Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий

мы погрузились на Тавию и потихоньку двинулись из деревни, выбрав из четырёх дорог ту, что вела на запад, к столице.

Столичный Большак выгодно отличался от Старого Навьего тракта: шире раза в три, хорошо накатан, с водоотводными канавами вдоль обочин и свежевыкрашенными верстовыми столбиками.

Дорога, покинув Зелёную Балку, побежала мимо ухоженных огородов, через поле зеленеющей пшеницы, по цветущему лугу с пасущимися коровами, и наконец, ­нырнула в лес.

Вдыхая неповторимый аромат хвои и прелых листьев, я расслабился и выкинул из головы все мысли. Нет, об опасности не забыл. Просто решать проблемы нужно по мере их поступления, а не портить себе нервы напрасными переживаниями.

На большаке то и дело попадались крестьянские телеги и купеческие возы, группки верховых путешественников и одинокие странники. Сильно разогнаться не получалось, ехали неспешно и осторожно.

В пятом часу солнце пропало, скрывшись в гряде тёмно-свинцовых облаков. Поднялся свежий ветерок.

— Кажется, скоро польёт, и неслабо, — обернулся ко мне Мидавэль. — Мы как, едем дальше, или будем искать место для лагеря?

— Знаешь, я себе уже всю филейную часть отсидел. Да и промокнуть не слишком-то хочется.

— Понял, — кивнул мой спутник, сворачивая с дороги. — Тогда ищем подходящую полянку.

Лошадка, ловко лавирующая между толстыми древесными стволами, внезапно встала, громко фыркнула и тревожно навострила уши, глядя куда-то вглубь леса.

— Кажется, там что-то случилось, — эльф спешился и взялся за лук. — Что-то необычное или опасное. Ты что-нибудь слышишь?

Я тоже спрыгнул на землю, немного прошёлся, разминая ­затёкшие мышцы, затем прислушался.

Лес жил обычной жизнью: посвистывали птицы, назойливо жужжала мошкара, шумел в кронах ветер. Ничего подозрительного, всё как обычно.

— Да. Комары звенят. Сожрут они нас, Мидя. Высосут до последней капли.

— Не Мидя, а Мидавэль. Комаров я тоже слышу, а некоторых даже ощущаю, — он смахнул со лба пирующее насекомое. — Моей лошадке можно доверять. Она зазря предупреждать не станет. Возможно, кому-то там нужна наша помощь. Веди, Тави.

Ох уж эта мне тяга к приключениям!

Мы осторожно двинулась вперёд, в самую чащу. Эльф со своей четвероногой соратницей словно парили над землёй, ступая совершенно бесшумно. Мне же под берцы, как назло, постоянно попадались самые сухие и хрустящие ветки.

— Слышишь? Кто-то плачет! — Остановился вдруг Мидавэль.

Я напряг слух и тоже смог различить звук, напоминающий жалобный детский плач.

— Ребёнок? Откуда он здесь? Неужели и впрямь Гуси-лебеди принесли? Или это ловушка для слишком любопытных путников, вроде нас с тобой?

— Вот сейчас и выясним. Кстати, я бы не сказал, что это детский голос…

С каждым шагом плач звучал всё громче и отчетливее, а человеческих ноток оставалось в нём всё меньше и меньше. Вскоре мы ясно различили надрывное и пронзительное кошачье мяуканье. Я невольно притормозил.

— Вот только этого нам для полного счастья и не хватало. Постой, дружище. Вообще-то я очень люблю животных, но кошачьего ора на дух не переношу.

Эльф покосился на меня и усмехнулся.

— Не скажу, что эти вопли приводят меня в восторг. Но думаю, ни одно животное не станет так надрываться без причины. — Он слегка поморщился. — И чего орать-то?..

— Ну что же, идём, посмотрим.

За густым малинником нам открылась уютная полянка. В самом её центре торчала старая сосна, толстая и корявая. У её подножия, задрав кверху длинные морды, кружком сидели шестеро крупных волков. Со зверским интересом наблюдали они за вопящей на высокой ветке пушистой чёрной кошкой. Кокетливый розовый бантик на шее громкой кисы с головой выдавал её домашнее происхождение.

Это что же, лесные хищники желают подзакусить чьей-то пушистой любимицей?

Стоп, а волки-то знакомые! Даже очень!

— Здорово, орлы! — Весело рявкнул я, словно пьяный медведь ломясь сквозь колючие кусты.

Взрыкнув от неожиданности, зверюги разом вскочили на ноги и повернулись ко мне, обнажив в недружелюбном оскале по сорок два зуба каждый.

Неужели обознался? Ой, как невдобно получилось…

Самый крупный из зверей, с сединой на морде, потянул носом, чихнул и весело завилял хвостом.

— Ребята, вольно! Свои, — приказал он, уселся и почесал за ухом. — А ты, Сеня, больше так не пугай. Волки с медвежьей болезнью — это ж позор на все леса.

— Серый, вы тут какими судьбами? Как вас занесло в такую даль от избушки?

— В какую даль? — изумился вожак. — Да отседова лесами волчьим скоком за пять часов домчать можно. А избушка… — Волк грустно опустил уши, — Нет больше ни избушки, ни хозяйки, Царствие ей Пресветлое…

Внутри у меня всё оборвалось.

— Как это — нет⁈ Что… Что случилось?

— Оборотни, черзовы отродья. Одного прихвостня на приманку пустили, а покуда мы его по лесам гоняли да давили, остальные на избу напали. Старушка-то наша молодец, дорого свою жизнь продала. Десяток тварей с собою в костяные леса прихватила, да и портал в щепы разнесла. Жаль хозяйку, но… Это война, — Серый мотнул головой и глянул мне в глаза. — Слушай, друг, тебе, случаем, мобильный боевой отряд волков не нужен? Мы ребята быстрые, сильные, чёрные ошейники по борьбе ­«Уку-Шу» имеем. А тебе охрана понадобиться. Неспроста твари вскоре опосля твоего ухода напали.

— Спасибо за предложение. Я над ним подумаю. Только скажи честно, вы что, обязательно должны кому-то служить? Для себя пожить не хотите?

Волк задумчиво склонил лобастую голову.

— Знаешь, интересная мысль. Мы-то всегда были за избой закреплены да за привратницей. А сейчас изба разрушена. Охранять больше нечего… Да и некого, — по седой морде прокатилась крупная слезинка.

— А семьи у вас есть? Жёны, дети?

— А как без этого! У каждого и подруга имеется, и волчат целый выводок. Только видимся редко. Сам понимаешь, служба.

Тут кошка на дереве вновь пронзительно заорала.

— А чем вам несчастная киска не угодила? — Вышел из-за дерева эльф. Я сразу отметил, что лук он оставил при себе, просто перевесил за спину. Осторожничает!

— Ой, парень, лучше не спрашивай, — волчий вожак даже зубами приклацнул. — Это же самого кота Баюна правнучка. Из дому сбежала. Старик по всем княжествам гонцов разослал, с лап сбился, а она, негодница хвостатая, вона где: в здешних краях прохлаждается! Вот мы её усовестить и пытались.

— Не хочу я домой возвращаться! — Капризно мяукнула с ветки беглянка. — Я молодая, красивая, мне гулять положено. А прадедушка Мявчик… То есть