Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

– Настоящая – да. Если, конечно, ей объяснить, что такое ислам. Беда в том, что настоящая интеллигенция никогда не играла роли в России. А сейчас, в наше рыночное время горлохватов, они и вовсе забились в уголки, жалкие и растерянные. Одни тихо мрут от голода, кто-то кончает жизнь самоубийством, кто-то с головой уходит в мистику, буддизм...

– Так на кого же опираться? Не на танки же?

Тот ответил медленно:

– На молодежь. Любую революцию всегда делали молодые.

Он умолк, глаза смотрели в одну точку, но их фокус сходился далеко за стеной. Я молчал, не решаясь прервать тяжкие раздумья не столько президента, как в самом деле могучего гиганта, что взвалил на плечи тяжесть такого решения. Я что, я только высказал и обосновал интересную идею. А за осуществление не отвечаю. Как Карл Маркс не отвечает за строительство коммунизма в России.

На экранах включенных телевизоров мелькали кадры, красовались попзвезды, на одном двое сдержанных англичан на могилах своих матерей торжественно и строго клялись, что никогда в жизни, никогда-никогда, не будут пользоваться телевизионными трюками. После паузы, когда они постояли со скорбно склоненными головами над могилами матерей, в их руках возникли роскошные букеты, которые они так же торжественно положили на могилки.

Я ощутил, как сами собой стискиваются кулаки. При этом всеобщем осмеивании, нарушении клятв, неизбежно появится жажда верности слову, клятвам, а при сегодняшней распущенности маятник обязательно качнется в другую сторону. Уже качнулся. Кречет пришел к власти на подъеме тех сил, которых в разные века называли пуританами, аскетами, коммунистами, фашистами, религиозными фанатиками... И все клички неверны, потому что в основе каждого лежало стремление души возвыситься над чрезмерно обнаглевшей плотью. Бунт души. Пусть даже такой кровавый, как путь Савонаролы, который есть не что иное, как Христос, которого не распяли... Да, если бы Христа тогда не распяли, он жил бы так, как Савонарола и кончил бы так же страшно...

Я тихохонько встал, бесшумно придвинул стул и вышел, направляясь обратно в малый зал, где трудилась вся команда. Похоже, общество созрело для перемен более глубоких, чем политика или экономика. Внезапно хлынувшей порнухой, чернухой, сексуальной и бисексуальной свободой в самом деле объелись до тошноты. Но все еще не видят связи между тремя мушкетерами или Айвенго, которыми восхищаемся и которых любим, и между, скажем, всякими там чернозадыми, вроде чеченцев, узбеков, таджиков и прочих чушек. А ведь эти чернозадые исповедуют в быту те же законы, на которые мы поплевываем презрительно как на дикие пережитки прошлых веков, и которыми восхищаемся в мушкетерах! Честь, верность слову, достоинство, один за всех, все за одного...

Народ, будь это грузчики или академики, еще не понимают, что уже созрели. Надо только провести так, чтобы эти законы пришли к нам не от всяких там чушек, что торгуют на базарах апельсинами, а от благородных арабов, наследников Синбада-морехода, Гарун-аль-Рашина, Али-бабы, Шахерезады.

Вообще-то Кречет в той же ситуации, в какой оказался князь Владимир. Принять христианство от Византии, врага, это словно бы признать поражение, но если взять у Болгарии...

Марина быстро стучала по клавиатуре. Экран я не видел, только на ее милое лицо падал трепещущий свет базы данных. Она улыбнулась мне как старому другу, поинтересовалась:

– Ну как, скоро мне надевать паранджу?

Я поинтересовался, колеблясь:

– Наш президент держит вас в курсе?

– Если не меня, то кого тогда? – спросила она весело. – Мы с ним еще с военного городка вместе. Я тогда пришла по вольному найму. С тех пор...

Я удивился:

– Вы знаете так много... Значит ли, что и вы поддерживаете эту безумную идею частичной исламизации России?

Она засмеялась:

– Почему нет?

– Но тогда, – сказал я осторожно, тщательно выбирая слова, – как же насчет ущемления женских прав... Все-таки законы ислама к женщинам строговаты...

Она покачала головой, в глазах прыгали искорки:

– Зато мужчины станут мужчинами, а не мужиками. Я знаю, Платон Тарасович рассказывал, как вы его мордой о стол... Ну, когда он вас обозвал мужиком! А нам всем так хочется, чтобы мужчина был силен и горд... Многим женщинам эта эмансипация уже поперек горла. Впятеро больше работы, больше грязи, тревог, ответственности, а прав что-то не заметно! К тому же, самое главное, вы преувеличиваете это закрепощение. Вон в Турции женщины не ходят в чадре, а глава правительства – женщина! Да еще какая красивая и женственная!

