Лондонские тайны - Поль Феваль

— Вы, милорд.

— Возможно ли! — вскричал с восторгом Бриан Ленчестер; в то же время он бросил удивленный взгляд на молодую девушку и продолжал: — но, миледи, во Франции я никогда не был…

Сюзанна побледнела, она хотела что-то сказать, но голос не слушался ее.

— Вы не могли меня знать, — прибавил Бриан.

— Я знала вас… — едва слышно произнесла княгиня де Лонгвиль.

— Но когда, как, где? — быстро спросил Ленчестер.

Сюзанна, бледная, не отвечала ничего, устремив глаза на медальон.

— Княгиня, — сказал Бриан после краткого молчания, — у всякого свои тайны и я не имею никакого права требовать от вас откровенности. Вы сказали, что любите меня; это много… даже более, нежели я заслуживаю, следовательно, прошу простить мои нескромные вопросы.

— Бриан, вы жестоки! — сказала, с горечью прерывая его, Сюзанна.

— …Нескромные вопросы, — холодно продолжал Ленчестер, — на которые я не имею никакого права.

— Милорд, — сказала, поднимаясь со своего места Сюзанна, — не продолжайте более. Я не заслуживаю ваших насмешек… Нам грозит большая опасность.

— Опасность? Я не понимаю вас, княгиня.

— Я не княгиня, милорд! Выслушайте меня. Если бы я была в самом деле княгиней, я была бы уже вашей женой; если бы у меня было знатное происхождение и богатство, то я давно принадлежала бы вам.

Бриан невольно поднялся и смотрел на княгиню с величайшим удивлением.

— Выслушайте! — продолжала она с живостью. Выслушайте и после не обвиняйте меня за те несчастья, которые постигнут нас! Я не княгиня. Я слепое орудие в могущественных руках. Я Сюзанна, милорд, дочь Измаила Спенсера, дочь жида, который прошлой осенью был повешен.

Бриан сделал шаг назад в ужасе.

— Измаила Спенсера! — проговорил он. — Ростовщика Измаила Спенсера!

— Да, ростовщика, производителя фальшивых векселей и вора, Измаила Спенсера.

Громко и с усилием произнеся последние слова, Сюзанна без чувств упала на диван. Бриан смотрел на нее с мертвой бледностью в лице.

Настала глубокая тишина.

— Ничего! — произнесла, наконец, Сюзанна, осматриваясь с боязнью, — ничего! Они не запрещают мне говорить. Они не могли слышать моих слов! О, милорд! — прибавила она, кинувшись к Бриану, я открою вам всю свою душу. Вы не знаете, они сказали мне: «Каждое нескромное слово отзовется на Бриане Ленчестере», и я молчала, милорд.

Ленчестер бросил проницательный взгляд на молодую девушку.

— Сюзанна, — сказал он, — отвечайте скорее, могу ли я еще любить вас. Сию же минуту я должен или просить у ног ваших прощения, или расстаться с вами на веки.

Сюзанна молчала. Она видела, что будущность, любовь и все надежды ее были в опасности и зависели от одного слова.

— Отвечайте, — повторил Бриан.

— Милорд, — отвечала молодая девушка, — я бедна и отец мой был повешен.

Потом она подняла голову и поглядела на своего судью.

— Сюзанна! — воскликнул он с отчаянием. — Я люблю вас, люблю вас более, чем когда-либо. Что мне до того, что вы бедны! Я сам ничего не имею… Какое мне дело до вашего отца! Я хочу знать вас, только вас! Что вы такое? Зачем носите титул княгини? Откуда берутся у вас эти наряды, которые так идут вам? По какому праву обитаете вы в этих великолепных комнатах?

— Бриан! — вскричала Сюзанна. — Мне нельзя говорить. Ваши вопросы приводят меня в ужас. Я люблю вас и кроме вас никого никогда не любила.

— Миледи, — возразил Ленчестер тихим голосом, — у меня было сомнение… Я не желал верить, я надеялся, но теперь все кончено? Достаточно было одного вашего слова, чтобы рассеять все мои сомнения.

— Боже мой! — вскричала с отчаянием Сюзанна. — Не осуждайте меня, заклинаю вас именем вашей матери. Я решилась принять не принадлежащее мне имя и всю окружающую меня роскошь, только для того, чтобы жить… Искуситель удержал меня на краю могилы и я решилась подчиниться всему, потому что хотела жить, чтобы любить вас!

Бриан ничего не понимал, но голос и слезы Сюзанны проникали в самое его сердце.

— Бриан! — вскричала вдруг Сюзанна. — Я достойна вас!

— Правда ли это? — спросил Бриан, стремительно бросаясь к ней.

— Разделяют меня с вами только казнь моего отца и расстояние, существующее между дочерью жида и дворянином, — произнесла Сюзанна.

Но Бриан был уже возле нее. Сердце девушки опять наполнилось радостной надеждой и она продолжала:

— Для меня неясны ни ваши вопросы, ни ваши сомнения.

— Довольно, Сюзанна! — вскричал Ленчестер. Забудьте мои подозрения! Люди слабы и злы. Те, которые думают о себе, что они стоят выше предрассудков не что иное, как малодушные гордецы… Мне следовало упасть к ногам вашим, когда вы мне сказали: «Я не княгиня». Мне следовало благодарить вас за то, что из любви ко мне вы захотели подвергнуться опасности, которую называете ужасной. О, Сюзанна! Вы не сердитесь на меня?

В ответ Сюзанна посмотрела на него взглядом, исполненным бесконечной любви.

— Могу ли я сердиться на вас, — сказала она. — Когда вы сказали, что любите меня…

Бриан хотел что-то отвечать, но она остановила его и тихо продолжала:

— Нам следует спешить. Я хочу передать вам всю мою жизнь, и тогда вы увидите, достойна ли я вас!

Сюзанна взяла за руку Бриана, прижала ее к своему сердцу и начала рассказ.

Глава сорок седьмая

ИСТОРИЯ СЮЗАННЫ

За домом моего отца находился маленький садик с двенадцатью прекрасными дубами. Кроме них в нем ничего не росло, Будучи еще очень маленькой, я часто играла в этом садике, но одна, всегда только одна. Иногда с глазами, полными слез, я из окна смотрела на детей, резвившихся на улице. Я часто была в слезах, потому что безвыходно жила в великолепном доме моего отца, где вся прислуга состояла из служанки Темперенсы, пьяной с утра до вечера, и старого слуги, Ровоама, который был нем.

Темперенсе строго запрещалось разговаривать со мною и, я помню, одно время отец мой хотел убить ее за то, что она, будучи в обыкновенном своем пьяном состоянии, начала рассказывать мне о каком-то жестоком и сердитом лорде, который покинул свою дочь и о бедной женщине, которая проливала слезы о потерянной дочери. Этот рассказ живо сохранился в моей памяти.

Ровоам прислуживал за столом. Он был совершенным рабом моего отца, который часто на нем вымещал свой гнев.

— Вы, милорд, знали моего отца, потому что я часто видела вас в нашем доме. Но когда я была еще ребенком, Измаил Спенсер был человек молодой. Я не могу вспомнить о нем без ужаса. Мне все представляется, что я и теперь еще вижу проницательные его глаза, устремленные на меня с выражением необъяснимой насмешки. Он меня не любил, но я была к нему привязана. Темперенсу я любила и весьма жалела бедного Ровоама.