Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая) (СИ) - Александр Коробочка

— То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. — разглядывая медальон, процитировал я Александра Дюма.

Матушка, конечно, не миледи, но…

— Пардон? — маман приподняла бровь, не узнавая, естественно, цитату.

— Глядя на твой медальон, мне вдруг вспомнился давно прочитанный роман… Неважно!

Маман — не просто высокопоставленная сотрудница некоего полусекретного силового ведомства. Государь самолично поделился с ней толикой своей власти. Матушка, безусловно, крайне приближенный к императору человек, которому он доверяет практически как себе, иначе бы у нее никогда бы не появилось подобной «безделушки», ибо ее обладатель, если верить написанному, имеет, в числе прочего, законное право самолично вершить суд над подданными Российской империи, выносить от имени государства им приговор и приводить его в исполнение. То есть, казнить, если это потребуется. Этакая советская «тройка» и расстрельная команда в одном лице. Это же какая власть! А к подобной власти, само собой разумеется, прилагается еще и не меньшая ответственность…

— А я должна просто взять и поверить вот в это? — поинтересовался я, кивнув сначала на медальон, а затем и на экран дисплея.

— А это не вопрос веры, солнце мое. Взгляни-ка на виртуальную подпись страницы. — улыбнулась маман и я вновь уставился на дисплей видеофона.

А ведь, и правда! Видеофон отправил меня на верифицированную страницу императорской канцелярии. Когда я знакомился создешнейСетью, мне уже доводилось сталкиваться с подобными виртуальными подписями на страницах имперских ведомств, гарантирующими их подлинность. Ни страница, ни сам кулон не являются подделкой, а значит…

Накануне. В автомобиле дамы Кристины.

«Жить хочешь?» — прочел я на дощечке.

— Я так понимаю, что время наших дружеских бесед подошло к концу, Ваше императорское Величество? — поинтересовался я недрогнувшим голосом и не изменившись в лице, в тот момент, когда все внутри меня съежилось от ужаса.

Умом я понимал, что вряд ли подручные Кристины потащат меня сейчас в допросную, чтобы уже там добыть необходимые ей сведения. Но, одно дело понимать это, а другое… Общение с этой небожительницей — это как общение с драконом. И как любой дракон, она очень умна и поэтому крайне доброжелательна внешне, что неимоверно подкупает и притягивает, словно манок рыбы-удильщика. Однако, стоит лишь на мгновение позабыть об истинной сущности той, чья власть простирается далеко за пределы фантазии простого обывателя, и… Я незаметно потер взмокшие и зачесавшиеся ладошки. Очень хотелось облизнуть губы, но нельзя! Нельзя сейчас проявить слабость, выказав страх перед этой женщиной!

Царская любовница уставилась на меня, придав своей физиономии грозный вид. А затем…

Затем, откинувшись на спинку кресла, она искренне засмеялась. И глядя сейчас на эту женщину, несмотря на весь тот страх, который охватил меня, я понял, что Государь, помимо много прочего, нашел в ней. Обладать ею — удел не простого смертного мужчины.

Отсмеявшись, Кристина, взяла меня за руку.

— Знаешь, окажись на твоем месте практически любая знакомая со мной женщина, не говоря уже о барышне твоих лет, и после подобного моего вопроса, пришлось бы делать чистку салона этого автомобиля. — она рассмеялась вновь. — Потрясающее, конечно, у тебя самообладание. И где только приобрела? Барышня-загадка… Однако! У меня складывается впечатление, будто бы ты подражаешь манере поведения брутальных мужчин. Ну, тех, которые делают вид, будто бы никого и ничего не боятся. Вот только ты, милая моя, не мужчина, и совершенно не брутальная. Ты была сейчас похожа на взъерошенного воробушка, загнанного в угол… Нет, Кайа, запугивать своих подруг и выкручивать им руки у меня обыкновения нет. Все-таки подруга — это редкость и огромная ценность, а я всегда берегу то, что мне дорого. Это вопрос, Кайюшка, самый обыкновенный вопрос.

— Тогда, отвечая на твой вопрос… Да, Кристин! Я очень хочу жить! И желательно, подольше! — совершенно искренне ответил я.

— В таком случае… — зашептала она, склонившись над моим ухом, отчего ее дыхание приятно его согрело, а затем вновь взяла доску.

