В тебе моя жизнь... - Марина Струк

— Что там с офицерами Преображенского? — спросил Анатоль. — Один из них мой друг, я надеюсь, что он будет наказан не сурово.

— Да уж повеселились голубчики нынче. Так могут гулять только гвардейцы, — с легкой завистью сказал капитан. Он имел все основания для этого — очень многим приходилось флигель-адъютантам жертвовать в дни своей молодости, только бы не лишиться своих адъютантских аксельбантов.

Капитан открыл папку и пролистал указы.

— Паре офицеров — гауптвахта на две недели, некие корнеты Облонев и Шумский. За творимые ими бесчинства и недостойное офицера российской армии поведение. Один разжалован в солдаты за дуэль, некий капитан Кулагин. Да уж, — протянул капитан. — Полетела карьера к черту. Дуэль все-таки. Другой дуэлянт — перевод из Преображенского полка в…. Черт, что у меня за почерк? В общем, ссылка. Подождите минуту, сейчас прочитаю полк и его фамилию.

— Не стоит утруждаться, я уже знаю, — прервал его уже от дверей Анатоль с улыбкой. Он очень спешил — завтра ему предстоял довольно тяжелый день. Он щелкнул каблуками и прощально кивнул.

— Счастливо оставаться, капитан.

Капитан захлопнул папку в недоумении. Чему так радовался граф? Тому, что его друга высылают? Хотя если посмотреть это все же лучше, чем разжалование в солдаты. Вот уж беда так беда для офицера. Можно, конечно, опять получить свой чин со временем, но все равно — встать в строй солдат…

Но с другой стороны, он снова перечитал указ, перевод в Нижегородский драгунский полк тоже нельзя назвать мягким наказанием. «Хочет саблей помахать, пусть помашет на благо империи», — вспомнились слова императора.

Кавказ. Хотя там и более-менее спокойно нынче по сравнению с предыдущими годами и даже сам государь намечает посетить этот край по осени, Кавказ все же не любая другая провинция империи.

— Да уж, голубчик, нелегка твоя доля, — прошептал капитан и принялся ставить печати на все указы, чтобы впоследствии передать их для дальнейшего выполнения. Внезапно он замер, найдя несоответствие в бумагах: в тех, что касались всех офицеров, кроме поручика Загорского, стояло «Немедля заключить под стражу для дальнейшего хода наказания», в той же, что была о переводе Загорского — нет. Шангин напряг память, пытаясь вспомнить, касалось ли распоряжение об аресте и князя, но как ни силился, так и не смог вспомнить, говорил ли об этом император или нет. Все-таки князь был представителем одной из знатнейших дворянских фамилий России, может, в этом послаблении и был какой-то смысл, а не упущение со стороны капитана, записывавшего указ.

Шангин вздохнул. Пусть погуляет пока на свободе, все равно уже спустя сутки будут готовы все бумаги о его переводе в полк, а значит, тому необходимо будет покинуть столицу в три дня.

Глава 13

Марина в последний раз глянула на свое отражение в зеркале. Ей не нравилась бледность ее лица и грустное выражение глаз. Она словно всем своим видом выражала глубокую печаль, которая овладела ее сердцем. Марина пощипала себя за щеки, чтобы вернуть на них румянец, и покусала губы. Подождав, когда кровь прильет к коже, и та потеряет благородную бледность, Марина взяла в руки хлыст и, сжав в другой ладони подол амазонки, вышла из комнаты. По пути ей никто не встретился, даже прислуга, что совсем ее не удивило — намечался гон, и все, взбудораженные этим событием, толпились во дворе — и господа, и дворня. Сквозь открытые настежь окна слышались разговоры, ржание лошадей и визг собак.

День намечался солнечным, а старый егерь божился, что нынче подняли волка да нашли несколько лисьих нор, чьи обитатели наделали бед давеча в птичниках, значит, господа будут довольны сегодняшней охотой. Марина улыбнулась. Она уже предвкушала азарт гона и быструю скачку, что всегда заставляло ее кровь быстрее струиться по жилам.

Единственное, что омрачило ее настроение, это отсутствие Воронина да Загорский, прибывший с первыми приглашенными на охоту и выискивающий кого-то (а она была уверена, что знает кого) среди гостей, стоявших во дворе или уже сидевших в седле.

Он так уверенно держался сейчас в седле, так был хорош, то и дело обходя двор по периметру, чтобы не дать застояться лошади, что Марина невольно залюбовалась им.

Внезапно он побледнел и схватился одной рукой за левое предплечье, словно у князя возникла в нем резкая боль. Марина нахмурилась, сама того не желая встревожившись за него. Что там с ним?

— Дай ему шанс, ma cherie, — сказала из-за ее спины неслышно вышедшая на крыльцо Юленька и ласково обняла ее за талию. Давеча после ужина девушка пересказала подруге их разговор с Загорским, и та теперь настойчиво уговаривала ее дать князю выговориться, убежденная в том, что Марина была слишком нетерпелива. — Я не уверена, что ты права в своей суровости по отношению к нему.

— Ты ошибаешься, Жюли. Раньше ты была более прозорлива, что же теперь расположило тебя к нему?

— Его глаза, когда он смотрит на тебя, — в этот момент Загорский взглянул в их сторону, и действительно, его глаза словно потеплели. — Я никогда не слышала раньше, что князь способен так долго и нежно ухаживать за девушкой, и не поверила бы, если бы не видела это сейчас. А еще твои глаза, когда ты смотришь на него украдкой. Дай ему шанс выговориться, ma bonne ami, и, кто знает, каков будет тогда результат вашей беседы.

— Нет, ты много не знаешь, — покачала головой Марина. Она утаила от Юленьки и анонимное письмо, и собственные соображения на этот счет. — Я не имею ни малейшего желания говорить с ним, и будь этот дом моим, я бы приказала дворне никогда не пускать его сюда на порог.

— Я бы пошла навстречу твоему желанию, ma cherie, но этот дом также и дом моего супруга, а князь его друг. И потом в размолвке только вы оба, и, по моему сугубо личному мнению, исключительно по недоразумению.

В это время был дан сигнал выезжать, и Юленька, оставив Марину на крыльце, сбежала со ступенек прямо в руки своего супруга, который поспешил ей навстречу.

— Ах, mon cher, вы так любезны, — улыбнулась она ему, когда он помогал сесть на лошадь. Жюли обернулась к Загорскому и задорно улыбнулась. — Не окажите ли любезность помочь нашей гостье сесть в седло? Недавно мой супруг потянул спину, и я боюсь за его здоровье. Будьте так любезны, возьмите на себя эту обязанность хозяина, как его близкий друг.

Жюли обернулась к мужу и нежно улыбнулась, словно прося простить ей ее маленькую ложь, тот ничего не сказал в ответ, лишь коротко кивнул Загорскому и вскочил в седло. Марина, видя, какой поворот приняли события, поспешила сойти с крыльца к кобыле, что ожидала ее. Она не хотела даже на миг оказаться так близко к князю. Но не успела она пройти и несколько шагов, как была перехвачена сильной рукой.