Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка - Майкл Мойнихэн

Подобное разъяснение раскрывает новые подробности, отразившиеся в личности и поступках Викернеса. От природы он очень экспансивный человек, буквально брызжущий энергией, с дерзким огнём в глазах. Он поставил себя не только "вне закона" официального, но и с некоторого момента сделался парией для своих бывших соратников: несколько членов "Чёрного Круга" поклялись убить его, если им представится такая возможность. Он стал сродни изгою древности, который не только лишён общества людей, но и является мишенью для тех, у кого есть основания желать его смерти.

При ближайшем рассмотрении поступков и высказываний Викернеса на свет выходят всё новые и новые ассоциации его персоны с языческим «варгом». Как явствует из приведённого выше эссе смысловая «начинка» слова «варг» с течением времени трансформировалась из «волка» в «верфольфа» и, в некоторых случаях, даже в «дьявола», принявшего обличье оборотня. Однако подобное отрицательное отношение к волкам сложилось только после христианизации европейского севера; языческое восприятие волка было совсем иным.

Многие блэк-метал команды относятся к волку с большой симпатией. Самый яркий пример — Ulver: это явствует прямо из названия группы ("ulver" — по-норвежски "волки"). Последние их работы были целиком посвящены «волчьей» тематике. Эрик Ланцелот, гитарист группы:

Волк, как субъект мифологии, определённо Сатанинский персонаж. Он представляется как антагонист-одиночка, как воплощение всего дикого и животного, символизирующий в глазах людей само понятие эгоизма и грубой силы, взять, к примеру, хотя бы некоторые вещи Лафонтена или сказку о Красной Шапочке. Волк обитает в лесу, символе демонического мира, на который не распростёрлась длань человеческой цивилизации, и, таким образом, служит точкой равновесия, между хаосом и порядком, тьмой и светом, подсознательным и разумным. Этим я не хочу заявить, что волк представляет собой баланс сил добра и зла — скорее он проводник «зла» в эту культуру, сфокусировавшуюся на светлой стороне бытия и забывшую свою животную составляющую. Он символизирует силы, которые не желает признавать людская цивилизация, а посему смотрит на них с подозрением и страхом.

Во времена викингов волки служили тотемом для бесеркеров, воинского культа, воспетого в сагах как волколаки (Ulfhethnar) за то, что посвящённые в орден носили волчьи шкуры. Вот как Баринг-Гулд описывает поведение бесеркеров, когда облачённые в свои одеяния, они доводили себя до умопомрачения:

Они обладали сверхчеловеческой силой… Ни один меч не мог причинить им ни малейшего вреда, они не могли сгореть в огне, их можно было убить только булавой, размозжив череп или переломав кости. Перед схваткой глаза их сверкали так, будто в глазницах горел огонь, зубы скрежетали, а на губах выступала пена; они грызли ремешки своих щитов и, говорят, иногда разбивали их. Перед тем же, как броситься в битву, они выли как волки или лаяли как псы.

В древних хрониках бесеркеры именуются "людьми Одина", бога, к которому питает столь тёплые чувства Викернес. Волки — священные животные Одина, «Вседержителя», "Отца всего сущего", которого самого иногда сопровождают два волка — Гери и Фреки. Многие германские имена личные имеют корни, обозначающие волка: ulv или ulf, так что, вполне очевидно, что они не несут в себе никакой отрицательной смысловой нагрузки, за исключением того случая, когда волк трактуется как "варг".

Надо сказать, что Один — божество довольно противоречивое [4] и неоднозначное, являющее собой архетип творческих, ищущих личностей фаустианского толка: готовых пойти на опасную сделку в обмен на знание и, опыт. Многие наиболее достойные внимания атрибуты как самого Одина, так и культа бога в древнескандинавском племенном обществе, носят крайне зловещий и жуткий оттенок. В древних сагах Один награжден мириадой имён и званий. Вот только некоторые из них Хериан (Herjan, "Бог Войны"), Иигг (Ygg, "Ужасный"), Больверк (Bolverk, "Творящий Зло"), Болейг (Boleyg, "Огненноглазый"), Гриммнир (Grimnir, "Тот, кто под маской"). В Старшей Эдде сказано, что Один был первым, кто принёс войну во Вселенную: "И бросил своё копьё Один в светила небесные, и впервые на Землю тогда война пришла", как говорится в эддической поэме Волуспе (Voluspa). В раннем культе Одина в жертву ему приносили живых людей. Часто Одина величают как "великого разжигателя войны". Джордж Думезил, искусствовед и филолог, в этой связи отмечает:

