За землю отчую. - Юрий Галинский

Постепенно их окружили лесовики и деревенские.

Атаман, выждав, пока все соберутся, растягивая слова, повторил задумчиво:

Да, вельми много земли у ханов, и живут они богато. А все оттого, что разбоем промышляют. Коней у них табуны тысячные, овец, верблюдов тьма, люду своего бессчетно... А им все мало! Вот и пьют кровушку нашу, в полон людей русских гонят, а после в Сарае и Кафе братами и сестрами нашими торг ведут,— все больше распаляясь, продолжал он. — Довелось мне в Орде побывать, своими глазами все узреть. Множество городов у них: Сарай-Берке стольный, Сарай-Бату, Укек, Бельджамен, Маджар, Сарайчик стоят по Волге и Яику. Что хошь можно купить в Сарае. Со всего света купцы туда на торжище съезжаются. И товар у них наиглавный — ясырь! Все у ханов и беков есть, живут в великом достатке, а им того мало, мало!

От возбуждения голос Гордея дрожал, темные глаза сверкали. Лесовики и крестьяне не сводили с него очей: умеет атаман зажечь сердца.

Что же делать нам — сказывай?! Говори, небось мыслил уже о том! Как сберечься от погибели?...-— зашумела толпа.

А я и скажу, молодцы! —обвел Гордей всех пристальным взглядом. — Не можем спокойно жить мы, когда землю отчую арканом ордынским захлестнуло. В обиде я великой на князя Московского Дмитрия. За что — сказ особый. Ан с него пример надо брать, как за Русь сражаться. Верно он деет, что хочет всех в единую силу собрать. А то что же оно получается? Намерились было мы с лесовичками князю тарусскому Костянтину помочь, а, пока дошли, крымцы рать его малую уже и одолели, самого убили до смерти. А все потому, что князи весь час меж собой грызутся, каждый норовит главным быть. От сего и гибнет люд русский!..

Федор вдруг — куда его обычная выдержка и делась,— не став ждать, пока атаман речь свою закончит, стремительно вышел на средину круга. Голова обвязана, на бледном лице ни кровинки, а голос звонкий, как колокол:

Верно сказал Гордей! Нельзя нам стороной идти мимо беды нашей великой! Не можно дозволить такое! За землю отчую станем! Не дадим житья поганым, пойдем освобождать люд христианский, что во вражий полон попал! Лучше смерть принять, нежели в неволе злой жить!

Не можем мы нынче в Литву идти и сидеть у бабьих подолов! — поддержал его Гордей. —- Хоть и сложили головы браты наши, а вот сколько люду спасли — и сирот, и детишек ихних. Зову и я вас, молодцы, супротив лютого ворога стать!

Дело говоришь, атаман! Нечего нам в Литву идти! Все пойдем бить ордынцев! — закричали лесовики.

ГЛАВА 11

Бек Хаджи со своей ордой расположился на окраине разграбленной, сгоревшей Тарусы. Спустя несколько дней после битвы с тарусским князем Константином к городу наконец подошел ордынский обоз. Скрипя колесами, медленно двигались запряженные быками повозки, на которых везли шатры шуракальского хана, его жен и беков, награбленное добро. Степенно вышагивали верблюды с навьюченными юртами тысячников, советников хана и мулл, бурдюками с бузой, кумысом и другой поклажей. Под охраной шли связанные попарно измученные пленники и пленницы в грязных, изодранных одеждах', пылили многочисленные стада — коровы, овцы для прокорма орды. Обоз только что переправился через Оку; с мокрых людей и животных стекала вода, превращая пыльную дорогу в скользкое месиво. Громыхали повозки, ревели верблюды и ослы, мычал и блеял скот, кричали погонщики. Это бессчетное скопище веселило глаза и радовало сердце шуракальского хана, понемногу гася глухую ярость, захлестывавшую его последние дни... Битва с тарусским ко- пазом Константином завершилась для Бека Хаджи удачно — он наголову разгромил врага, но сколько при этом погибло нукеров!.. В полон удалось захватить лишь сот- пи три мужиков-ополченцев да несколько десятков воинов, среди которых не оказалось ни одного боярина или родственника коназа. Урусуты стояли крепко, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы их конники вдруг не покинули поле сечи. Говорят, их увел брат тарусского кона- за. Хвала аллаху, что он надоумил его это сделать!..

Да, Бек Хаджи не думал, что на его пути станет такая грозная сила. К счастью, аллах дал ему возможность помериться ратным умельством с Константином. Тот храбро дрался, однако Беку Хаджи удалось сразить коназа, и тогда урусуты побежали. А если бы не удалось?!. Страшно представить. И без того злорадствовал коротышка Алиман, когда шуракальцы, переправившись через Оку и заняв Тарусу, не обнаружили там никого — все жители укрылись в лесах и болотах. «За каждого захваченного урусута ты потерял двух своих нукеров!..» Увы, он был прав. Зато теперь Бек Хаджи будет вознагражден — каждый день его багатуры-шуракальцы вылавливают бежавших и угоняют их в Крым. Если бы еще тысячнику-мынбасы Солиману удалось настичь тарусскую княгиню!.. Тогда ее спас коназ Константин, но теперь уже никто не придет ей на помощь — ее муж мертв. Только куда она направилась? На всякий случай Бек Хаджи приказал Солиману разослать своих нукеров по всем дорогам...

Шуракальского хана отвлекли от мыслей громкие крики надсмотрщиков, под началом которых разноплеменные рабы с трудом снимали с огромной повозки, запряженной восемью быками, его большой шатер-юрту. Некоторое время он следил за тем, как шатер устанавливали на земле в заранее приготовленном месте, но тут внимание Бека Хаджи привлекла толпа пленников, которых гнали мимо. Хан скользнул по ним равнодушным взглядом, хотел уже отвернуться, как вдруг в глаза ему бросилась одна из урусутских пленниц... Беку Хаджи почудилось, что это гонят его мать, ту, еще молодую, прекрасную, какой он запомнил ее с раннего детства. Он едва не бросился к ней, подозвав стоявшего позади него бека, молча показал на урусутку. Тот стремглав поскакал к толпе и велел привести пленницу.

Когда шатер был наконец установлен и в нем разведен костер, Бек Хаджи приказал звать своих ближних советников. Сложив ладони у груди и кланяясь, в ставку вошли седобородый бек Тюркиш, головастый шейх Аслан в большой белой чалме, отчего его узкоплечая фигура казалась совсем невзрачной, и родной брат матери Бека Хаджи, ханский казначей — фряг Коррадо, одетый в короткий цветной кафтан, шляпу с перьями и плотно обтягивающие длинные ноги пестрые рейтузы. Тысячников шуракальский хан не стал звать, его любимцев Мюрида и Солима- на не было в ордынском стане — первый ускакал со своими нукерами в погоню за бежавшими с поля битвы урусутскими всадниками, второй преследовал тарусскую княгиню Ольгу и княжичей, отправленных князем Константином в Рязань.

Вошедшие, справившись о здоровье хана, уселись поудобнее, как и он, на корточках; Бек Хаджи, опустив голову и не глядя на них, процедил: