Кунгош — птица бессмертия - Михаил Юхма

3. Политические и экономические взаимоотношения западной части республики и Башкирдистана определяются Учредительным съездом Советов Татаро-Башкирской республики.

4. Организация комиссии по созыву Учредительного съезда Советов поручается Татаро-Башкирскому комиссариату Наркомнаца».

Дочитав до конца, Олькеницкий спросил:

— За чьей подписью думаете публиковать?

— За подписями наркома по делам национальностей, комиссара по делам мусульман внутренней России, членов Комиссариата и секретаря Комиссариата по делам национальностей.

— Стало быть, у вас все готово? Почему же не публикуете?

— Текст Положения уже довольно давно лежит в Наркомнаце, — замялся Мулланур. — Считают, что в нем есть какие-то неувязки.

— А что, если я попробую поговорить с ними?

— Это было бы отлично.

Прощаясь, Олькеницкий сказал:

— Мулланур Муллазянович! Я знаю, у тебя в комиссариате людей не густо, каждый человек на счету. Но уж больно тревожно сейчас там, на местах. Может, все-таки пошлете в Уфу, в Казань, в Оренбург своих товарищей? Тех, кто уже завоевал авторитет среди мусульманского населения… Ну да, в общем, ты сам знаешь кого. Не мне тебя учить…

В тот же день после короткого совещания в комиссариате из Москвы выехали на места Манатов, Ибрагимов и Маликов. Манатов отправился в Оренбург, Ибрагимов — в Уфу, Маликов — в Казань.

Положение о Татаро-Башкирской Советской республике было опубликовано 22 марта 1918 года и вызвало бешенство всех врагов Советской власти. Особенно неистовствовали приверженцы имперских идеалов российской политики, величавшие себя защитниками единой и неделимой России, Они вопили, что большевики занялись разбазариванием исконных российских земель, что великая Россия будет раздроблена на множество мелких государств, нежизнеспособных и потому заранее обреченных на гибель.

Это была хорошо продуманная попытка дезориентировать, сбить с толку молодую общественную мысль революционной России.

Но попытка эта натолкнулась на твердую волю большевиков, на их несокрушимую веру в правильность избранного ими политического курса.

Отношение большевистской партии к этой острой проблеме было сформулировано Владимиром Ильичей Лениным в его речи на Первом Всероссийском съезде военного флота:

— Нам говорят, что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, — говорил в своем выступлении Владимир Ильич, — но нам нечего бояться этого. Сколько бы ни было самостоятельных республик, мы этого страшиться не станем. Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранялся союз между трудящимися всех наций для борьбы с буржуазией каких угодно наций.

После опубликования в печати Положения о Татаро-Башкирской Советской республике в здании Центрального комиссариата по делам мусульман открылась Первая Всероссийская конференция рабочих-мусульман.

Повестка дня конференции была очень широкая: доклад о деятельности Центрального мусульманского комиссариата, об отношении к программе большевистской партии, о народном просвещении и профессиональном движении и другие животрепещущие вопросы.

Конференция утвердила эту, предложенную комиссариатом, повестку дня, тем самым выказав полное доверие Центральному комиссариату по делам мусульман как главной руководящей силе представительного мусульманского форума.

Мулланур собирался выступать с докладами по двум наиболее важным вопросам: о Татаро-Башкирской республике и о текущем моменте. Тезисы обоих выступлений были давно готовы, но он собирался нынче вечером еще разок проглядеть их, внести последние дополнения, поправки.

Однако заняться тезисами ему не пришлось.

Нежданно-негаданно приехал из Казани Набиулла Вахитов, привез не шибко радостные, тревожные вести.

— Контрреволюционные силы в Казани выступили с ультимативным требованием, чтобы единственным законным выразителем воли мусульманского народа было признано Харби шуро, — сообщил он.

— В комиссариате, — сказал Мулланур, — давно зреет решение о ликвидации Харби шуро. Хотелось бы знать, Набиулла, твое мнение.

— Давно пора! — горячо отозвался Набиулла.

— Только что здесь был Олькеницкий. Он советовал нам с этим не торопиться.

— Он уже уехал?

— Да, вчера.

— Жаль. Не хотелось бы обсуждать этот вопрос без него. Понимаешь, Мулланур, в последние дни обстановка накалилась до крайности. Шуристы проводят открытые демонстрации. Главари их сперва были арестованы, но после того, как они дали слово, что будут держаться лояльно по отношению к Советской власти, мы их выпустили. Однако слова своего они не сдержали… Сейчас положение в высшей степени тревожное… Поверь мне, они готовят крупную авантюру.

— А что думают об этом казанские большевики, Шейнкман?

— Перед самым отъездом в Москву я слушал выступление товарища Шейнкмана перед рабочими Алафузовской фабрики. Он прямо сказал, что рабочий класс должен решительно отмежеваться от этой националистической организации, что пришла пора действовать смелее и энергичнее. В том же смысле высказался на этом митинге и Сахибгарей Саид-Галиев. Харби шуро надо распустить, Мулланур, — жестко сказал Набиулла. — От этого трудящиеся мусульмане только выиграют.

В тот же вечер Мулланур связался по прямому проводу с Шейнкманом и высказался за немедленную ликвидацию Харби шуро.

— События толкают и нас к такому решению, — ответил Шейнкман. — Однако последнее слово, я считаю, тут должно быть не за Казанским Совдепом, а за Центральным комиссариатом по делам мусульман.

В ту же ночь Мулланур сел писать декрет о ликвидации Харби шуро.

«Всероссийское военное бюро и связанные с ним организации и окружные комитеты и всякие другие военные организации, под каким бы наименованием они ни значились, настоящим упраздняются.

Все дела, документы, имущества, капиталы передаются в распоряжение местных мусульманских советских комиссариатов, кои ответственны перед Комиссариатом по делам мусульман внутренней России при Народном комиссариате по делам национальностей.

Лица, виновные в расхищении имущества во время ликвидации означенных комитетов, будут преданы суду революционного трибунала.

Всякие самочинные организации, являющие попытку вырвать власть из рук мусульманских комиссариатов при совете, объявляются контрреволюционными и подлежат немедленной ликвидации».

Утром собрался комиссариат, и декрет, написанный Муллануром, был принят без единой поправки.