Искусная в любви - Мэри Бэлоу

– Это приятно.

– Я хочу войти глубже, – сказал он напряженным голосом, почти не дыша, – но я хочу, чтобы тебе тоже было приятно.

– Мне будет приятно, – она подняла с пледа руки и положила их ему на ягодицы, – это уже приятно.

Тогда он начал быстро двигаться в ней. Через несколько мгновений все было закончено. Но это не имело значения.

– Ее боль достигла предела, за которым ее уже невозможно было выносить. Она закричала, и звезды над головой разбились на миллион ярких огоньков. В тот же момент она услышала его крик, означавший его собственное освобождение.

Последовавшее затем ощущение мира и удовлетворения затмило неудобство жесткого ложа и тяжести его расслабленного тела. Виола слышала шум реки и наблюдала за звездами, которые светили над головой, и всеми силами старалась сохранить этот миг для себя.

Фердинанд глубоко вздохнул и перевел дыхание, затем перекатился на бок. Виола подумала, что все закончилось, но он потянулся за пледом, накрыл им их обоих и притянул ее к себе, устроив ее голову на своей руке. Она вдохнула запах туалетной воды, пота и мужчины и почувствовала необыкновенное спокойствие. Виола чувствовала его теплое влажное тело, прижатое к ней. Она подумала, что могла бы уснуть, если только сосредоточится на настоящем и не позволит своим мыслям устремляться в завтра или более отдаленное будущее. В конце концов, настоящее – это единственное, что есть на самом деле.

Виола уже задремала, когда одна деталь того, что произошло, поразила ее и наполнила уверенностью.

Он был девственником.

Фердинанд не спал. Он потерпел полную неудачу. Если бы он следил за временем, то, несомненно, обнаружил бы унизительную правду, что все закончилось за минуту. Меньше чем за минуту. Он чувствовал себя униженным. Он просто не представлял, что это такое – очутиться в ее нежном влажном жаре. Он думал, что знал все, но его ожидания оказались плачевно далеки от реальности.

Ему хотелось окутать ее своей нежностью, хотелось чтобы Виола почувствовала, что он делает что-то для нее, а не для своего собственного удовольствия. Ему хотелось, чтобы она чувствовала себя не шлюхой, а женщиной.

И вместо этого вел себя как наивный школяр.

Виола примостила голову между его плечом и шеей и, казалось, спала, что было добрым знаком. Он поцеловал ее в макушку, а свободной рукой окунулся в водопад ее волос. Несмотря на свое смущение, он испытывал чувство облегчения. Ему было двадцать семь лет.

Он твердо решил еще мальчишкой, что никогда не женится, поскольку среди представителей его класса не существовало такого понятия, как супружеская верность. Идея супружеской неверности всегда претила ему. Но лишь когда он стал старше – в годы учебы в университете, – он с тревогой обнаружил, что несмотря на то что ему были свойственны совершенно здоровые сексуальные потребности, он не мог удовлетворить их с продажными женщинами, хотя и предпринял несколько попыток. Вместе с друзьями он заходил в бордели, но все кончалось тем, что он каждый раз платил выбранной им девушке не за любовные утехи, а за проведенное с ней время. Мысль о физическом акте без каких-либо эмоций леденила ему душу. Стоило ему подумать о контакте со шлюхой, которой вообще были чужды любые сердечные чувства, как его бросало в дрожь.

Он стал думать, что с ним что-то не так. Теперь Фердинанд по крайней мере знал, что ничем не отличается от любого нормального мужчины. В течение одной минуты, скривился он. Боже, похоже, он побил все рекорды.

Ему очень хотелось сделать Виоле что-нибудь приятное.

Она нуждалась в утешении, и он обещал ей это. Их слияние было больше чем акт, он был глубоко уверен в этом.

– Ммм… – произнесла Виола на глубоком вдохе; она придвинулась и вытянулась рядом с ним.

Его тело потянулось к ней, и он улыбнулся, когда она приподняла голову, чтобы взглянуть на него. На ее лицо падал лунный свет, придавая ему какой-то неземной вид.

– Виола…

– Да?

Он приготовился к тому, что Виола осудит его за несостоятельность как любовника, но она казалась почти счастливой. Фердинанд вновь почувствовал, как твердеет его плоть. Она, должно быть, тоже почувствовала это – ее тело было прижато к нему, но Виола не отодвинулась. В нем снова разгорелось желание очутиться в ней, вновь испытать доселе не изведанное чувство, посмотреть, сможет ли он продлить их слияние больше минуты.

Затем Виола пошевелилась и встала на колени рядом с ним. Он смутился. Очевидно, одного раза для нее было более чем достаточно. Он видел ее лицо в лунном свете, но на нем не было презрительной насмешки, которую он так боялся увидеть. Виола не играла роль куртизанки.

– Ложитесь на спину, – попросила она.

Сначала Фердинанд встревожился. В лунном свете она предстала перед ним во всей своей величавой красоте – высокая пышная грудь, тонкая талия, очень женственные бедра, стройные ноги. Волосы темным облаком обрамляли ее лицо и падали за спину.

Он перевернулся на спину, она села на него и склонилась, положив руки на траву ладонями вниз около его головы. Ее волосы упали на него, словно ароматный занавес.

Фердинанд ощутил, как ее соски коснулись его груди; она поцеловала его, и он окончательно воспламенился.

Фердинанд целовал ее в ответ, обнимая руками ее бедра. Он не знал, что еще ему следует делать, где и как ласкать ее. Если бы она была новичком, как и он, он стал бы экспериментировать, пока не понял бы, как доставить ей наибольшее наслаждение. Но теперь Фердинанд боялся показаться неловким и неумелым.

Пока он размышлял, Виола выпрямилась на коленях, широко раскинула ноги, легко лаская его обеими руками, затем опустилась, словно нанизываясь на него. Фердинанд медленно вздохнул, пытаясь контролировать себя.

Затем она начала двигаться вверх и вниз, легко касаясь его живота кончиками пальцев, откинув голову, приноравливаясь к ритму, с которым мчалась его кровь. Он согнул ноги в коленях, уперевшись в землю, и отправился вместе с ней в пока еще не изведанный мир.

Нельзя было придумать большего чувственного наслаждения. Пока он пульсировал от желания и неодолимой потребности вонзиться в нее, чтобы его сперма вырвалась наружу, он чувствовал себя сильным, отрешенным от своих желаний, контролирующим их. Фердинанд хотел, чтобы они были так, вместе, долго-долго, всю ночь. Он хотел, чтобы это продолжалось вечно, он хотел владеть ею до конца жизни. Фердинанд наблюдал за ней – ее глаза были закрыты, губы приоткрылись. Он понял, что доставил ей удовольствие, и ощутил прилив счастья,.

Фердинанд прислушивался к ритмичному движению их слившихся тел, к ее затрудненному дыханию и к своему собственному и думал о том, как она могла так долго держать ноги широко раздвинутыми и не свело ли их. Он гладил руками ее бедра, потом она подняла голову и улыбнулась ему. Как ни странно, Фердинанд воспринял это как самый интимный момент их слияния.