Место для большего - Бет Эманн

– Я не понимаю, – я пристально смотрела на него.

– Эгоистично, но я бы отдал все, чтобы у нас с тобой появился второй шанс, увы, я заметил – твоя жизнь была намного лучше до моего появления. Мое присутствие – дополнительный стресс для тебя, поэтому я исчезну. Девочки не знают кто я – они ничего не потеряют. И ты кажешься влюбленной в Броди, он, очевидно, очень привязан к тебе и защищает моих дочерей. Я, правда, не знаю, кто мог бы подойти лучше для них и для тебя.

Я опустила голову и потёрла глаза, отчаянно пытаясь переварить все, что он сказал. Мой отец ушел, когда мне было десять, и с тех пор я не видела и ничего не слышала о нем. Когда я была в старшей школе, я часто думала насколько отличалась бы моя жизнь, появись он, и естественно я хотела лучшей жизни для Люси и Пайпер, чем была у меня. Если это означает, что я должна попросить их биологического отца остаться, значит так и будет.

– Кейси? – тихо спросил он спустя минуту.

Я подняла голову и глубоко вдохнула:

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он нахмурился и склонил голову на бок.

– Не хочешь?

– Нет. Не хочу. Даже не представляла, что скажу это, но мы однажды потеряли тебя, Зак. Я не хочу потерять тебя снова. Ты через многое прошел, и ты прав, ты принимал дерьмовые решения. Но за эти недели ты открылся мне больше, чем за все годы, что мы были знакомы.

Смущенная улыбка появилась на его лице, и он опустил голову, суетясь с телефоном.

– Ты прав в одном, – продолжила я. – В романтическом плане между нами ничего нет. Мое сердце принадлежит Броди, и будущее я вижу с ним.

– Я понимаю, – кивнул он.

– Я из шкуры вылезу, чтобы вернуть его, но придет время, мы представим тебя Люси и Пайпер. Как я уже говорила несколько недель назад: мое доверие к тебе разбито. На восстановление уйдет очень много времени. И никакого алкоголя. Точка. Это необходимое условие.

– Как скажешь. Ты – главная. Даю слово в отношении алкоголя: больше никогда не притронусь, – он улыбнулся, и его плечи расслабились.

В его позе читалось облегчение, и я завидовала ему. Я могла ощутить облегчение лишь с одним человеком, но он не желает меня знать.

26

Броди

Дизель прижался своим холодным носом к моей щеке, пробуждая меня ото сна.

– Доброе утро, дружок. Хочешь погулять? – спросил я, открывая глаза.

Я поднял подушку и накрылся ею, пытаясь скрыться от солнечного света.

Вчера мы поздно вернулись с выездной серии, я пришел домой и сразу отрубился. Мой мозг и тело истощились. Я играл, как кусок дерьма, и постоянно думал о Кейси, но не мог заставить себя позвонить ей. Не сейчас.

Не она одна пыталась дозвониться до меня. Мама звонила столько раз, что я был удивлен, как она до сих пор не обратилась в службу розыска.

Мой телефон зазвонил еще раз, и я понял, что больше не могу его игнорировать.

– Привет, мам, – решительно ответил я.

– Броди! Как ты? – спросила она с облегчением.

– Нормально.

– Хорошо, – она изо всех сил старалась не подавать виду. – Я волновалась за тебя. Ты не отвечал на звонки.

– Знаю, – я глубоко вдохнул и выждал секунду. – Мам, послушай. Я должен извиниться за то, как убежал из дома в ту ночь.

– Прекрати сейчас же. Я знаю, что ты собираешься сказать, и не хочу, чтобы ты это говорил. Ты не должен извиняться.

– Нет, должен, – возразил я.

– Нет. Броди, к жизни нет инструкции. Нет правил или того, как ты должен справляться с ситуацией, – спокойно сказала она. – Ты узнал неприятные новости, они расстроили тебя. Тебе разрешено реагировать. Я не ждала, что ты обрадуешься, узнав о нашем разводе.

– Знаю, мам, но я не должен был вылетать из дома и так вести себя.

– Все в порядке. Правда, – заверила она.

– Окей, как ты сама, мам? На самом деле, – я хотел узнать ее мнение насчет происходящего без присутствия папы.

Она замолчала на мгновение, и я подумал, что разозли ее.

– Я в порядке, Броди, – ее голос был бодрым, каким я и ожидал его услышать. – Я на самом деле, в порядке. Это к лучшему, поверь.

– Серьезно? – воскликнул я. – Я просто не понимаю! Тридцать лет, мам!

– Я знаю сколько лет была замужем. Просто все меняется. В этом никто не виноват. Мы просто должны научиться принимать удары.

Она была значительно веселее, чем я, хотя она знала это в течение целого года. Очевидно, она привыкла.

– Папа рядом?

– Эм, да. Думаю, он в мастерской. Подожди, я позову его.

Спустя несколько секунд я услышал в телефоне скрежет, словно кто-то прижал его к рубашке, приглушенный разговор, а затем голос отца.

– Алло?

– Привет, пап.

– Привет, сын. Как ты?

– Дерьмово. Ты как?

– Держусь, – ответил он практически без эмоций, каким я всегда его помнил. Не знаю, почему я решил, что он станет другим.

– Я хотел извиниться за то, как ушел той ночью. Беседа с тобой и мамой была шокирующей, но я не должен был так реагировать, – я глубоко вдохнул и проглотил свою гордость. – Мне не стоило обвинять тебя в измене маме и назвать плохим отцом. Это было не разумно, и я прошу прощения.

– Не важно, сын. Не переживай. – Я услышал легкое постукивание на заднем фоне от папиного радио. Мастерская – лучшее, что с ним случалось. Он проводил там час за часом.

– Я бы чувствовал себя лучше, если бы ты назвал меня придурком или как-то так.

– Ладно. Не важно, придурок, – рассмеялся папа. – Правда, не стоит так зацикливаться.

С той ночи остался не отвеченным вопрос, и я не знаю почему, но он просто сорвался с моих губ:

– Так что произошло, пап? Когда это все началось?

Тяжелый вздох заполнил телефонный эфир.

– Честно, я не знаю. Прошлым летом однажды ночью, она приготовила мое любимое блюдо: сэндвичи со свининой-барбекю. Мы откусила по два раза, и она сказала, что хочет развода.

Что?!

– Погоди! Это было не обоюдное решение? – я был шокирован тем, что он только что сказал.

– Более чем, Броди. Я люблю твою маму. Люблю так же сильно, как в день нашей свадьбы, даже сильнее.

– Так какого черта? Почему ты не борешься за нее?

– Она приняла решение, Броди. Я могу злиться и отталкивать ее, или могу смириться и остаться с ней друзьями.

– Поэтому ты просто сдаешься? – я снова разозлился. Если он все еще любил ее, ему нужно встать в стойку и бороться.

– Я не воспринимаю это как поражение, сын. Я смотрю на это как... она несчастлива. Я так сильно ее люблю, потому отпускаю и желаю ей счастья.

Я промолчал, с минуту переваривая то, что сказал папа. Все эти годы я считал отца простым, холодным мужчиной. Он и был простым, но он был совсем не холодным. Оказалось, он был так влюблен в маму, даже спустя тридцать лет, что был готов ради нее пожертвовать своим счастьем. Отныне я никогда не смогу смотреть на отца так, как прежде. Он был самым бескорыстным, скромным человеком, которого я когда-либо повстречал в своей жизни, и я никогда не ощущал такого родства с ним, как в эту минуту.