Образ Одина довольно сложен и, надо сказать, не очень-то располагает к себе. Лицо его скрыто под тёмно-синей небесной завесой; он обходит мир, его хозяин и шпион одновременно. Случается, он предает своих протеже и адептов, а иногда находит удовольствие, сея семена вражды и раздора…

Теперь нетрудно понять, почему те, кто играют роли парий, еретиков и инакомыслящих испытывают такие симпатии к архетипу Одина. Варг Викернес — один из них, и его давнее пристрастие ко всему, что связано с оружием, войной и смертью вполне гармонично вписывается в одинистский принцип. В своей статье, посвящённой исследованию варгов, Мэри Герштейн находит схожий символизм между самоповешением Одина на мировом древе Иггдрасиле на девять дней для того, чтобы познать мировую мудрость, и Христом, который был распят как вор, чтобы после воскреснуть в зените славы небесного божества. Несмотря на свои языческие пристрастия, Викернес, в некотором смысле тоже стал мучеником, повторившим путь Христа, когда обрёк себя на годы тюрьмы за свою «жертву». Герштейн также проводит параллель между мифологической ролью Одина как покровителя "врагов общества", изгоев и его связью с преступниками-варгами:

По своей сути Один резко отличается от других (индоевропейских) верховных богов, прежде всего своей аморальной сутью: вражда между родичами приводит его в восторг, он побуждает людей нарушать клятвы. Варг-висельник приносится в жертву Одину не в наказание, а скорее он "возвращается к своему праодителю". Само его имя раскрывает его сущность: "Вотан, имя его означает ярость"; Один воплощает собой все формы сумасшествия, бешенства, начиная от безумной жажды крови, присущей воинам-оборотням, чьи жизни были посвящены Одину, до поэтического и эротического безумия.

Один неразрывно связан с самой смертью. Так, в Иинглинг-саге (Ynglingsaga) сказано: "в некие времена Один может вызывать мертвецов из земли или же… видят его сидящим под только что повешенными людьми. Посему зовут его иногда Властелином усопших или Властелином висельников". Души умерших воинов с почётом приходят в "залу избранных" Одина, Валхаллу. От чертогов других богов залу Одина отличают зловещие предвестники близости Валхаллы: как отмечает Герштейн "разлагающийся труп варга на виселице есть эмблема власти Одина и знак его присутствия". Далее она приводит Цитату из Гримнисмаля (Grimnismal): "Залу Одина узнать крайне легко: перед западной дверью висит на виселице варг, а в вышине кружит орёл".

Как уже отмечалось, сегодня Викернес всячески открещивается от своих прошлых Сатанинских пристрастий, мотивируя свое юношеское увлечение дьяволопоклонничеством и оккультизмом тем, что "сам Один есть противник христианского бога, и в этом ракурсе может рассматриваться как Сатана. В качестве доказательства он вспоминает, что после крещения Скандинавии все языческие боги были демонизированы церковью. В этом он, безусловно, прав: чего стоит одна "клятва отречения", которую Бонифаций обязал принять всех Саксов, которые до посинения повторяли: "Я проклинаю все слова и дела дьявольские, и Тунора (Тора) и Водена (Одина), и Сакснота (саксонское верховное божество), и всех чудищ, что им служат".

Забавно, но факт: по прошествии почти тысячелетия после того, как языческие божества превратились в чудищ и демонов, многие блэкушники сперва поклялись в верности этим бесовским духам христианства, а после стали поклоняться им как языческим стихиям. Но, тем не менее, большая часть блэк-метал культуры навсегда останется прикованной к концепции Сатанизма и оккультизма. Чтобы понять, как музыкальный жанр может породить такую страсть к разрушению и богоненавистничеству, следует начать поиски в зародыше блэк-метала: в царстве Люцифера.

ИХ САТАНИНСКИЕ ВЕЛИЧЕСТВА

…Само воплощение зла, на первый взгляд, выглядит отталкивающе. Но чем больше изучаешь личность Дьявола, тем привлекательней он становится. В начале творения с Люцифером связывалось всё неприятное, отталкивающее, затем всё злое, аморальное, дурное. Он — воплощение ненависти, разрушения и смерти, а значит — враг всего живого, враг Создателя, Бога. Но Дьявол — это вселенский бунтарь, единственное независимое существо в империи тирана, противовес единообразию, диссонанс в космической гармонии, исключение из правила, особое в общем, непредвиденная песчинка, ломающая ход тонкого механизма; он — стремление к индивидуальности, жажда оригинальности, которая не даёт спокойной жизни оруженосцам бога, являющихся сторонниками единой тактики боевых действий; он ниспровергает монотонность, пронизывающую все пространственные сферы, где каждый атом в благочестивом почтении и бессознательной добродетельности раболепно следует раз и навсегда установленным курсом.