Мир Элайлиона (СИ) - Саражаков Давид

Глава 24

Найти смысл в пути

— Анвил, — выводит меня из раздумий ламия, — Так ты правда из другого мира?

Когда я наклонил голову вбок, то увидел её блестящие от любопытства и восхищения глаза. Кончик змеиного тела затрясся, ушки завибрировали. Платок, носимый ей уже долгое время, немного распутался, обнажая перед моим взглядом маленькую грудь, чего сама Анаэль, видимо, не замечала.

— Ну~, — протянул я, — Я же сказал. Да, я в этом мире изначально не жил.

— А… — смотрит восхищённая ламия и собирается что-то сказать, как с неё спадает платок…

Видимо, не ощутив кое-чего на теле и почувствовав лёгкий ветерок, созданный платком, она потрясённо перевела взгляд вниз.

Я и Лин молча отвернулись. И тут же раздался пронзительный визг:

— Нья-я-я! Не смотрите!

Я лишь вздохнул.

Она в этом платке ходит ещё с тех пор, как мы впервые встретились на той полянке, когда я только оказался в этом мире. Он уже грязный, ведь Анаэль им ещё и укрывается по ночам и ест, как свинка. Вообще, нам бы обоим нужно помыться. Хмм…

Взгляд переходит на духа. Мы встречаемся глазами.

Интересно, а Лин потеет? Хоть она и дух, но кажется, что не сильно-то отличается от людей. Ногти же отрастают!

— Я всё, — говорит ламия, разрешая нам повернуться назад, что мы и сделали.

Всё ещё краснеющая, змейка, сидя на своём хвосте, крепко сжимает руки на «коленях», пытаясь скрыть своё смущение.

Кажется, она смущена даже больше обычного.

— Ладно, — говорю я и встаю, после чего быстро принимаю лекарство.

Одеваться мне не нужно, ведь спал я в… «одежде». Штаны перетерпели серьёзные изменения после недавнего происшествия со скатиями и стали шортами. Их нижнюю часть я использовал как бинты на Анаэль и свои руки. Рубашка также выглядит весьма потёртой и старой. Рукава полностью испорчены, теперь доходя только до предплечья, где были нанесены бинты матерью Таури (уже вторые). Различные оттенки красного и коричневого содержатся в ранее полностью белой одежде. Обувь же… Я перевёл взгляд ближе к двери, где она стояла. Ну не так уж и плохо, как остальное. Точнее даже хорошо, просто немного грязная.

В общем, и мне, и Анаэль нужна одежда. Лин в ней не нуждается, почему-то у неё платье не пачкается.

Вопросы девочкам потом позадаю. Интересно, конечно, как можно больше узнать от них, но лучше сначала завершить все дела.

— Девочки, — обращаюсь я к духу и ламии, — Сейчас сколько? Деревня уже проснулась?

Лин ответила мне кивком.

— Анаэль, — позвал я змейку, — Нужно прогуляться.

— Ммм? — подняла она смущённый взгляд, — А… зачем?

— Хочу навестить Таури. Он спас меня на болоте, так что нужно его отблагодарить. Ещё можно попытаться добыть нам какую-нибудь одёжку. Надеюсь, аргилэ не откажут нам в этом…

— Х-хорошо! Я готова!

Я подношу к ней руку, а змейка забирается на неё. Руки и ноги уже не болят также сильно, как раньше. Но и не сказать, что я чувствую себя хорошо.

После того как положил ламию на плечо, а она обвила хвостом мою шею, говорю Лин:

— Подождёшь здесь или всё же пойдёшь с нами?

В ответ сидящий дух махает головой.

— Хорошо, — отвечаю я, обуваюсь и, закончив, говорю: — А ещё я бы хотел сходить к речке, чтобы помыться. Не хочется надевать новую одежду на грязного себя. Попросишь лес защитить нас?

— Уму, — утвердительно отвечает дух и ещё продолжает что-то говорить. Анаэль перевела:

— Лин говорит, что тоже хочет сходить помыться. И что она уже давно попросила Лес о защите.

— Спасибо, — кивнул я духу и, помахав ей правой рукой, вышел на улицу… точнее собирался, но тут нас встречает яркий свет.

— А-а-а! Солнце! Солнце! — закричала Анаэль, закрывая лицо руками.

— Чёрт! — выругался я, зашёл назад в дом и закрыл дверь.

