Цветы пустыни - Влада Ольховская

– Этого… пожалуй, достаточно.

Было немного непривычно вести беседу вот так, втроем. Они даже над первым совместным делом чаще работали по отдельности! Но Таисе это нравилось. Она пока предпочитала просто слушать, предоставляя Матвею право задавать нужные вопросы, а Гарику – вываливать из карманов такое количество общих знакомых, которых хватило бы для заселения континента.

– Если бы мы спросили у тех, кто знал Александра поверхностно, мог он быть причастен к такому, они бы сразу подтвердили, что мог, – предположил Матвей. – Но вы – его сестра, что скажете вы?

– Примерно то же самое.

Марина не собиралась защищать брата, она помнила, что о покойниках положено говорить или только хорошее – или чистую правду. Она предпочла правду, потому что с Саней никогда по-настоящему не ладила.

В детстве она еще пыталась, он сам не хотел. При родителях Саня умильно обнимал сестренку и с удовольствием позировал вместе с ней для фотографий. Но стоило взрослым отвернуться, как Марина получала очередную оплеуху, жука за шиворот, а то и вовсе оказывалась лицом в грязи. Саня, невинно хлопая ресницами, рассказывал всем, что сестренка сама упала. Ему верили – как такому ангелу не поверить?

Марина быстро научилась держаться от него подальше и уже в двенадцать лет уговорила родителей поставить на дверь ее комнаты задвижку. Это сделало ее жизнь чуть проще, хотя расслабляться она не спешила.

– Мой брат был моральным уродом, – уверенно произнесла она. – И друзей подбирал таких же.

Пока увлечения Сани и его друзей были более-менее традиционными, подростки не стеснялись притаскивать в дом Тецерских сигареты, от которых пахло совсем не табаком, и вечно хихикающих полуголых девиц неопределенной профессии. Но спустя пару лет, когда тусовке это наскучило, вечеринки в семейном гнезде резко прекратились.

– Мои родители были уверены, что он просто поумнел и начал уважать семью, – печально усмехнулась Марина. – Они всегда были о нем лучшего мнения, чем он заслуживал.

– А что думаете вы? – спросил Матвей с мягкостью, которую Таиса замечала у него только на допросах уязвимых свидетелей.

– Думаю, что даже его цыплячьих мозгов хватило, чтобы понять: он делает нечто незаконное. Может, насиловал кого-то, может, еще что… Я уже не знаю, что и предполагать! Он и его дружки уезжали подальше, чтобы их не застукали. Сначала я еще пыталась понять, чем они заняты, может, компромат добыть, чтобы этого укурка было проще контролировать… Я кажусь вам совсем бессердечной сукой, не так ли? Искать компромат на родного брата…

– Вы кажетесь мне женщиной, которая пыталась защитить себя и своих близких.

– Да… Да, план был такой. Тогда я еще не подозревала, насколько все запущено на самом деле. Но я уже догадывалась… Знаете, это как инстинкт: ты не можешь что-то объяснить, но тебе очень-очень страшно…

– Я понимаю, – кивнул Матвей.

– Мне было страшно рядом с ним. Родители то ли не замечали этого, то ли не хотели замечать, не знаю. А я сперва надеялась на компромат, а потом поняла, что меня пугает даже это. Я старалась держаться от него подальше, переехала на съемную квартиру, маме и папе сказала, что это из-за университета, чтобы меньше ездить… Но мне просто хотелось быть на расстоянии от Сани. Поэтому несколько лет я с ним особо не общалась, он со мной – тоже. В следующий раз он повлиял на мою жизнь, когда умер и открылось… вот это.

– Вы верите во все подробности этой истории? – спросила Таиса.

– Знаете, что тут… не смешно, но как будто иронично? Мне было легко поверить, что он интересовался какими-то извращениями. Что ему нравилось душить и травить девушек. Но мне было куда сложнее согласиться с тем, что он действительно умер от передозировки наркотиков.

– В самом деле? – удивился Матвей. – Он не был наркоманом?

– Как бы странно это ни звучало, он баловался наркотиками, но не был наркоманом. В этом есть хоть какой-то смысл?

– Вполне.

– В его тусовке все баловались какой-то дрянью, но по мелочи, – уточнила Марина. – Насколько я знаю, на тяжелых наркотиках никто не сидел. Да и при вскрытии доктор нам подтвердил, что у Сани не было картины многолетнего потребления тех веществ, которыми он в итоге траванулся. Но следователь настаивал, что Саня ввел не ту дозу по неопытности, так тоже бывает. Вот как раз в это мои родители не поверили, оплатили частное расследование, и произошло то, что произошло. Ну что, теперь можете сообщить мне подробности вашего дела?

Пока Марина рассказывала обо всем этом, Таиса просматривала личные фотографии Сани, предоставленные его сестрой. Те самые, которые частные детективы нашли в его компьютере. Почти везде перед ней представал тощий парень с безумными, лихорадочно блестящими глазами.

Заподозрить в нем наркомана было не так уж сложно, и все же Таиса была склонна согласиться скорее с сестрой погибшего. У Сани были определенные отклонения, но именно они защищали его от зависимости. Он получал предельное наслаждение от чужих страданий, и у него был способ этого добиться. Ему не нужно было полагаться на дурман, он и так находил то, что дарило ему удовольствие. В его жизни все шло прекрасно, на фотографиях, сделанных после трагедии в «Индиго Небула», он выглядел особенно счастливым. Он ни в чем не раскаивался, так что самоубийство как вариант даже не рассматривалось.

– Подробности мы сообщить все еще не можем, – покачал головой Матвей. – Если окажется, что вы их знаете, проблемы будут и у вас, и у нас. Но можем рассказать в общих чертах. Мы расследуем очень сложное, многоуровневое преступление. Мог ваш брат организовать нечто подобное?

Марина не выдержала, рассмеялась. Ее смех был не веселым, зато искренним.

– Простите… Простите, что смеюсь, когда речь о преступлениях и смерти. Но Саня – и организовать? Не мог. Даже при его махровом эгоизме, даже если в этом была выгода для него лично. Понимаете, тут дело даже не в образовании… В смысле, в образовании, но не в школьных знаниях как таковых. В школе ведь еще и думать учатся! Анализировать, находить причинно-следственные связи, планировать. У Сани с этим всегда было туго. Папа верил, что когда Сане исполнится тридцать или даже сорок, он вдруг возьмет – и поумнеет. Но нельзя резко поумнеть, если ты до этого всю жизнь был тупым. Мой брат, он… Он мог действовать безжалостно. Ему наверняка понравилось бы, если бы какая-нибудь женщина умирала перед ним не на постановочном видео, а по-настоящему. Но после этого он отправился бы в тюрьму, потому что на месте преступления нашли бы все – и отпечатки, и ДНК, и паспорт с фотографией.

– Спасибо, Марина. Вы нам очень помогли.

Она действительно помогла. Пока Таиса слушала ее, картина произошедшего успела сложиться