Pasta per amore, или Макароны для Любы - Изольда Рыбкина

этом выдавали так мало света, что было непонятно, они здесь для освещения или в качестве декора. Я с детства недолюбливаю темноту, а тут еще и некстати вспомнился наш поход с Любой в комнату страха…

В конце коридора послышались шлёпающие по плиточному полу шаги. Они были такими неторопливыми, что у меня волей-неволей заколотилось сердце.

«Да, брось, Марио, — заговорил я сам с собой, — это просто кто-то из студентов идёт из душа».

Душ был за поворотом. Шаги приближались. В какой-то момент мне хотелось развернуться и что есть духа помчаться назад. Собрав всё волю в кулак, я сделал смелый шаг навстречу неизведанному. В этот же момент такой же шаг сделал и кто-то с той стороны. Я приготовился посмотреть, кто идёт навстречу, ожидая, что мы столкнёмся на расстоянии вытянутой руки. Но вышло немного иначе.

Мой уверенный шаг неожиданно не удался. Пол под ногой почему-то оказался скользким, в последний момент я понял, что вероятно из-за того, что тут проходили толпы студентов в мокрой обуви, и скорее всего, он просто не успел высохнуть. Но долго размышлять над этим мне не пришлось, так как тело устремилось проверить достоверность моих догадок.

И уже в полёте я понял, что шлёпающие шаги неспроста были такими неспешными — видимо, кому-то очень не хотелось проверять на себе точное количество оставленной на плитке влаги. Однако и моему случайному встречному пришлось это сделать, ибо подсеченный моей уехавшей ногой, он тоже повалился на пол, но при этом по другую сторону от меня и оставшись снова за поворотом.

Я услышал только писк, отчего сделал вывод, что сбил девушку. Рука в локте болела, еще и стопа подвернулась, но меня больше волновало, что случилось с человеком, упавшим по моей вине, поэтому я быстро поднялся. превозмогая боль и тут же заглянул за угол.

— Прости, как ты? — еще не видя лица, но понимая, что девушка всхлипывает и пытается встать, поинтересовался я. — Давай руку.

Тонкая фигурка в обычной футболке и коротких шортах, с завязанным на голове полотенцем, начала протягивать мне руку, одновременно поднимая на меня глаза. И тут словно молния ударила между нами.

Люба вскрикнула и одернула руку. Взгляд сначала выражал шок, будто она увидела привидение, но тут же загорелся огнём ярости. Я заметил слёзы на её щеках, которые свидетельствовали о том, что ей только что было очень больно, но теперь она смотрела на меня, как смотрят на самого злейшего врага. Было очевидно, что она сидит передо мной на полу не как побеждённая, а как готовая в любой момент к атаке.

— Люба, давай я помогу встать, — попытался я сгладить враждебность. витавшую в воздухе, но она прервала меня резким, совсем не свойственным той Любе, которую я знал, тоном.

— Я поднимусь. Сама. Спасибо.

Она отчеканила каждое слово, будто отхлестала меня ими по щекам. Я не смел больше произнести ни слова. Смотрел, как она идёт по коридору, немного прихрамывая на ногу, и думал о её словах.

«Я поднимусь» — это ведь не о том, что я сбил её с ног минуту назад…

«Сама» — это объясняет такие разительные изменения в ней.

«Спасибо». Спасибо… С…п…а…с…и…б…о…….

7

Люба

Пустота. Та самая пустота. Та, которая поселилась во мне после того разговора в темном коридоре перед студией два месяца назад. Та пустота, возвращения которой я не ждала. Не хотела. И боялась…

Увидев Его, меня словно током ударило. Что делала и говорила дальше, я сразу забыла, хотелось бежать. Не знаю, куда — просто бежать, чтобы меня не догнала пустота.

Бежать я не могла — ногу простреливало от бедра до стопы. В комнате мне снова стало плохо. Паническая атака стремительно подбиралась. Я пыталась, как могла, остановить её: судорожно плескала в лицо водой, вдыхала и выдыхала, лихорадочно искала в телефоне номер Никиты, чтобы попросить его о помощи. Я знала наверняка: если я позвоню, он бросит все дела и придёт. Он поможет. Он спасёт.

Перед глазами мелькнула запись в телефонной книге «Никита», и я уже занесла палец на значок вызова, как вдруг одернула его.

«И сколько ты будешь так делать?» — с вызовом прозвучал внутренний голос.

«Я не делаю ничего плохого — просто прошу помощи. Даже психолог это советовал», — тут же протестуем другая моя сторона.

«А если Никита не ответит, что будешь делать? Сложишь руки на груди и ляжешь умирать?» — язвительные аргументы не давали покоя.

«Если он не ответит, я постараюсь помочь себе сама».

«А что тогда мешает тебе сделать это прямо сейчас?»

А ведь действительно — я несколько минут назад разговаривала с Ним. Да нет, не с Ним — я разговаривала с Марио! Хватит уже бояться и убегать. Я говорила с Марио, смотрела ему в глаза, и ничего не произошло! Мир не рухнул, не развалился на две части. Я тоже осталась жива, хоть и немного травмирована, но это дело поправимое. Так чего мне бояться? Хочу ли я вернуться в то состояние, из которого только начала выбираться?

Нет. Я не хочу страдать. Не хочу жить в темноте и пустоте. Я приехала сюда, чтобы жить, чтобы вспомнить, каково это было раньше. И я не позволю кому бы то ни было заставлять меня испытывать эмоциональный дискомфорт и вызывать панику.

С такими мыслями я действительно неплохо успокоила себя и уже собралась ложиться спать, как вернулись мои соседки. Девчонки напропалую рассказывали мне о том, что произошло у них на вечерней тусовке.

— Представляешь, весь такой учтивый, галантный, подходит к Валюхе и говорит чуть не по слогам: «Позвольте, милая леди, пригласить вас на танец». Меня чуть не разорвало, — хохочет Долорес. — Но я сдержалась. До жути было интересно, чем дело кончится.

— Ну, вообще-то он ничего… вроде бы… — несмело добавляет Валя.

— Да подожди ты! — перебивает Светка. — Скажи лучше Любе, как зовут этого динозавра!

— Максимилиан. И не такой уж он динозавр…

— Максимилиан!!! — кричит на всю комнату Светка. — Это же почти как Юлий!

— Юлий — это конь из мультика? — уточняет Валя. — Он вроде не похож…

— Конь, — делает фейс-палм Светка. — А Юлий — это император в Древнем Риме. Тот, который Цезарь.

— Салат, что ли?

Девчонки продолжают спорить, а мне приходит сообщение.

Никита: «Малыш, я только освободился. Если не спишь,