Путин – исполнитель злой воли - Юрий Скуратов

Прекрасный московский журналист Александр Хинштейн, о котором я уже говорил, опубликовал в «МК» материал под названием «Он будет лояльным». В этом материале Хинштейн пишет:

«Как быки реагируют на красное, так олигархи и сановники реагируют на Генеральную прокуратуру.

Парадокс, казалось бы: после отстранения Скуратова, низложения Михаила Катышева прокуратура должна была затаиться и лечь на дно. Ее руководители, заинструктированные Кремлем до слез, делают все, чтобы удержать своих подчиненных от резких движение. И в то же время существует целый ряд уголовных дел, продвижение по которым не дает олигархам-сановникам спокойно уснуть. «Мабетекс», «Андава», «Атолл», аферы на рынке ГКО. Правоохранительная машина похожа на бульдозер. Ее очень трудно завести, раскочегарить. Но уж если она разогналась, остановить еще сложнее… У нас в руках – стенограмма телефонного разговора двух весьма известных людей. Одного зовут Борис Абрамович. Другого – Александр Стальевич. Собственно, в том, что два эти джентльмена поддерживают меж собой близкие (до интимности) отношения, нет никакого секрета. Факт общеизвестный. Помимо тесного сотрудничества в прошлом и настоящем, объединяет их еще одно: оба они до смерти боятся прокуратуры. Точнее, уголовных дел, которые до сих пор расследуются. Из их беседы это видно вполне отчетливо.

«Борис Абрамович: Слушай, там ситуация совсем плохая стала. То есть разбередили такой муравейник, что они все там уже окончательно запутались Все друг про друга все рассказывают.

(Трудно сказать, о каком именно «муравейнике» ведет речь Борис Абрамович. «Муравейников» у него масса. Да и так ли это важно? – А.Х.)

Александр Стальевич: Ага.

Б.А.: Ситуация хуже некуда. Я тебе потом все расскажу, но, по-моему, там сейчас ничего не надо делать вообще.

A.C.: Я понял.

Б.А.: Иначе там наживешь – особенно ты – крупные неприятности.

A.C.: Понятно.

Б.А.: Там эту информацию сдал кто-то.

A.C.: По поводу?

Б.А.: По поводу твоего участия. (Участия в чем? Явно не в Обществе охраны памятников. Надеюсь, в ближайшее время это обстоятельство станет нам известно. – А.Х.) Ты знаешь это?

A.C.: Хорошо. Ладно, Бог с ним.

Б.А.: Нет, это нормально. Но у меня по твоему поводу был конкретный очень тяжелый разговор, когда мне было сказано: «Я таким образом ничего делать никогда не буду. Не хочу, чтобы этот человек меня снимал и назначал, и буду воевать». (Чем глубже вчитываешься, тем больше возникает загадок. С кем именно встречался Борис Абрамович? Кто собирается на войну? Может быть, Скуратов? – А.Х.) Также занимался потом психотерапией в очень тяжелом варианте. Но там, я тебе говорю, все эти клиенты крайне ненадежны. Они все по кругу ходят, друг другу рассказывают. При этом прилепляют собственную информацию к этому. В принципе сюжет в конечном счете нормальный, но я тебе при встрече расскажу.

A.C.: Хорошо.

Б.А.: Там надо просто сейчас все ограничить, иначе неприятности будут серьезные.

A.C.: Хорошо, я понял.

Б.А.: Скажи, пожалуйста: примешь того человека, который приехал, или нет?

A.C.: Какого?

Б.А.: Который приехал – Устинов.

A.C.: Повстречаюсь, просто у меня два часа подряд будут встречи… Единственное: черт его знает – он болтливый или неболтливый?

Б.А: Нет, он будет абсолютно лояльным, будет молчать.

A.C.: Он просто расскажет об этом своему этому (кому-то из особо доверенных людей. – А.Х.), а тот растреплет в момент просто.

Б.А.: Нет, я тебе еще раз говорю, нет.

A.C.: Боря, у меня есть уверенность просто, что так произойдет. Просто по факту так происходит каждый раз. Я тебя предупреждал. Ну действительно, каждый раз так происходит…»

Интересно, правда? Вообще, герои наши больше похожи на подпольных цеховиков, которых вот-вот накроет ОБХСС, чем на крупных государственных деятелей. Если смех – главный герой комедии Гоголя «Ревизор», то страх – третий участник их разговора.

Но не это самое главное. Гораздо больше меня, например, интересует, насколько соответствуют действительности те характеристики, которыми награждает Борис Абрамович г-на Устинова. Который – на минуточку исполняет обязанности Генерального прокурора страны.

Да и сама по себе суть разговора – Борис Абрамович просит Александра Стальевича принять Устинова – не может не вызывать удивления. Кто такой Борис Абрамович? И кто такой Владимир Васильевич?..

