Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса

Всё было настолько плохо?

Ты долго не приходила в себя, я успел испугаться, и Юва, переживая, едва на стену не лезла вместе с Виллом.

А ты откуда знаешь?

Вместе с тобой были еще пара раненных оборотней, а один из них таки погиб, я смог найти и подсмотреть его память.

То-то они так трясутся надо мной.

Ты ценность, Иранон, и всегда ей была. За счет волос ли, магии или бездумного желания спасти каждого встречного.

Ты так говоришь, будто я делаю что-то плохое.

Не делаешь, но поступаешь крайне глупо и беспечно, я говорил тебе это раньше и говорю сейчас, думай о себе в первую очередь, если можешь кому-то помочь – помогай, но не бросайся на меч из-за какой-то трубки, это же чистой воды сумасшествие, как же ты не поймешь.

Мундус не ограничился одной тирадой, растянув свое назойливое жужжание на всё время, пока мы были в доме и успокоившись, только когда Вильгельм снова подхватил меня на руки.

Почувствовав блаженный покой, я едва не застонала, когда голова наконец опустела, а разум заполнили собственные мысли. Вилл, заметив мою расслабленность, понял это по-своему и, проверив лоб, заверил, что постарается идти обратно быстрее, чтобы Юва поскорее вручила мне лекарство. Не в силах препираться, я отдала всё на откуп судьбе и, посильнее запахнувшись в плащ, довольно прижалась к оборотню, вдыхая от него запах костра, леса и кожи, убаюкавший меня не хуже снадобий лисицы.

Дары

О, Эйра, город из мрамора и изумрудов, не перечесть твоих красот! Каклюбил я теплые и благоухающие рощи за кристально-чистой рекой Нитрой, иводопады крохотной Крэй, что текла по зеленой долине!.. И были в городе дворцы из цветного с прожилками мрамора с позолоченными куполами и расписными стенами, зеленые сады с лазурными прудами и хрустальными фонтанами.«Поиски Иранона» Говард Филлипс Лавкрафт

Вильгельм так и не забрал свой плащ. Вернув меня Юве, он проследил, чтобы я хорошенько поела и приняла заготовленные снадобья, а после ушел помогать остальным оборотням, пообещав заглянуть позже.

Меня снова сморило сном, тепло очага, сытость и необыкновенное спокойствие на душе позволили мне отдохнуть без сновидений чуть ли не до обеда, подарив еще одну толику здоровья. Благодаря этому, Юва, чутко следившая за моей температурой и общим состоянием, решила заняться мной вплотную и сразу же увела по каменным лестницам в нижние залы, где у старого горячего источника была сооружена просторная купальня из гранита. Всё вокруг пропиталось влагой, разгоряченный воздух оказался наполнен запахом мыла, пар над водой собрался так плотно, что дышать было сложно.

— Я не додумалась взять сменную одежду из дома.

Неловко переминаясь с ноги на ногу в небольшой комнатке у купальни, где собрались тазы для стирки, я стягивала с себя изрядно перепачканную в крови рубашку, удивляясь тому, что на коже багровых следов почти не было видно, кроме, конечно, синяков от чужих рук, ощущавшихся всё еще болезненно.

— Мы всё и так тебе нашли, может, великовато окажется, но всё чистое и теплое. Фригг быстро распорядилась ее сундук перетряхнуть. Благо, в домах при набегах тряпки не больно кому нужны, чаще украшения или целые отрезы ткани забирают.

Юва быстрее меня скинула одежду и прошла в купальню, подхватив с собой с каменных полок у стены пучок лаванды, костяной гребень и кусок мыла. Спустя несколько минут я присоединилась к ней, опасливо забираясь в воду и чувствуя, как тепло постепенно забирается мне под кожу, согревая чуть ли не до костей. Чужая нагота, как и своя впрочем, безумно смущали, и я, отчаянно сверля взглядом воду, старалась как можно реже поднимать голову и сосредоточиться на мытье, надеясь быстро уйти и вернуться в келью, но Юва как будто специально не давала мне торопиться.

— Иди сюда, я помогу распутать волосы.

— Ой, не надо, я так как-нибудь.