Я уже умудрился забыть об этом…

Домик, в котором мы временно проживали, находился совсем рядом с полями. Так что, естественно, здесь будет меньше деревьев, которые до этого прикрывали Анаэль от солнца.

С прищуром я посмотрел на ламию, которая в этот момент виновато смотрела на меня.

— Прости… — извинилась она, отводя взгляд в сторону, — Просто не ожидала…

Анаэль может какое-то время находится под солнцем, однако этого лучше всё же не допускать во избежание нагревания её кожи. Иначе на коже образуются «шарики» с кровью внутри и ей будет больно.

— Ничего страшного, — выдохнул я и поднёс к ламии левую руку, — Я вовсе не с укором на тебя смотрел. На самом деле я виноват. Так что это ты должна меня прощать. Посиди пока на руке, а я выгляну на улицу проверить сколько нужно пробежать до ближайшей тени.

Так Анаэль и поступила. Я выглянул на улицу, при этом держа левую руку за стеной дома, в тени.

… А может, и необязательно так сильно прятаться от солнца? Я же не знаю, сколько Анаэль может находиться на солнце. Вдруг вовсе необязательно настолько сильно её скрывать?

Заглянув обратно в дом, я спросил Анаэль:

— А сколько примерно ты можешь находиться под солнцем без вреда для себя?

— Эмм… — задумалась Анаэль, приложив пальчик к подбородку, — Примерно… Как-то раз я провела под солнцем тридцать щелчков. И со мной ничего не случилось!

Не знаю, как дела обстоят у альбиносов, но велика вероятность, что её коже вредит именно ультрафиолет… Пофиг. Чем думать о том, сколько можно продержать Анаэль на солнце, просто не буду давать ей находиться под ним.

— … А один щелчок это сколько? — спросил я у змейки.

— … А в твоём мире нет щелчков?

— У меня секунды, минуты и часы. Может, ты имеешь в виду подобное? — предположил я и начал щёлкать пальцами на правой руке примерно раз в секунду.

— Да! — похлопала ламия в ладошки, — Это щелчки!

Щелчок как единица измерения… Неразвитое общество — оно такое, да?

Кстати, а ведь цифры переводятся на русский нормально, не заменяясь на что-то местное. Да и сердечное дерево перевелось на мой язык. А вот те же ококаны и галроты — явно что-то на местном. В первом и втором случае вшитый в Анаэль переводчик перевёл всё на то, чему в русском есть перевод. Значит, можно предположить, в этом мире система счёта примерно такая же, как в моём. Это также значит, что у них есть то же понимание значения символа сердца, что и в моём мире, да?

— Ладно… — вздохнул я, — Давай я нагнусь и спрячу тебя под собой.

Можно было, конечно, под одежду еë засунуть, но она просвечивает.

— Хорошо! — отвечает Анаэль, а потом очень тихо про себя продолжает: — Но…

— Хмм? Что «но»?

— Разве можно мне идти к ним? Они ведь считают меня плохой…

— Не волнуйся, — мягко сказал я, — Если что-то пойдёт не так, то мы сразу же уйдём.

— Угу, — кивнув.

Спрятав ламию у живота и нагнувшись, я вышел на улицу.

Уже привычное пение местных птиц, жутковатые голоса и пробивающееся сквозь ветви деревьев солнце. Нигде не цвели раноцветы, так что, скорее всего, я проснулся довольно-таки поздно.

Дойдя до деревни, в которой находилось гораздо больше деревьев, вытаскиваю Анаэль из своей тени.

— Фух, — выдыхаю я, — Как ты?

Ламия начинает ощупывать себя, осматривать, и заключает:

— Вроде всё хорошо… — подняв на меня взгляд.

После этой небольшой проверочки я снова спрятал змейку под собой и пошёл дальше. Всё же в деревне деревьев хоть и больше чем в поле, но всё же меньше, чем за её пределами.

Кстати, на ветвях деревьев повсюду были развешены небольшие банки. Хотелось спросить у Анаэль, зачем это, но как-нибудь потом. Сейчас я пытаюсь идти по улицам деревни быстро, стараясь не создавать нашим присутствием неудобств её жителям. Однако ж, на нас всё равно обращали внимание.

Окружающие аргилэ уходили с улицы на нашем пути. Их глаза, только завидев нас, втягивались глубоко внутрь головы. У одних рот сжимался, у других, наоборот, расходился в стороны, показывая зубы. Вероятно, всё это демонстрации их неприязни, отвращения и опасения.