Это ты, Африка! - Антон Кротов

3) В третьем виде народной едальни употребляют в основном кальяны и чай, при этом играя в шахматы, нарды, карты или другие игры. Такие «кальяночные» нам попадались ещё в Турции, но здесь они более дурны и порой служат пристанищем самого странного, навязчиво-неприятного народа. До сих пор помню наше с Гришей удивление, когда мы сидели в такой кальяночной, пили чай и вдруг по запаху обнаружили, что очко туалета находится прямо в чайном зале, отгороженное от нас всего двумя стульями!

Вот три вида традиционных египетских закусочных, где всегда толпится народ. Все остальные едальни, как правило, более дорогие, содержат большой ассортимент разнообразных блюд и посещаются лишь редкими богатеями и туристами. Да, забыл: популярен и дёшев в Египте обыкновенный серый лепёшечный хлеб, стоящий в пекарне всего 5 египетских копеек — пиастров. На один доллар выходит 65 лепёшек, это не меньше пяти килограмм хлеба.

Однако, когда я пошёл делать закупки хлеба на дорогу, мне пытались всучить сорок хлебов в цену шестидесяти. Потребовалось долго качать права, прежде чем хлебопёки выдали мне недостающие двадцать.

Итак, наша едальня относилась ко второму типу — сэндвичи и фуль. Сиденьями и столами там служили традиционные египетские ящики из пальмовых досочек. Их используют и как сиденья, и как тару для хлеба, и как клетки для живых кур, продаваемых на вес. Мы заполнили своими телами и рюкзаками пол-харчевни. Впрочем, и выручку продавцу мы сделали большую, так как мы решили проесть все деньги сверх 77.50, остававшихся у нас на паром. Продавец суетился, изготовлял нам сэндвичи и варил бесплатный кипяток для нашего чая.

Увидев у продавца старый магнитофон, мы попросили поставить нашу кассету — поностальгировать. «Песни нашего века», привезённые нами из России, звучали на всю округу. Продавец слушал русскую музыку и, наверное, был доволен прибылью, полученной от скормленных нам сэндвичей.

Так мы провели не меньше часа. Наконец, движение народа показало нам, что открылась касса. Мы попрощались с продавцом, забрали «Песни нашего века» и устремились за билетом.

Завидев нас, нарисовались очередные добровольные помощники — меняльщики денег по ложному курсу. Один из них, с гордым видом показывая нам пачку суданских динаров, хвастливо произнёс:

— Суданыс!

— Хадия? (Подарок?) — с улыбкой тянемся за деньгами.

Меняла с улыбкой отодвигает деньги от нас подальше.

— Алла (показывает пальцем на небо) хадия! (Бог подаст!)

В кассе нас ждало маленькое огорчение. Оказывается, билет на паром стоит не 77.50 (арабы пишут W.O·), а 88.50 (М.О·). «В Асуане билет стоит 77.50! Вы перепутали! вы перевернули W.О[AK1] · вверх ногами!» — настаивали мы. «В Асуане 77.50, а здесь 88.50", — объяснял нам кассир. Вскоре оказалось, что даже имеющие билеты вынуждены здесь доплачивать 11 фунтов непонятно за что и получать загадочные дополнительные бумажки.

Лишь позже удалось познать сущность 11 дополнительных фунтов. Шесть фунтов стоила первая бумажка, символизирующая питание на пароме. Два фунта стоила вторая бумажка — «напитки» (два стакана чая). Оставшиеся три фунта — третья бумажка, некий «билет в порт». Билет нам могли продать только вместе со всей этой нагрузкой. Лишних денег у нас уже не было — мы уже превратили их в сэндвичи и хлебные лепёшки! Но мы быстро активизировались и «настреляли», не отходя от кассы, недостающие суммы. Пожертвовал фунт даже меняла, который говорил «Алла хадия» — «Бог подаст».

Наконец, мы обзавелись всеми необходимыми бумажками и пошли на пристань. Таможенники пропустили наш багаж и даже ксивники через большой рентгеновский аппарат. Вот уже рядом заветный пароход… Но оказалось, что за выезд из Египта нужно заплатить ещё по два фунта. Таможенник пропускал на пристань только уплативших сей побор, выдавая взамен по две зелёные бумажки, величиной с автобусный билетик.

Пока мы уговаривали таможенника выпустить нас из Египта даром, какой-то суданец, проходивший мимо, увидел наши затруднения. Достал из кармана десять фунтов и заплатил за всех нас. «Вот это да», — удивились мы и вышли на пристань.

На пристани стояла небольшая будка, вокруг которой толпились несколько пассажиров парохода. Будочник записывал в свою тетрадь имена уезжающих и сообщал всем номера мест (которые, как оказалось позже, не имели никакого значения, так как на пароходе все располагались кто где мог). Перед нами в очереди на запись стояла женщина-суданка.

— Скажите, а зачем нужны эти зелёные билетики? — спросили мы её по-английски, удивляясь на последний египетский побор.

— For nothing. Можно бросить, — отвечала она, переходя на русский язык, к большому нашему удивлению. Оказалось, что наша собеседница несколько лет жила в России и училась там на доктора; звали её Саха.

В процессе последующего плавания Саха сообщила нам много сведений о Судане и даже оставила адрес в Хартуме, который впоследствии нам пригодился.

Паром Асуан—Вади-Халфа является единственной связующей нитью между ними. Есть, правда, ещё самолёт за 250$ Каир—Хартум, но им пользуются люди другого сорта — посольщики, бизнесмены и т. п… Для большинства же местных жителей, а также для различных трансафриканских туристов паром — не только дешёвый, но и интересный вариант.

Вот молодая пара, парень с девушкой, японцы. Стартовали из своей Японии, проехали Китай, через Каракорум — в Пакистан, затем Иран, Турция, Сирия, Иордания, Египет, Судан. Из Судана ребята намеревались попасть в Эфиопию, а затем в Кению, Танзанию, Мозамбик и Южную Африку. Куда потом поедут, они пока не знают; это их и не беспокоит. Залитая солнцем палуба теплохода, они сидят в обнимку на деревянном ящике со спасжилетами и болтают ногами.

Я напомнил им, что граница Судана с Эфиопией закрыта.

— Граница с Эфиопией закрыта? Может быть. Посмотрим!

Они уже полгода в путешествии.

Вот француз, уже почти лысый низенький пенсионер в очках, Раймонд Жорэ. Ему 61 год. Маршрут — Франция, Италия, Тунис, Ливия, Египет, Судан, потом на Эфиопию и далее, на Южную Африку. Визу Эфиопии сделал ещё во Франции, но срок годности оной — лишь до начала апреля. Поэтому, если он не найдёт наземных путей в Эфиопию, то перелетит на самолёте. Француз — неисправимый оптимист, смеётся, заводит энергичные беседы со всеми желающими, активно жестикулирует.

Вот одинокий молчаливый японец со странным, труднопонятным английским произношением. Он фотограф-дизайнер. Со своим крутым фотоаппаратом (такой, главное, не уронить за борт) он едет из Египта в Судан, затем обратно в Египет и в Грецию. У него нет трансафриканских планов.