Мир Элайлиона (СИ) - Саражаков Давид

Общая боль… В чём-то я и она похожи. Оба стали жертвами издевательств. Обоим не повезло родителями. Одно понимание этих двух фактов уже сближает нас. Хоть Анаэль может этого и не понимать, она всё равно будет возвращаться мыслями к тому, что я прекрасно понимаю пережитые ею муки, ведь сам являюсь таким же.

— Я тоже, Анаэль. Я тоже буду тебя поддерживать.

Сейчас я почти не вспоминаю те события, но если вспоминаю, то накатывает грусть. Но еë слов невероятно потеплело на душе.

Что же касается низкого паренька, ставшего моей основной жертвой… Георгия, в миг потерявшего всю свою семью, принимают родственники. Паренёк, возможно вдохновлённый поступком девочек, как-то узнаёт его новый адрес и наведывается к нему с ножом. Георгий убит на глазах семьи, а паренёк отправляется в колонию.

Вот и сказочки конец.

Забавная получилась история.

— Анвил! — начала кричать ламия, подняв на меня взгляд, но потом нерешительно начала говорить тише, — Я… я…

Глаза её были почему-то наполнены слезами.

* * *

Анаэль была поражена. До этого она даже не задумывалась, насколько Анвил может быть… похож на неё? И как же было приятно, что он доверился ей, рассказал свои мысли и чувства. Хоть он и пытался преподносить всю историю так, будто переживать здесь не о чем, она знала, чувствовала, что он испытывает нечто очень горькое.

И в чём-то даже понимала его.

Когда Анвил рассказал ей свои секреты, она почувствовала, поняла, что…

«Он доверяет мне…»

Момент осознания этого факта был настолько приятен, что и без того быстро бьющееся от волнения сердце, не могло не сжаться в радостный влюблённый шар.

Они становятся ближе друг к другу.

Но… сама Анаэль поведала не всё.

В тусклой комнате, слабо освещаемой небольшими цветками в центре и светом из окна, слышались лишь звуки дождя и слабое дыхание находившихся здесь существ. Здесь сидел разумный, прижимающий к груди своей маленькую ламию так, словно хранил в руках самое ценное существо в мире.

«Какая приятная мысль…» — подумалось Анаэль.

Сердце ламии тает в наслаждении, когда она ощущает его мощное тепло, пронизывающее её тело.

… Когда он только увидел Анаэль, то не признал в ней белую ламию. Точнее, создаётся ощущение, будто он вообще ничего не знает об окружающем его мире. Значит, не знает он и о судьбе каждой белой ламии.

Долго Анаэль не жить. Из отведённых ламиям шестидесяти лет, белым ламиям уготовано, в лучшем случае, лишь двадцать. Потом — мучительная смерть. Анаэль же — почти шестнадцать.

Следовательно…

— Ууу~, — выдыхает ламия.

От мыслей глаза наполнились мелкими слезами. Она грустит о том, что не сможет провести с ним больше времени. И она желает, чтобы часы замедлили свой бег.

Как было бы хорошо встретить его раньше, когда у неё было больше времени. Как было бы замечательно не будь она белой ламией вовсе.

Но это невозможно. Даже сейчас время неумолимо тикает, приближая её кончину.

И раз уж жить ей осталось не долго… Возможно, стоит…

— Я тоже, Анаэль, — заговорил неожиданно Анвил, — Я тоже буду тебя поддерживать.

Сердце пропускает удар. Сдерживаемые слёзы с силой хлынули из глаз. Снова, уже второй раз за день…

Анаэль поднимает свои заплаканные глаз к Анвилу, смотрит на его размытый от влаги образ, и, вдохнув, говорит:

— Анвил! Я… я… люблю тебя.

Не хотелось ей рассказывать о своей приближающейся гибели. Не хочется ламии получать его любовь только из-за своей беды. Не хочется, чтобы был он с ней из жалости.

Она сможет добиться его любви собственными силами!

С прищуром смотрящий на неё Анвил, видимо не до конца обработавший поступившую в мозг информацию, ошарашенно выдаёт:

— Что?

Почему-то Анаэль показалась его реакция даже милой.

— Я люблю тебя! Давай встречаться!

— …

… Хотя сейчас, возможно, было не лучшее время для признания. Слишком уж Анаэль поддалась эмоциям.

* * *

Не подтвердились ожидания духа. Не оказался Анвил подобен ей.