«Жить ты будешь, а твоя Семья сохранит значительную часть активов, только пока Россией правит мой супруг, а затем кто-либо из моих детей. Моих! Неее! Точка». - прочел я и по моей спине пробежал холодок.

Прочитанное, граничит с изменой, ибо наследника престола самолично назначает император и каким-либо образом пытаться повлиять на его выбор — это…

— Значительную? — выдохнув, я перевел тему на менее в данном случае опасное, на финансы. — То есть нас при любом раскладе…

Хотел было сказать: «раскулачат», но смысл сказанного будет, наверное, Кристине неясен. А может, я и неправ. Община- то на селездесьимеется, я читал про это, а значит, могут быть и кулаки.

— …подвинут с занимаемой площади?

— В любом случае. — подтвердила она и взялась за маркер.

«За последних лет 40 Филатовы чересчур уж усилили свое влияние в стране, практически целиком подмяв под себя целый ряд важнейших отраслей экономики. Это давно вызывает разного рода опасения и зависть, а также до крайности раздражает разнообразные шайки жутко влиятельных людей, так называемые группы влияния. Атеперьтвоя Семья еще и успешно рассорилась с очень многими из тех, с кем до этого долгие годы совместно грела руки». — когда я прочел написанное, Кристина продолжила. — «Твой приемные родители — одни из ближайших сподвижников моего супруга, а твой дед — его отца, прошлого Государя».

— Я поняла. — вслух произнес я, когда прочел написанное. — В зависимости от того, какое это будетпотом, у нас отнимут либо все, либо только большую часть этого всего. Хорошенький выбор, а как же священное право частной собственности? Или «это другое»?

— Закон сообщающихся сосудов. — она пожала плечами. — Если где-то убыло, значит, обязательно где-то прибыло, но только если…

Царская любовница выразительно на меня посмотрела. Кажется, помимо всего прочего, прямо сейчас мне предлагается стать участником самого настоящего дворцового заговора, как в кино. Возможно, заодно, и сподвижницей следующего российского монарха, хотя я, скорее всего, себя переоцениваю, ибо после рождения братца мой вес в Семье будет ничтожен, и Кристина об этом прекрасно осведомлена. Довольно толстый намек с ее стороны: будь на моей стороне и у твоей Семьи все останется практически как прежде или же…

— Но этот закон будет работать только в случае… — произнес вслух я, а последнюю часть фразы написал, — «если это будут нееедети».

Кристина, соглашаясь, кивнула.

«Если ты действительно нашла именно то, о чем я тебе рассказывала, то для меня крайне важно использовать эту информацию до начала июня. Весь вопрос в том, какие мотивы лично у тебя. Чего ты хочешь добиться? Нам необходимо прийти к общему знаменателю, чтобы, во-первых, провернуть все дельце так, чтобы ни одна из нас в итоге не пострадала, а во-вторых, чтобы каждая получила желаемое». — написала она.

Прочтя написанное, в моей голове завертелись шестеренки. Почему именно до начала июня, а, например, не к маю или к июлю? А затем мне вспомнилось, виденное в новостях, и я взялся за маркер.

«Концессия…?» — написал я, поставив три жирные точки.

— Точно! — резко выпрямившись в кресле, царская любовница хлопнула в ладоши. — Люблю умных людей, и ты, Кайа, как раз такая! Редкого ума и проницательности барышня!

«Если люди, связанные сней, заполучат эту концессию, то они настолько усилят свои позиции, и далеко не только в вопросах денег, что какая-либо борьба с ними, а значит, и сней,станет бессмысленной и я с дочерями растеряю всех или почти всех своих союзников, ибо никто не захочет тонуть в одной лодке с неудачницами. Для твоей Семьи, на активы которой, люди занейстоящие, давно точат зубы, подобный расклад станет настоящей катастрофой». — написала царская любовница, а когда я прочел, забрала дощечку, продолжив писать. — «А вот для тебя лично… Тебяонаненавидит и попросту сживет со свету без каких-то последствий для себя. Равно, как и меня с дочерями. Но мы с тобой — это ничто, Кайа, ведь воцарение Александра, Алексея или Марии в конечном итоге обернется фрагментацией с последующим полным уничтожением Российского государства. Так чего хочешь ты?» — поинтересовалась царская любовница.