вы сядете мягче, чем в бетон.

— Да черт с тобой будем падать в бархан! Только предупредите общественность, что б гвалта не подняли.

— Это можно! — по голосу диспетчера стало ясно, что тот крайне доволен исходом дискуссии. — Сообщите координаты и мы пришлем вам пожарную команду.

— Ненужно. Возгорания нет. Отбой, — и, уже отключившись от диспетчерской, повернулся к Ваське. — Ведь нет?

— Не, все чисто. Обороты главного упали на восемьдесят процентов, но обороты саппорта взвыли до сотни. Сядем без пыли и шума.

— Отлично! Ну не сукин ли я сын, а?! — обернулся он к Вавилову. — Без билета, без волокиты, к самому порогу пирамиды! И что б вы без меня все делали.

— Ну, уж точно б не падали на вертолете, — хмыкнул Вавилов, уселся в свободное кресло и накрепко пристегнулся ремнями.

Не то чтобы он боялся смерти, даже напротив, теперь он отчего-то не боялся ее вообще. Смерть, ввиду произошедших событий теперь представлялась Вавилову не как раньше, не как черное, немое ничто, а как шаг к новому этапу существования. Существования загадочного, но действительного, точно как его средний палец.

— Минут через пять упадем, — констатировал Васька, неотрывно глядя в галограф пульта второго пилота. Вавилов видел краешек экрана на котором была прочерчена красная парабола, что кончалась красным же крестиком, на небольшом всхолмии. Очевидно, что Аба метился прямехонько в мягкий бархан. Ну, что ж. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Хотя… Вавилов откинулся на спинку и закрыл глаза. Хотя, отчего он решил, что по ту сторону смерти нельзя умереть еще раз? А потом еще и еще. И так раз двести. Или двести тысяч раз. Продираясь смертями все глубже и глубже к финалу. Которому нет конца.

Вдруг вспыхнул красный сигнал и истошно завопила сирена — сработал датчик критической высоты помноженной на скорость, но Васька тут же заткнул истеричку-компьютера и все вернулось в норму. Вавилов снова закрыл глаза и постарался расслабиться. Ему вспомнилось, что в автокатастрофах меньше всего страдали пьяные люди и именно от того, что были совершенно расслабленны алкоголем. У них, правда, немного не то, но от стакана водки Вавилов бы сейчас не отказался.

— Тридцать секунд до столкновения с землей, — спокойно и как-то по-будничному сообщил Васька. Ему не хватало только широкого зевка вдобавок. — Скорость чуть выше расчетной.

— Знаю я, — резко отозвался Аба. — Закрой лучше рот, а то язык прикусишь.

— Ну, это вряд ли. Десять, девять… Пять… И!

Вавилов судорожно вцепился в ручки кресла, совершенно позабыв о своем намерении расслабиться. А, поскольку выпить ему так и не пришлось, то грохнулся оземь он в напряженном и сосредоточенном состоянии.

Тяжелый удар сотряс само существо Вавилова. Не вертолет, кресло или отдельные элементы окружения, а самого Вавилова, казалось, заключившего в себе все. В одно секунду мир их белого и понятного вывернулся каким-то пульсирующим красным хаосом. И, если бы не он, то ничего бы вообще не сотряслось и не громыхнуло. Не вырубился бы свет, не орал бы благим матом Скворцов, не посыпались бы с потолка панели, да не разлилась бы дождем система пожаротушения.

— Все живы?! — Вавилов, как слагатель бытия, первым оправился от удара (да он и не терялся, если разобраться до конца), отстегнул перевязь и, по накренившемуся полу, подошел к ближайшему от себя Абе. — Ты как?!

— Нормально, — буркнул в ответ тот, отстегнулся и подошел к скомкавшемуся, прячущему голову в коленях Ваське. На его, всем залитом водою пульте, он нажал несколько кнопок, отчего вода перестал хлестать с потолка, а свет вернулся к потускневшему, но белому состоянию.

— Эй, малой, ты как? — Аба попытался расправить Ваську, но тот точно задеревенел. — Все, голову можешь вытаскивать, сели уже.

— Охренительно сели, — отозвался с другого конца кабины Сковрцов. — Я чуть шоколадный пудинг в штаны не испек.

Вавилов мельком оглянулся на товарища, что одной рукой расстегивал ремни, а другой держался ладонью за окровавленную щеку — вокруг него больше всего валялось пластиковых плиток с потолка.

— Ваня! Оклемай своего шкета, я с диспетчерской свяжусь, — распорядился Гольштейн и вернулся в свое кресло.

Бледный как платок Васька медленно выглянул из-за коленей, бессмысленно огляделся и все так же медленно стал опускать ноги. Вавилов не мешал, просто стоял рядом и наблюдал, больше потому, что сам не знал, как поступить. Шок, не иначе.

— Мы… Уже умерли? — наконец сипло произнес он. — Товарищ начальник, где мы?

— Сели, Вась. На бархан сели, рядом с пирамидами. Болит где? Ударило?

— Нет, просто… Про… Проверьте лучше Шаова. Его никто ведь не предупредил.

— Черт! Точно! — Вавилов хлопнул себя по лбу и бросился к выходу. — Забыли совсем!

Впрочем, беспокойство оказалось напрасным — Заур преспокойно лежал себе на кушетке, пристегнутый к ней ремнями у ног, пояса и груди, точно буйно-помешанный. Только руки его свободно вращались.

— Ваня! — Поприветствовал он вошедшего и, видно, смекнув, что дальнейших потрясений не случится, потянулся к ремням отстегнуться. — Что это было такое? Мы упали?

Вавилов рассказал в двух словах о происшествии и