Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая) (СИ) - Александр Коробочка

— Хочешь спросить: почему? — вслух спрсила моя новая подруга, после того как пауза затянулась.

Я молча кивнул.

«Как всем известно, в нашем государстве проживает великое множество народов, большинство из которых искренне любят Россию, иные же — нет, считая ее тюрьмой, отнявшей их вольности. Но нет народа, более всех ненавидящего Россию и все русское, чем остзейские немцы, которые, как всем известно, большие немцы, чем их соплеменники из Фатерлянд.Онаодна из них! Более того!Онадевица из далекого хутора, который из нее никакими силами не выведешь!». — последнее предложение было написано натурально ядом.

«Телом наша Государыня в Петербурге, однако душа ее принадлежит Берлину!» — продолжила писать Кристина.

«Но она же императрица Российская. И кто-то из ее детей станет, вероятно, следующим царем или царицей. Зачем бы им дробить и или уничтожать принадлежащую им же Россию? В конце концов, Екатерина тоже немкой была, а прозвали ее Великой и не зря». — ответил я.

—Эта— не Екатерина! — раздраженным возгласом ответила Кристина.

«Нионасама, ниеедети! В это сложно поверить человеку, по-настоящему не знакомому сней, но наша Государыня променяла бы свое положение первой женщины Российской империи на юнкерство в Прибалтийской Германии! Те в Германо-Франкском государстве, кому надо, прекрасно об этом осведомлены, и должным образом работают с великими князьями и княгиней. Я не утверждаю, что Россия будет уничтожена за время их правление, но процесс демонтажа государства обязательно будет запущен, немецкие родичи и советники просто не оставят им иного варианта. На это, Кайа, я готова поставить свою голову! Понимаю, что для тебя все это может звучать как абсурд и полный бред, но таковы уж наши реалии». — прочел я.

Абсурд и бред? Если бы я не прожил жизньтам, то в подобную возможность, скорее всего, не поверил бы. В конце концов,этаРоссия — колосс, причем не на глиняных ногах, несмотря на, безусловно, имеющиеся внутренние проблемы. Однако одним из моих самых ярких детских воспоминаний, был наблюдаемый по телевизору спуск государственного флага СССР над Кремлем, когда шайка мерзавцев и проходимцев росчерком своих шариковых ручек безжалостно убила страну, в которой я родился. Таким образом, давать голову на отсечение, что подобное не может повторитьсяздесь, я бы не стал. А вместе с воспоминанием давно минувшего, появилось также и осознание того, в какую же дурнопахнущую субстанцию мне практически наверняка предстоит погрузиться.

Если сидящей рядом со мной женщиной движет не только лишь ненависть к сопернице и ее детям, а также желание увидеть на троне собственного ребенка, то…

Книжки-то про спасение СССР, я, конечно, читал, но вот самолично спасать этот самый СССР мне не хотелось никогда. Не было у меня подобных фантазий. Как не особенно хочется спасать в случае чего издешнююРоссию. Но разве моего желания кто-нибудь спрашивает?

«Ваше императорское Величество, если вы правы, относительно Государыни и великих князей с княгиней, извините, то, вероятно, даже не представляете себе, с какой скоростью может быть произведен «демонтаж» России. Росчерк пера и все! Все те, кто страстно бы желал иметь собственный более-менее крупный надел с холопами, уже вовсю тащат столько суверенитета, сколько смогут утащить!» — прочитав мною написанное, царская любовница не без удивления подняла на меня взор.

— Бр-р-р. — поежилась она, поведя плечами, в то время как я продолжил писать. — У тебя явный талант к писательству. Я словно бы наяву увидела написанное.

«Отвечая на твой вопрос: я желаю сдержать данное своей Семье обещание, а именно: стать зарегистрированной любовницей Александра Блумфельтда. Стать дэ-юре, с соответствующими бумажками, подписями и печатями, но не де-факто! Также я желаю, чтобыпосле, вся эта троица взрослых Блумфельтдов, я имею в виду любезного Генриха Карловича, Александра и Лару, никогда более в этой жизни меня бы не побеспокоила».

— Вот то, чего желаю я. — вслух сказал я, передавая Кристине дощечку.