По большому счету, конечно, и.о. Генерального эта беседа не компрометирует. Собственно, он мог о ней ничего и не знать, и Борис Абрамович решился действовать по собственной инициативе.

Может, это у него такое хобби – проводить людей в присутственные места?

Может, он любит Устинова только потому, что не любит Скуратова? Может, Устинов ему просто нравится?

Все может быть…

Судя по разговору, беседа эта состоялась еще до назначения Устинова и.о. (В противном случае «поводырские» услуги Бориса Абрамовича не понадобились бы.) Деталь немаловажная.

Один знакомый министр рассказывал, что перед утверждением с ним проводили профилактическую беседу. Не беседу даже – торг. (Не буду называть фамилий собеседников, ибо доказать этого никогда не смогу, но одним из них был плохо выбритый бизнесмен, имя которого пишут на рекламных щитах, а другим – некая дама, дочь своего отца.)

Суть торга заключалась в следующем: мы тебя ставим, а ты не делаешь того-то и, напротив, делаешь то-то. Просто и незатейливо, как на колхозном рынке.

Наивно было бы предполагать, что с Владимиром Устиновым подобных разговоров не велось. Как-никак назначили его на должность ключевую и в условиях, приближенных к боевым. От поведения Устинова зависит сегодня судьба Кремля.

Я не знаю, какие именно условия ставили Устинову. Я буду искренне рад, если выяснится, что эти условия он не выполняет и выполнять не собирается.

К сожалению, ряд поступков Устинова свидетельствует об обратном. Это он окончательно задвинул Михаила Катышева, зам. Генерального, в дальний угол, поручив ему курировать приемную и отдел писем.

Это его подчиненные отобрали у самого опытного «важняка» Чуглазова дело «Мабетекса». Это он удалил Чуглазова из Главного следственного управления, назначив своим советником.

Да и обыски у Скуратова наверняка были сделаны с ведома Устинова. Слишком мала вероятность совпадений: стоило только Устинову уехать на Дальний Восток, как тут же начались обыски.

В Кремле рассчитывают, что Устинов будет утвержден полноценным Генеральным прокурором. В Кремле хотят, чтобы его имя не было запятнано никаким скандалом.

«Он будет абсолютно лояльным, он будет молчать», – утверждает Борис Абрамович.

Владимир Васильевич, товарищ и.о. Генерального, неужели это правда? Прошу вас: докажите обратное. Не словами – делами…»

Вот такого прокурора решили сделать генеральным. Комментарии, как говорится, излишни.

Подкосило Чайку и то, что семейство его оказалось связанным с ингушскими бандитами, братьями Оздоевыми, – с ними был дружен сын Чайки Артем. Оздоевы втянули Артема в сомнительные коммерческие операции еще в Иркутске. Не менее опасные связи имелись у Артема и в Москве. Здесь Артем Чайка отдал преступникам Ибрагиму Евлоеву и Хункару Чумакову машину отца с «правительственными» мигалками и спецталоном, запрещающим останавливать и осматривать автомобиль. Евлоев и Чумаков с оружием в руках отправились на этой машине выколачивать деньги. И занимались этим довольно успешно, пока их не задержала милиция.

Мне об этом рассказал Катышев, потом – сам Чайка. Я посочувствовал Чайке, сказал, что надо провести служебное расследование…

Летом 1999-го об этой истории заговорили в полный голос. Чайка почему-то посчитал, что это сделал я, но я к этому не имел никакого отношения. Да и не до того мне было. Уже был готов перевод Чайки в Совет безопасности, первым заместителем секретаря, и Чайка пошел на прием к Путину, поведал о своих заслугах и тот – с разрешения Ельцина, естественно, – вручил Чайке портфель министра юстиции. Пример Чайки – яркий пример: Кремль не оставляет в беде тех, кто помогал ему…

В июне состоялось и заседание антикоррупционной комиссии Совета Федерации, которое вел Королев. Я внес предложение о контроле комиссии над деятельностью Генеральной прокуратуры, так как та все больше и больше подпадала под влияние Кремля, предложил сделать комиссию постоянно действующей, работающей в тесном контакте с такой же комиссией Госдумы…

Обсудили ситуацию и с моей подвешенностью в должности.

– Я готов работать и дальше, – сказал я.

Этим летом мне удалось немного и отдохнуть. В Кисловодском санатории «Красные камни». Хотя обычно я отдыхал в Сочи, на Бочарке-3, но в этот раз меня туда не пустили, отдали мой коттедж Кириенко, и я поехал в Кисловодск. И не жалею об этом.

Во мне к этой поре возник некий комплекс неполноценности – меня все время травили, пытались унизить, поэтому порою невольно возникало ощущение: а ведь все люди относятся ко мне так.