Змеиное гнездо - Яна Лехчина

– Я летаю дольше Сармата. И лучше владею драконьим телом.

От избытка чувств Хортим прорычал, спрятав лицо в ладонях, – даже забыл, что за ними могли наблюдать.

– А еще…

– Послушай, мальчишка, – процедил Хьялма. – Я ведь не посмотрю, князь ты или слуга, возьму за горло и скину в ближайшее ущелье. Не вздумай сомневаться в моих приказах.

Хортим Горбович потрясенно замолчал. Прежде чем он нашелся с ответом, Хьялма схватил его за ворот и притянул ближе, почти к самому лицу.

– Теперь, – выплюнул, – я иду к драконьему телу. А ты – идешь к своему воеводе и следишь, чтобы он отправлял в гущу битвы снаряды, а не людей. В людях все равно нет никакого толка.

Он резко выпустил Хортима – так, что невольно покачнешься. С несколько мгновений Хортим смотрел в спину Хьялме, словно впервые его увидел, а затем утер рукавом залитые глаза и лоб.

Хортим отправился к Фасольду. Осторожно спустился по хрустящим влажным камням, вглядываясь в сизую пелену: еще ниже располагались воины – у метательных орудий, заготовленных ядер и валунов. На совете Хьялма сказал, что их главная задача – не позволить ратникам Ярхо подняться до занятой ими вышины. Пускай каменные воины были бессмертны, но лишившись голов, они не могли видеть; лишившись рук – держать оружие. Бой один на один с бессмертным противником не имел смысла, и оставалось надеяться только на меткость.

Хьялма срастался с драконьим телом, а Фасольд оставался верховодить. В линиях дождя он высился внушительной седо-голубой глыбой: угрюмо оглядывал людей, скалы и мутное небо. Заслышав шаги, Фасольд оглянулся и коротко кивнул Хортиму.

– Что этот? – дернул подбородком. – Надевает крылышки?

Хортим не знал, как перед боем можно было говорить так – одновременно насмешливо, уверенно и хмуро, будто Фасольда ничуть не пугала подошедшая рать. Дескать, драка как драка, даром что противник силен и безжалостен – не в первый же раз; хотя воевода прекрасно осознавал всю безысходность их положения. Сам Хортим ехидничать не мог – во рту стало кисло, грудь сжало. Фасольд окинул его еще одним взглядом, оценивающим. Он глянул на меч в его ножнах и беспокойные пальцы, оплетшие рукоять.

– На рожон не лезь, – посоветовал он и отвернулся. – И постарайся, чтобы тебя потоком не смыло, а то не догоним.

Вымученная улыбка больше походила на оскал:

– Постараюсь.

Хортим занял место у одной из верхних катапульт, рядом с Архой и парой соратников из Сокольей дюжины. Дружинники были достаточно ловки и искусны, чтобы стоять в первых рядах, но остались с господином – защищать, если их катапульты покажутся воинам Ярхо никудышной преградой.

Хотя как тут защитишь?

Когда над горами прогрохотал рев – с северной стороны, – Хортим обернулся. Едва различил, как в пелене дождя мелькнуло белое чешуйчатое тело и как дракон распластал крылья и взвился столбом. Тогда гулко закричал Фасольд, приказывая нападать, и его приказ, повторенный эхом, скатился по склону.

Упруго отозвались ядра, выброшенные метательными орудиями. С каждым из них приходилось управляться нескольким мужчинам, а скверная погода осложняла дело. Хуже некуда: Хортим имел слабое представление о том, что творилось у подножия гряды. Одни из его соратников передавали снаряды, другие помогали Хортиму с веревками и рычагами – и шары, пронзая туманную хмарь, летели вниз, в каменную орду.

Дождь усилился. В шуме капель раздавались крики и приказы, скрежетали снаряды, стукнувшиеся о камень – то ли о воинов Ярхо, то ли о скалистую землю. Старшины руководили, расположившись по бокам и книзу, и их люди одновременно толкали груды валунов. Когда Хьялма с Фасольдом расставляли рати, – к Хортиму даже не прислушивались, сочтя его слишком малоопытным для такой сложной битвы, – они рассчитывали так, чтобы ни обвалы, ни катапульты не калечили их собственное войско. Но сейчас Хортим сомневался – все смешалось в рокоте и ливне; с вершин сходили потоки воды и грязи.

Стоило Хортиму прокрутить лебедку еще раз, как он услышал новый рев. Не гром. Не Хьялма. Он почувствовал, что кровь похолодела в жилах, став ненамного теплее стекающего дождя, – прошлая встреча с Сарматом-змеем, случайная, несчастливая, закончилась для Хортима тяжелой лихорадкой и буграми ожогов, испещривших половину тела.

На нижнюю часть склона хлынул огонь, но даже Хортим ощутил жар. Синее марево вспыхнуло болезненным светом: огонь плавил камень, пожирал дерево катапульт и сминал людей, закричавших не по-человечески, страшно. Оттирая залитые дождем глаза, Хортим рассмотрел кроваво-алую фигуру – дракон, до того подслеповато рыскающий в тумане, а сейчас – осветивший себе поле для маневра. Сармат-змей зарокотал снова и взбил крыльями хмарь. Он поднялся выше – весь на виду, огромный, готовый к следующему выдоху.

И тогда на него налетело чудовище стремительнее и крупнее. Белую чешую Хьялмы выгодно скрывала мгла – он появился из ниоткуда. Сшиб Сармата, утробно рыча, – драконы сцепились, и их крылья расправились с такой силой, что покатился оползень. Хьялма, норовя впиться Сармату в горло, набросился, увлек за собой в туман – и их очертания растворились в насыщенно-сизой, подернутой синим глубине.

Потоки снежной грязи и каменный град сбили одно из метательных орудий, и то поехало вниз. Люди завопили, силясь удержать лопавшиеся веревки, но было тщетно: раздался треск, и в ущелье ухнуло эхо, повторив звуки ломающихся рычагов и задавленных воинов.

– Давай! – закричал Хортим замешкавшемуся соратнику, несшему чугунный шар. – Живее!

Подножие горы запылало снова, но на этот раз пламя расползлось по рати Ярхо-предателя. Огонь был иного толка, бледнее, чем у Сармата, со стреляющими жгучими искрами – дыхание Сармата оплавляло скалы, и Хортим надеялся, что Хьялма представлял не меньшую угрозу.

Хортим вытянулся и наконец-то, благодаря танцующему внизу свету, разглядел каменных воинов. Тогда ему многое стало понятно.

К Поясной гряде не пришел никто из живых союзников Сармата – Хортим не увидел ни княжеских войск, ни тукерской конницы. По слухам, ратники Ярхо могли штурмовать любую высоту, но выбранный Хьялмой склон оказался чересчур отвесен. У подножия грязь и снег размокали, превращаясь в кашу, в которой увязали каменные стопы. Сходящие оползни и потоки дождя не позволяли преодолеть насыпи – неуязвимые в бою, каменные воины заваливались под собственным весом. Тех из них, кто оказался достаточно проворен, старались сбить – брали не оружием, а тяжестью посланных снарядов, – только бы заставить покачнуться, а там подсобит скользкий размытый грунт!

– Пли! – грохотал в стороне Фасольд, подначивая и наставляя. – Парни, собр-рать груду! – И воины послушно, почти на ощупь собирали новые валуны для следующих обвалов.

Летели ядра – уже даже не сплавы, а любые подходящие камни, и в вышине мелькали очертания двух драконов, рвущих друг друга напропалую. Гремел гром, взвивались острые нити молний, и туман