— Я поняла. — только и ответила та, стирая написанное, а затем стала писать. — «Времени у нас с тобой немного, но все-таки есть. В самом ближайшем будущем постарайся провести ревизию того, что удалось добыть. Но заклинаю тебя Господом, сделай все так, чтобы о твоей находке не прознала Женя или кто-либо еще! А когда все выяснишь, наберешь тот номер, что оставила тебе Роза для единственного звонка и скажешь: «да» или «нет»».

— Я поняла, Кристина. — ответил я, умолчав о том, что накопитель, используемый мной под удаленное хранилище-приманку, куда я скопировал информацию прямо с сервера Блумфельтда, бесследно исчез. — У меня к тебе есть просьба.

— Для подруги — почти все что угодно! — Кристина картинно развела руки, а я взял у нее дощечку и маркер.

«Хочу в точности узнать, что именно произошло с моей настоящей матерью. От болезни ли она скончалась или же… По некоторым личным причинам просить узнать об этом Женю я не могу. Вернее, не хочу». — когда я это писал, перед глазами встало видение матери Кайи и, дописав, я крепко зажмурился.

— Хорошо. — прочитав, ответила царская любовница.

Санкт-Петербург, особняк Семьи Филатовых, настоящее время.

— Ну, собственно, дама Кристина предложила мне свое расположение и дружбу, на которые я с радостью согласилась. Не могла не согласиться… — ответил я маман, наблюдая за тем, как та вешает цепочку обратно на шею.

— Ты же в курсе, что Государыня и царская любовница не ладят друг с другом, мягко говоря? — напомнила мне маман очевидную вещь.

— Да, не очень ладят. — согласился я. — Дама Кристина ищет точки опоры для себя и своих дочерей. Особенно для дочерей. В том числе и в лице нашей Семьи. Разумеется, я ей напомнила, хотя она и без меня об этом знала, что я лишь техническая наследница…

Пожав плечами, я поглядел на матушкин живот.

— …но она человек, ищущий возможности. Также, она бы хотела иметь в моем лице свои глаза и уши в доме у Блумфельтдов. Кстати, мам, ты не в курсе того, как там поживает мой будущий любовник? Он уже очнулся?

— Еще нет, как говорят.

— Жаль… Завтра, после посещения папы, я хотела бы навестить и его. — улыбнувшись маман, заявил я.

— Думаю, это была бы не лучшая идея сейчас. Ты, разумеется, не виновата в случившемся с Александром, однако той, кто была рядом с ним в момент…приступа, также была ты. Не думаю, что Ларе или кому-либо еще из той Семьи будет приятно видеть тебя подле Александра…

— А мне наплевать!

Разве может моя Кайа быть спокойной в такой момент? Не может! Необходимо добавить экспрессии! А посему я резко перебил матушку, слегка повысив голос и хлопнув ладошкой по столу, отчего та, впрочем, даже не моргнула.

— Мне наплевать, мам, что по этому поводу подумает Лара. Сестренской любви и дружбы между нами не будет никогда, я это поняла с самого первого мгновения нашего знакомства. Так с чего бы мне тогда волноваться о том, будет ей приятно меня видеть или же наоборот? Если бы я хоть сколько-нибудь волновалась о том, кто и чего обо мне подумает, то уже давно бы повесилась на шнурке! Александр этой весной должен будет стать спутником моей жизни, которого для меня нашли вы! Я имею в виду не тебя с папой, а Семью в целом. И навестить его в больнице — мое право и даже обязанность. А свои обязанности я должна выполнять неукоснительно, как это и полагается барышне дворянского сословия. Затем бы я хотела зайти в церковь, чтобы поставить свечки за здравие папы и Александра, а также за упокой великого князя.

Я бы с удовольствием поставил свечи за упокой обоим Александрам, ибо представляю, какую феерию устроит этот организм, когда и если, очнувшись, обнаружит пропажу «своей прелести».

— Ладно-ладно, съездишь! Не уверена, правда, что знаю, какой еще номер ты готовишься отколоть, заявившись к нему в больницу, только очень тебя прошу, солнце, прекрати ставить передо мной подобные сценки! Я уже неплохо тебя изучила, милая моя, и прекрасно знаю, как ты относишься к Блумфельтду. Кстати говоря… — маман постучала своим ухоженным ногтем по столу. — Видеофон ты-таки на прием протащила, ловкачка. Причем не свой!