Пропустив мой скромный протест мимо ушей, оборотница посадила меня на скрытую под водой скамью и, намылив волосы, начала осторожно перебирать их. В отражении воды я заметила ее отрешенное выражение лица, будто за этим простым занятием она полностью погрузилась в собственные мысли.

Подтянув к себе ногу, я обняла колено, невольно рассматривая проступающие у висков Ювы шерстинки. Отражение дрожало, плыло, рябило, но мне все равно интересно было наблюдать за оборотницей, подспудно сравнивая ее с собой. Красивая, статная, бледная, она еще при первой встрече показалась мне воплощением женственности, такой, что могла очаровывать или отталкивать одним лишь взглядом, движением руки или округлых бедер.

— Как тебе у нас, Иранон?

— Ты о чем?

— Прежде всего о городе, знаю, тебе не повезло попасть с нами в беду, но встретили тебя достаточно радушно? Не обременяет ли тебя жизнь среди оборотней?

Растерявшись, я положила голову на руки и задумчиво погладила проступающие на предплечьях веснушки. К чему эти вопросы?

— Неплохо, медовуха была вкусной, песни душевными, Фригг заботлива. Ты тоже помогаешь во всем, лечишь меня, Вилл… Вильгельм защитил.

За спиной послышался тихий смешок Ювы.

— И всё?

— Ну не всё, но… мне не на что жаловаться, у вас очень уютно и очень интересный народ.

Оборотница, хмыкнув, наклонилась вперед, осторожно обняв меня и положив голову на плечо.

— Так оставайся с нами в замке при храме Труд как почетная гостья или, если хочешь, становись одной из хранительниц, как я. Будем вместе собирать травы, я научу тебя делать снадобья.

— Нет, это не для меня, мне нельзя служить богам.

— Хм… тогда, может, поедешь с Виллом? Он позаботится о тебе так, что ты бед знать не будешь, временно или, может, навсегда.

Кровь прилила к лицу в мгновение ока, едва я поняла, к чему были все эти расспросы. Хотелось спрятаться в воду и по возможности уйти от ответа. На языке вертелось множество оправданий, и среди них я с трудом отыскала подходящее.

— Я не думала об этом раньше, не знаю.

Юва отстранилась и нежно погладила меня по спине. Прикосновение ее теплой ладони быстро успокоило, ловкие пальцы лисицы вновь зарылись в волосы, аккуратно массажируя кожу и обходя остовы рогов. Разморенная такой простой лаской, я не сразу услышала, что оборотница тихо-тихо запела что-то на родном наречии, растягивая гласные и следуя какому-то своему ритму. Прислушавшись, я чуть повернула голову к Юве, желая разобрать хотя бы часть слов и спросить о значении после, но лисица тут же перешла на понятный мне язык.

— Мы северные бродяги,

Идущие на смерть строем…

Мы дети волков из стаи,

И внуки волков-одиночек.

— Это…

— Песнь, какие обычно поют на драккарах. Я слышала, что кочевники все свои знания и историю передают устно, рассказывая их как мифы, сказки или повести о том, что случилось когда-то, и мы поступаем подобным образом, только через песни, что передаются из поколения в поколение. Любой уважающий себя воин обязан хорошо владеть не только топором, но и словом, иначе его внукам и правнукам нечего будет вспомнить о былых сражениях и подвигах.

— Да, тетушка рассказывала что-то такое, и в путешествии мне попадались некоторые стихи.

— Подожди, может, и о Бьярге будет сложена легенда с упоминанием маленькой рыжей воительницы.

Зачерпнув воду деревянным ковшом, Юва осторожно вылила мне ее на голову, смывая пену с уже чистых, распутанных волос и заколов их костяным гребнем на макушке.

Закончив с купанием, я облачилась в подобие сарафана из тонкой шерсти поверх простой льняной рубахи, доходившей мне почти до пят. Под подол я получила штаны из плотной ткани и теплые носки из толстой пряжи. В таком наряде точно не был страшен ни холод, ни сквозняки, но двигаться в нем оказалось крайне неудобно. Я, привыкшая к южным шароварам, штанам и юбкам максимум до середины икр, ощущала, что вот-вот наступлю на край одеяния. Юва, глядя на мою неловкость, сначала посмеивалась, но при подъеме по лестнице всё же помогла мне чуть укоротить подол, подколов его парой булавок.