Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 4 - Holname

тогда он тоже останется с нами. Но так как нам все равно нужна будет помощь из вне, предлагаю организовать что-то вроде пограничного пункта между вашей частью и нашей. Там можно будет передавать нам еду. Только важно делать это так, чтобы мы не подходили близко друг другу. Продолжаем сохранять дистанцию.

— Хорошо.

— За главного на вашей территории оставляю Гарнара. — Я повернул голову и посмотрел на медведя, который все это время внимательно слушал меня. — Ты будешь следить за состоянием зверолюдей и обходить каждый день их дома. Если заметишь появление симптомов заболевания, сразу сообщай мне и изолируй больного.

— Какие симптомы?

— Кевиан расскажет.

Медведь кивнул. Эта роль тоже была не легкой, но по сравнению с работой в лагере смертников она явно звучала привлекательнее.

Снова повернувшись к старосте, я сказал:

— И еще нужно решить проблему продовольствия раз и навсегда. Нам же не надолго хватит того, что мы имеем сейчас?

— В лучшем случае на пару дней.

— У вас есть на чем можно писать?

Кевиан напряженно задумался, и в этот момент даже его руки сцепились в замке куда сильнее. Внезапно придумав что-то, Кевиан улыбнулся и сказал:

— Мел и доска для разделывания еды.

— Отлично, берите и записывайте за мной.

Староста кивнул. Когда он встал и отошел в сторону, чтобы найти нужные предметы, я ощутил на себе чей-то взгляд. Снова посмотрев в сторону Гарнара, я заметил с каким недоверием он глядел на меня. Казалось, на его лице застыл точный вопрос, и я, не дожидаясь его, ответил:

— Это будет послание вождю. Передадим его через постовых.

Очень скоро староста вернулся к нам и уже со всем необходимым. Снова заняв свое место, он в ожидании посмотрел на меня, и я спросил:

— Записывайте за мной слово в слово, хорошо?

— Хорошо.

— Вам не кажется, — начал диктовать я, — что, если вы хотите, чтобы мы выжили, нужно хотя бы наладить процесс перевозки продовольствия?

— Постойте, — староста удивленно посмотрел мне в глаза, — прямо так вождю?

— Мы с ним друзья, не останавливайся.

Кевиан напряженно нахмурился. Еще пару секунд понаблюдав за моей реакцией, он понял, что я был абсолютно серьезен, и только после этого он действительно начал записывать мои слова. Как только он закончил и снова ожидающе взглянул на меня, я продолжил:

— На войне воины голодными не сражаются, а мы здесь именно на войне. Даже ваши люди решили морить себя голодом, лишь бы дать нам крошки хлеба. Стыдно, Ракх, стыдно.

Староста кивнул и снова принялся за работу. Только теперь писал он куда быстрее и увереннее.

— Если что, — отвечал он, — это писал не я.

— Конечно не Вы, — с улыбкой отвечал я. — Но в нашей ситуации, думаю, вождь — это меньшее, чего следует опасаться.

Как только Кевиан закончил, он поднял на меня взгляд и спросил:

— Это все?

— Да, передайте стражам. Можете оставить возле ворот и крикнуть, что я попросил забрать это. У них должна быть какая-то система получения сообщений от лекарей, которые находились здесь.

— Да, они спускали короб на веревке, а лекари складывали в него послания.

— Поступите также.

Староста кивнул. Я же, отодвинувшись от стола, плавно встал и развернулся к выходу.

— Ну, а я пошел работать. После этого встреча со мной будет возможна только издалека.

— Если вам что-то понадобится, дайте знать.

— Обязательно.

Я плавно двинулся в сторону выхода, и мужчина-медведь также быстро проследовал за мной. При старосте он старался выглядеть решительнее, но как только дверь за нами закрылась, и мы отошли в сторону, Гарнар возмущенно спросил:

— Ты действительно самоубийца?

— Отнюдь. — Я остановился и с усмешкой повернулся к нему. — Когда я что-то делаю, я уверен, что добьюсь в этом успеха. Поэтому-то у меня и получается мастерски выживать в апокалипсисах.

— Где-где?

16. Смертельное примирение

Быстро сполоснув грязную ткань в ведре, я крепко отжал ее, развернул и снова начал промывать пол. Убираться приходилось целыми днями. Настил, на котором лежали больные, вещи, до которых они дотрагивались, и даже одежда, которую они носили — все приходилось постоянно вычищать, менять и сжигать.

С тех пор, как я попал в это место, прошло уже несколько дней. Все это время мы с Лалой практически не разговаривали — лишь давали друг другу указания.

— Харм, — громко позвала лисица с другого конца конюшни, — как закончишь, можешь идти дальше.

Я к Лале даже не оборачивался, так что не видел ее. Но судя по запыхавшемуся голосу уже мог понять, что она пыталась что-то перетащить.

— Ты уже свободна? — столь же громко спрашивал я. — Сможешь набрать воды?

— Да, сейчас займусь.

Закончив с отмыванием, я быстро встал и взял ведро с водой в руки. Теперь пол в этом стойле был полностью чистым — никаких испражнений, никакой грязи. Однако вонь от этого все равно не проходила, и радоваться здесь тоже было нечему. Всего три часа назад ровно в этом месте лежало несколько заболевших. Все были из одной семьи, и все умерли друг за другом от лихорадки. Когда мы с Лалой схватились и заметили, что им было особенно плохо, помогать было уже поздно. И из этого вытекала наша главная проблема — нам не хватало рабочих рук.

Почти все заболевшие не могли отвечать за себя. Тяжело больные лежали друг рядом с другом, и из-за этого не могли даже помочь тому, кому становилось плохо. А мы с Лалой, как бы не пытались уделять всем внимание, все равно упускали что-то из виду. И ведь это при том, что мы почти не спали.