Развращение невиновных - П. Рейн

и моя сестра поет партию Брэнди, а София — Моники. В то время как Мира только и делает, что смотрит на нас, София упорно избегает смотреть в сторону нашего столика.

Я не беспокоюсь о том, что кто-то это поймет. Все здесь подумают, что Мира просто предъявляет претензии своему жениху, но меня все равно чертовски бесит, что она вытворяет такое. Особенно потому, что она знает, что я ничего не могу сказать ей об этом здесь.

Хорошо сыграно, сестренка.

Когда песня заканчивается, София возвращается к хостингу, а Мира возвращается к нашему столику и смотрит на меня с выражением, которое сумеет меня вывести из себя.

— Ну, если кто-то не знал, что Марсело — твой, то теперь знает, — говорит Джованни и смеется.

— Это идея, — говорит Мира и смотрит на меня.

Я возвращаю свое внимание к сцене, пока вечер не закончится. Руки Авроры блуждают по моей ноге весь вечер, и как только последний человек заканчивает выступление, я поднимаюсь со стула и направляюсь к сцене.

— Ты хорошо поработала ведущей, — говорю я Софии.

Она смотрит на меня, убирая микрофоны обратно в футляры. — Спасибо!

— Дорогой…

Я вздрагиваю от голоса Авроры, раздавшегося у меня за спиной.

— Давай вернемся в Римский дом.

Она встает рядом со мной и обхватывает меня за талию.

— Мне нужно остаться, чтобы помочь Софии привести здесь все в порядок.

Я жестом показываю, что София убирает часть декора, который мы установили до прихода гостей.

Аврора выпячивает нижнюю губу. — Не заставляй меня идти обратно одной, дорогой.

— Все в порядке, — говорит София. — Там не так много дел. И я уверена, что Мира не против остаться, чтобы помочь мне.

Я бросаю на Софию взгляд, который говорит: "Зачем ты это сказала?" и "Я воспользуюсь своим ключом, чтобы встретить тебя в твоей комнате" одновременно.

— Если ты уверена…

— Я уверена, — говорит она с фальшивой яркостью.

— Отлично! — Аврора переплетает наши пальцы. — До встречи, София.

Хотя мне кажется, что это неправильно — уходить отсюда с Авророй, но я делаю это, чтобы сохранить наш секрет.

Аврора всю дорогу пытается завязать светскую беседу, но я не очень-то люблю говорить, поэтому отвечаю в основном односложными ворчаниями. Если ее это беспокоит, она не подает виду. В последнее время она почему-то больше терпит мою незаинтересованность.

Мы доходим до ее двери на четвертом этаже, и я отпускаю ее руку, делая несколько шагов назад. — Увидимся завтра, наверное.

— Подожди!

Срочность в ее голосе удивляет меня.

— Почему ты так спешишь? — Аврора обхватывает меня за шею. — Хочешь войти?

Она прижимается ко мне и приподнимается на цыпочки, наклоняясь для поцелуя.

Я откидываю голову назад и пытаюсь отстраниться от нее. Когда ее руки на мне, по моей коже словно ползают огненные муравьи.

— Что ты делаешь?

Я смотрю на нее со смесью презрения и растерянности.

— Я же сказала тебе, что хочу вести себя как пара.

Мне удается освободить ее руки от своей шеи и положить их по бокам. — Этого не будет. А теперь мне пора. Увидимся завтра.

Она больше не протестует, пока я иду к лестнице, как будто собираюсь на третий этаж и в свою комнату. Вместо этого я поднимаюсь на один уровень выше, достаю из кармана ключ от комнаты Софии и проскальзываю внутрь, пока в коридоре никого нет.

Аромат ее духов и шампуня наполняет комнату и, смешиваясь вместе, полностью напоминает мне о ней. Я вдыхаю его и брожу по комнате, ожидая, когда она присоединится ко мне.

Поскольку я впервые остался один в ее комнате, я использую это время, чтобы изучить все, что висит на ее стенах. Здесь есть несколько плакатов в стиле ретро с оттенками персика, загара и светло-зеленого. На тумбочке лежит роман, крем для рук, свеча и зарядное устройство для телефона.

Над столом висит коллаж из фотографий, и я подхожу к нему, чтобы рассмотреть поближе. На одной из них мы вместе?

На большинстве из них она и Мира, но есть и новые, на которых также изображены Марсело, Джованни, Андреа и Лоренцо. Я сжимаю челюсть, видя, как София стоит рядом с Джованни на одной из них.

Но есть и более старые, еще со школьных времен, в частности, те, на которых мы летом отдыхали на пляже. На них мы вместе, а также Мира, Томмазо и еще несколько друзей из дома. Я изучаю их с вновь обретенным знанием того, что в то время София была увлечена мной, а я был совершенно не в курсе. Я до сих пор не вижу ничего, что могло бы указать мне на то, что я что-то упустил.

И тут мой взгляд останавливается на фотографии, сделанной на Рождество пару лет назад. Мира, София и я стоим перед огромной елкой, которую моя мама каждый год устанавливает в большой комнате. Это откровенный снимок: сестра и София смотрят на меня, пока я что-то говорю.

И тут я вижу это. Как София стоит между мной и сестрой и смотрит на меня. В ее глазах — неприкрытый свет, который я вижу только тогда, когда она смотрит на меня наедине. Ее интерес на этой фотографии очевиден.

Подумать только, эта великолепная женщина была передо мной все это время, а я был слишком глуп, слишком незрел и слишком слеп, чтобы заметить это. Все могло бы быть совсем по-другому, если бы я не засунул голову в задницу.

Я отворачиваюсь от стола, когда что-то привлекает мое внимание — оранжевый и зеленый цвета. Из нижнего ящика ее стола торчит клочок ткани. Похоже, что то, что это было, зацепилось, когда она пыталась закрыть ящик стола.

Хотя этого делать не следовало, я потянулся к ручке и открыл ящик.

Мой желудок болезненно сжимается, когда я понимаю, что там.

Я хватаюсь за угол и вытаскиваю один из школьных галстуков для ирландцев. Белый, оранжевый и зеленый узор тартана в моей руке вызывает ощущение, что я держу фотографическое доказательство того, что София в постели с каким-то другим парнем.

Откуда у нее это?

Неужели это маленький жетон, оставленный любовником?

Нет, я лишил ее девственности, в этом я уверен.

Но это не значит, что до твоего появления она не могла заниматься с кем-то другим.

Нет. Не могла. А даже если бы и занималась, меня бы это не касалось.

Звук голосов в коридоре заставляет меня быстро закрыть ящик и свернуть галстук, засунув его в карман. Я бросаюсь к дивану и сажусь за несколько секунд до