Талисман - Мэрилайл Роджерс

Держась за него для устойчивости, Лиз боролась с туманом желания, чтобы вернуть способность рассуждать и продолжать поиск правды.

– Но кто мог знать достаточно…

Губы Грэя опять прильнули к сладкому вину губ Лилибет, потом, легонько отодвинув рыжие колечки, защекотали ухо, шепча:

– Не будем терять времени на беспокойство о том, что было или могло бы быть, лучше направим наши усилия на выполнение твоего столь желанного вчерашнего предложения – линии защиты, которой я готов ревностно следовать. – Его губы заскользили вниз, вокруг гордо надетой камеи, а затем нырнули ниже.

Лиз вздрогнула, воспоминания о недавней близости разожгли огонь в крови, она до боли хотела его прикосновений. Проведя руками по его плечам и сплетя пальцы в волосах на шее, она склонилась к красивому, напряженному от желания лицу, уткнувшемуся в ее груди. С глубоким стоном Грэй оторвал ее от пола, глубже зарываясь в неодолимо влекущие пышные возвышенности.

– Фу, женщина. – Грэй резко поставил ее на пол, глубоко втягивая воздух сквозь сжатые зубы. – Ты могла бы совратить и монаха, заставить его забыть клятвы, а меня – важные дела.

Продолжая обнимать ее, он откинулся назад и посмотрел притворно гневным взглядом на страстную женщину, которая с момента их встречи так изменила устоявшийся порядок его жизни. Она просто перешагивала или обходила все разумные барьеры, которые он возводил годами, чтобы предохранить себя от опасных эмоций или вторжений, грозивших обнаружить потаенное.

– Ты должна перестать соблазнять меня остаться, когда мне на самом деле следует уйти. – Встревоженный мыслями, которые были почти признанием в опасном чувстве, Грэй решительно вернул свое внимание к неотложным проблемам: – Можно потерять счет дням после уик-энда за городом, особенно так богатого событиями, как только что закончившийся. – Горячее сияние его глаз почти растопило Лиз. – Но нынче понедельник. Парламент уже заседает, и я должен поспешить занять свое место в верхней палате.

Вопреки действительной необходимости спешить, Грэй наклонился сорвать еще один жгучий поцелуй, прежде чем высвободился из влекущих рук и отступил назад. Из открытой двери он послал ей неотразимую улыбку и тихо произнес:

– До вечера, вечера…

Лиз смотрела вслед мужчине, который в последние двадцать четыре часа доказал ей, что он еще более неотразим, чем она в своей наивности полагала. Ослабев от страсти, которую он так легко возбуждал, Лиз выдвинула стул из-за стола и, упав на него, спрятала горящее лицо в руках. Когда вернулась способность рассуждать спокойно, она поняла, как умело он отвлек ее от важных вопросов, которые она намеревалась задать. Она была в замешательстве, вызванном, с одной стороны, справедливым возмущением этой его способностью и, с другой стороны, наслаждением от страсти, которую она вызывала. Последняя мысль напомнила ей, что она должна кое-что сделать. Она должна написать отцу, что простила ему хитрость, которая принесла ей счастье, но Лиз медлила, не двигаясь, чуть улыбаясь теплым воспоминаниям.

Некоторое время спустя Эллисон тихо откашлялся, привлекая внимание герцогини.

Лиз подняла голову, чувствуя себя глупо оттого, что ее нашли сидящей в одиночестве, все еще в дорожной одежде и в более чем слегка растрепанном виде после объятий Грэя. Когда Эллисон заговорил, она забеспокоилась, не догадался ли он, чем вызвано смущение молодой жены?

– Ваша светлость, Анни и Дэвис уже распаковали дорожные сундуки с вашими платьями и одеждой герцога.

Лиз кивнула. То, что ее камеристка и камердинер Грэя выполнили работу, входившую в их обычные обязанности, не могло быть причиной этого визита. Она ждала, пока Эллисон объяснит, в чем дело.

– К сожалению, личные чемоданы, которые герцог попросил Гарриса также отнести наверх, идентичны. Гаррис не знает, который чей. Допустимо ли будет, если он оставит их в ваших комнатах, пока вы не найдете время определить их принадлежность? Тогда, если вы позвоните, чемодан герцога можно будет перенести в его апартаменты.

– Конечно, – немедленно согласилась Лиз. Хотя слуги паковали вещи своих хозяев, у высшей знати было принято возить личные чемоданы, трогать которые не дозволялось никому, кроме них самих. При обычных обстоятельствах она ни за что не стала бы открывать чемодан Грэя, но в данном случае либо он, либо она непременно должны будут увидеть содержимое чемодана другого. Лиз решила, что это вполне может сделать она.

Весело улыбаясь, Лиз поднялась:

– Я пойду сейчас же и определю.

– Благодарю вас, мэм. – Эллисон кивнул, и его обычно безразличное лицо осветилось теплой улыбкой, когда Лиз прошла мимо него к двери гостиной.

Войдя в свой будуар, Лиз обнаружила одинаковые чемоданы, аккуратно поставленные около кровати. Она рассеянно направилась к ним, витая в облаках, чуть улыбаясь от будоражащего предвкушения. Придет Грэй в ее постель сегодня ночью или отнесет ее в свою?

Лиз встряхнула головой, отчего золотые пряди выбились из удерживавших их гребней, которым не под силу было справиться с такой массой волос, и решительно обратилась к задаче, ждавшей решения. Пряжки ремней на чемоданах были уже расстегнуты, но она была уверена, что крышки не поднимали. Принимая во внимание и лихорадочные действия после выстрела, ранившего Грэя, и пьянящие наслаждения последующих часов, мало было удивительного в том, что оба чемодана не были сложены с особой тщательностью.

Когда она одновременно открыла их, из переполненного чемодана Грэя выпал скомканный обрывок бумага. Лиз наклонилась поднять его и слегка нахмурилась. Бумага определенно была не того прекрасного качества, которое предпочитает знать. Напротив, она была грубая и явно оторвана от большего листа, – возможно, из тех, что используют на рынке для заворачивания покупок. Положив обрывок на книгу, лежавшую в ближайшем углу чемодана Грэя, она расправила его ладонью… и похолодела.

«Остановитесь, или в следующий раз мы будем целиться лучше». Краткая, но жестоко ясная угроза, написанная корявым почерком, ударила Лиз с такой же жалящей силой, какую, должно быть, почувствовал Грэй, когда пуля пронзила его тело. Она упала на колени, обессилев от страха за жизнь своего любимого. Через мгновение в памяти вспышкой пронеслось воспоминание о похожем обрывке с неровными краями. Лиз вскочила. Невзирая на дрожь в ногах, она бросилась из комнаты вниз по лестнице в библиотеку.

Лиз начала тщательный обыск письменного стола Грэя, к невысказанному отчаянию Дейзи, пухленькой, хорошенькой девушки, недавно назначенной на место Анни в качестве горничной, после того как Анни пожаловали в камеристки герцогини – должность, о которой мечтает любая горничная.