Ветер над островами - Андрей Круз

Так, страшно, но деваться некуда. Теперь выстрел прямой, главное – в качку момент поймать, авось быстро справлюсь, не пристрелят, да и попасть в меня сложно, щит добротный. Наводчика, то есть меня, хорошо прикрывает, а вот остальному расчету лучше прятаться… Скоро до картечи дойти может.

Вновь бабахнуло с носа у преследователей, рвануло щепками наш фальшборт, выбило брус, затянуло вонючим тротиловым дымом, но нас не задело – осколки все наружу пошли. Зато через секунду меня напугало вновь, и опять до дрожи в руках – зазвенело так, что уши заложило, по всему орудию прошла дрожь, а в щите появилось довольно аккуратное круглое отверстие с выгнутыми краями, как раз сантиметра два в диаметре. Из крепостного именно меня выцеливали.

А я попал куда-то в мачту, где снаряд и разорвался. Не знаю, повредил он кого или нет, но я в рубку целился. Не повезло: все качка, стой мы на месте – так из пушки и с треноги можно свечки тушить, не то что в рубку попадать.

И тут случилось нечто неожиданное – наша «Чайка» вдруг начала резко поворачивать вправо, уходя от оптимального направления ветра, который пока дул нам прямо в корму.

– Ты что делаешь? – заорал Иван на шкипера, увлеченно крутившего штурвал.

– А ты сам на их рубку посмотри! – крикнул Игнатий в ответ с явным ликованием в голосе. – А потом бегом стирлинг греть!

Посмотреть Иван не успел – я отобрал у него бинокль и, укрывшись за щитом, глянул на преследующее нас судно. У штурвала никого не было. И кажется, не было даже штурвальной тумбы на месте или только самого колеса. Вот оно что… А командование их ведь тоже в рубке было…

– Всем укрыться! – крикнул я. – Даже не отстреливайтесь!

Ну если наш шкипер прав…

Игнатий оказался прав. «Чайка» шла новым курсом, а яхта преследователей на всех парусах шла прежним. Может быть, рулевое было разбито и заклинило. Может, как-то еще повреждено. Думаю, что заодно тамошнему командованию досталось, и это было причиной потери интереса к нам, но в общем – результат налицо – их несло в сторону, и им стало почти что не до нас. В нас еще недолго постреляли, добившись двух неопасных, в сущности, попаданий из пушки и нескольких из крепостных ружей, получив в ответ одно в борт, после чего бой прекратился. А вскоре у нас запыхтел в своей яме стирлинг, и за кормой вскипела полоса бурлящей воды от винта.

Нас больше никто не преследовал, и остаток дня посвятили устранению повреждений. Глеб, который был не только боцманом, но еще и судовым плотником, призвав к себе в помощь вездесущего рыжего Федьку, заделывал пробоины – сначала в транце, затем в рубке. Экипаж менял и перетягивал перебитые ванты, Вера занималась ранеными. Раненых было двое – матросу Василию три осколка угодили в спину, причинив ранения, как принято говорить, «средней тяжести», поэтому он лежал пластом, обмотанный бинтами, а еще одному матросу, Спасу, осколок угодил в икру, но ничего всерьез не повредил. Вера извлекла его за пять минут, и теперь Спас лишь слегка прихрамывал, работая наравне с остальными.

А мы с Иваном сначала пробанили орудийный ствол после боя, а затем Игнатий объявил, что обязанности судового канонира с этого момента будут лежать на мне. А заодно поручил после прибытия на место прикупить снарядов: боекомплект на одно орудие тут был совсем невелик – стоили они дорого, особо не разгуляешься, да и продавали их уже не торговцы, а городские арсеналы, по специальным разрешениям – к моему удивлению, церковным. А в общем, оказался я в штате судовой команды, в должности судового канонира, хотя знания мои во всем остальном, кроме пальбы из Гочкиса, были более чем скромными – детское увлечение швертботами большой помощи в таком деле не оказало. И поэтому, закончив чистку моего нового «личного оружия», я засел за его изучение – с помощью Ивана-моториста, разумеется. «Учи матчасть!», как говорится, а говорится мудро.

Несмотря на ранения и повреждения, настроение у всех было радостным, даже праздничным, если сказать точнее. Возможность ускользнуть пусть и быстрой, но все же шхуне с малым экипажем от скоростной пиратской яхты с многочисленной и готовой к драке командой – дело великой удачи. Я наши способности к обороне оценивал трезво: еще чуть-чуть – и противник сбил бы нашу пушечку с кормы, никакой щит не выдержал бы прямого попадания даже такого маленького снаряда или пули из «крепостника», если правильно ею попасть, а затем прижал бы экипаж огнем, после чего лихо взял бы нашу «Закатную чайку» на абордаж. Шансов отбиться у нас не было. Не уверен, что помогли бы гранатометы: у противника таких тоже хватало.

Но все же нынешняя версия допотопного «противоминного» Гочкиса, пусть и чуть увеличенного калибра, нас спасла. Снаряд весом в килограмм – это как по две «лимонки» разом швырять в противника, да еще с такой скоростью, что можно пробивать борта и сбивать снасти, так что недооценивать его не следует. Удивило, как ни странно, немного то, что снаряжены боеприпасы тротилом. Почему-то от окружающего мира ждешь пироксилина в зарядах, а то и вовсе дымаря – все же паруса кругом и «винчестеры», хотя ничего сложного в тротиле нет – добудь толуол да обработай смесью кислот.

Пушка хранилась в ходовой рубке, в длинном деревянном сундуке, обшитом жестью, а во втором таком лежал боезапас, не такой уж большой, кстати. Я всего сто снарядов насчитал всех видов – и осколочных, и пристрелочных, и картечных трубок. Да, не крейсер это, не крейсер. Впрочем, пираты, что за нами гнались, вооружены были или точно такой же пушкой, или аналогичной. Все их преимущество было в скорости, маневре и численности, но никак не в артиллерии. С другой стороны, им нас захватить хотелось, а не топить. А вообще немного странно: от них следовало хотя бы пары пушек ожидать. Или я чего-то не знаю?

– Ну что, освоил нашу главную силу? – спросил подошедший моторист.

– Освоил, – кивнул я, защелкивая замки на пушечном ящике. – Ничего сложного нет. А часто приходится так вот отбиваться?

– Нет, ты что, – засмеялся он. – На моей памяти – третий раз, а я в море уже лет двадцать, считай. В первый раз не повезло…

– В смысле? – переспросил я.

– Кофе будешь?

– Буду.

– Держи. – Он протянул мне кружку, в которой плескался горячий, густой как деготь черный напиток. Я и внимания не обратил, что он уже с двумя порциями ко мне пришел.

Мы отошли к борту, где и уселись прямо на палубу. Иван отставил свою кружку, раскурил небольшую сигару, после чего, отхлебнув кофе, заговорил:

– Я тогда на шхуне «Божье благословение» ходил. Хозяин у нас куда как набожный был, да попустил Господь все равно, прижали нас яхтой и шхуной в Кривом Проливе. Это туда, на восток, почти на самый рубеж турецкой территории, – пояснил он.