Смотря на человека, обнимающего ламию, где-то в глубине души Лин чувствуя себя обманутой.

Не понимала дух своих чувств. Ничего же толком не изменилось, так почему она чувствует настолько сильное разочарование?

«А… Кажется, поняла…»

Все, с кем она знакома, старше неë. Она сильно обрадовалась, что познакомилась с кем-то, кого могла назвать «младшеньким». К сожалению, нет теперь разумного, которого можно было бы учить примудростям жизни, как когда-то еë обучали, пусть и немного, родители Анаэль…

«Обидно…»

Настолько сильно дух хотела почувствовать себя старшенькой…

Глава 23

Признание белой ламии и попаданца

— Анвил! Я… я… люблю тебя.

Сначала я не мог поверить своим ушам. Сердце на мгновение замерло. Но сказала она последнюю фразу очень тихо, так что мне могло просто послышаться.

Дабы убедится в этом я спросил:

— Что?

Подбородок смотрящей на меня ламии упирается мне в грудь. Она глубоко вдыхает и неожиданно выкрикивает:

— Я люблю тебя! Давай встречаться! — краснея.

— …

… Я не ослышался. Подожди-ка! То есть Анаэль заявляет, что влюблена в меня⁈

Мой взгляд упирается в Анаэль, но в то же время куда-то в пустоту погружаясь в свои мысли.

Какого… Как, блин, это произошло? Хотя нет. Всё логично. По сути, для ламии я стал первым в её жизни мужчиной, за исключением отца, который отнёсся к ней по-доброму, не так как большинство. Появись кто-нибудь другой, будь даже он полным моральным уродом, но отнёсшийся к Анаэль с добротой, уверен, она бы его полюбила, невзирая на все факты. Просто мне повезло оказаться среди всех первым.

Есть популярное мнение: проще всего завести отношения с девушкой-сиротой. Они с детства получали недостаточно любви, потому с ними проще. Здесь ситуация схожа.

Чувства мои были неоднозначны. Не могу я ответить ей согласием. Лучше сказать всё, как есть.

Я начал отодвигать Анаэль, собираясь положить её обратно на пол. Однако она вцепилась ручками в рубашку, упёршись в неё лицом.

— Не хочу…

Мило…

Со вздохом, я ответил:

— Анаэль… Ты маленькая.

— Мне почти шестнадцать… — сказала ламия мне в грудь.

Немного старше, чем я думал. Но:

— Я имел в виду не это. Твоё тело очень маленькое.

— … А! — поняла ламия и снова подняла на меня взгляд, произнеся с небольшой надеждой, — А если я стану большой, то ты меня примешь?

— … Нет, — ответил я, невольно отведя взгляд. Уж больно не хотелось мне смотреть на её вызывающие жалость глаза.

Взгляд пал на сидящею неподалёку Лин, прижавшую к груди колени и смотрящую на нас — а может только на меня — с прищуром.

Чего она так смотрит? Выглядит немного жутко.

— Почему? — спросила жалостливо Анаэль

— … «Почему?» — пробормотал я про себя её вопрос.

Об этом даже задумываться странно, но если всё же искать объективные причины… Из-за поведения? Как не посмотри внутренне она тот ещё ребёнок. Хотя не то чтобы я сильно отличался. Тогда из-за внешности? Слишком юная? Не понимаю я, как человека старше двадцати может привлекать в этом плане настолько юные лицо и тело. Может, из-за размеров? Не то, чтобы это вызывало большие проблемы, если бы она выглядела и вела себя иначе. Так ещё и разница в возрасте слишком большая: ей шестнадцать, а мне двадцать три. Что ж… Если всё сложить, то получается проблема в том… Что в моих глазах она ребёнок.

— Просто я подобных чувств не испытываю, — сказал я, расценив настоящий ответ слишком грубым.

— … Ууу~…

Маленькие ручки дрожат, сжимая ткань рубашки. Анаэль упирается лицом в одежду, зарываясь в неё, словно ища укрытия от неблагосклонной к ней реальности, так часто не дающей того, что она всем сердцем желает.

Мои руки и до этого обнимали ламию, однако теперь я прижал её чуть сильнее и начал гладить по голове. Это ведь должно её успокоить? Не даю ли я подобными действиями ей ложную надежду? Не лучше было бы просто переместить её на пол? Что следует сказать, чтобы успокоить?