– Ну, это верно...

Она улыбнулась дружески:

– У нас равноправие, но что-то я не видела, женщин в нашем правительстве. Честное слово, я всерьез за ислам. Свободы для женщин будет не меньше, чем сейчас. В исламе течений тоже хватает! Прибавится еще одно: русский ислам. Со своими особенностями. К тому же речь шла не о тотальной, а только о частичной исламизации... Верно?

Я пробормотал ошарашенно:

– Ну, в общем-то...

Она засмеялась:

– Не надо делать такие большие глаза! Я знаю, что я ничего, но почему я обязательно должна быть дурочкой?

Глава 27

Кречет вошел в зал через пару часов, подтянутый и бодрый, словно собирался принимать парад. Яузов дернулся встать, но чертыхнулся в полэтажа и лишь выпрямился как на параде. Остальные умолкли и ждали в почтительно государственных позах.

Марина поставила перед президентом графин с оранжевой жидкостью. Коган сморозил что-то о горилке с перцем, а Яузов, будучи знатоком по горилке всех видов, посмотрел выразительно и постучал по лбу, на что Коган тут же сказал: «Войдите», а потом: «Ладно, сиди, я сам открою». Стенки графина сразу запотели, там на глазах начали вздуваться мелкие блистающие шарики.

Кречет бросил на середину стола листок. Ноготь со стуком, словно в самом деле коготь кречета, припечатал бумажку с полированной поверхности.

– Этот листок... Кто бы мог подумать, что движение коммунистов, так исковерканное и униженное, имеет какое-то будущее...

– Что за бумажка? – спросил Краснохарев носорожисто.

– Отчет. Ну тех самых отделов, которые не спускают глаз. Количество коммунистов все время сокращалось, разумеется, за счет вымирания стариков. Но вот наметилось замедление процесса... Еще с прошлого года. А в этом в их ряды вступило молодежи больше, чем ожидали сами коммунисты. Из тех, кто не помнит тех страшных лет, а лишь по идиллическим рассказам деда, да по самим лозунгам, прекраснее возвышеннее которых не найти на всем свете. Слышали от старых коммунистов: свобода, справедливость, от всякого по труду, каждому по потребностям... Романтическим душам это близко. Их я тоже числю в своих сторонниках, хотя они об этом не подозревают...

Коган сказал злорадно:

– Сторонники? Да они с вас первого шкуру спустят!

– Сторонники, – подтвердил он со вкусом. – Жаждут сделать Россию сильной и гордой!.. Надо их перехватить у коммунистов.

– Как?

– Не знаю. Сказать правду о наших планах – разорвут в клочья. Они ж еще не понимают, что коммунизм пока еще невозможен. А вот...

Наступила пауза, глаза многих повернулись в мою сторону. Мол, раз уж президент оказывает вам, дорогой, непонятное предпочтение, то объясните что надо делать нам, простым и неглупым министрам:

– Тогда, – предложил я, – сперва надо громко и уверенно выложить все козыри. Не всем, а пока этим, молодым и горячим. Мол, Россия станет сильной и богатой, снова встанет во главе... по крайней мере – половины мира, даст достойный ответ НАТО... а потом таким это тихоньким голоском прошептать, каким образом это может получиться. Конечно, взрыв будет, но все же часть уже будет подготовлена идти на жертвы. К тому же это молодежь! Еще часть сочтет это великолепной дерзкой выходкой, вызовом старому обществу, своим родителям, школе, институту, проклятым преподавателям, что ходят в церкви и целуют руки попам.

Пока они переглядывались, привыкли обсуждать все неспешно, чтобы не наломать дров, не колхозом все-таки руководят, а страной, Кречет сказал с кривой усмешкой:

– Я уже пять лет как не пью. Нет, я не трезвенник, но я непьющий. Это две большие разницы, как говорят на телевидении. Когда я впервые встретился с руководителями страны, я ужаснулся их тупости, пустоте, их беспробудному пьянству... И тогда впервые подумал в страхе: почему эти тупые люди управляют такой огромной страной? Почему они вообще управляют? Не потому ли, что умные и совестливые люди шарахаются от политики, брезгают ее, как грязным делом?.. Вот и добрезговались!..