Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь - Рэй Стейнер Клайн

Начальником Управления текущей разведки во времена Даллеса был Хантингтон (Тинг) Шелдон. Он начал работать в ЦРУ при Смите и прослужил там до самого выхода в отставку (уйдя с поста начальника УТР, он стал главой Управления разведки средствами связи — отдела ЦРУ). Назначив в качестве своего заместителя Найта Макмэхэна, Шелдон поступил весьма мудро. Шаг за шагом Шелдон и Макмэхэн отстроили центр исследований и анализа данных, поступающих из всех источников информации, — тот самый центр, который Найт и я начали создавать в УДО накануне появления у нас Битла Смита.

Шелдон был гением в деле руководства командой профессионалов-аналитиков, печать мастерства лежала на продукции УТР. У него был уникальный нюх на все, что может привлечь внимание стоящего на более высокой ступени иерархической лестницы, — на каждом уровне ее он и предлагал соответствующий «лакомый кусочек», и это открывало ему доступ к следующей ступени. Тут требовалось мастерство игрока, и Шелдон был игроком высшего класса. В этом смысле он и Макмэхэн обслуживали весь Вашингтон по высшему разряду. И стали незаменимыми. Тот и другой были неутомимы в работе.

Другой человек, пришедший в ЦРУ со стороны — профессор Макс Малликан (экономист из Массачусетского технологического института, — организовал из остальных аналитиков, работавших в УР, Управление исследований и документов (УИД). Они занимались глубинным исследованием (на базе географических характеристик) различных регионов, особенно — развитием экономики Советского Союза и Китая. Аналитики УИД, кроме того, выполняли экономические исследования для НОРДа, причем значение этой функции все более возрастало по мере роста стоимости производства оружия, когда оценка производственных мощностей советской экономики стала критически важной для долговременной оценки советской военной мощи. Вероятно, именно эти экономические исследования более всего прочего обеспечили ЦРУ возможность влияния на военные ведомства и понудили их к эффективному сотрудничеству в рамках НОРДа.

Другим участником этого исследовательски-аналитического процесса было Управление научной разведки — специализированная группа аналитиков, дававшая ЦРУ возможность быть в курсе технологических новинок в таких важнейших областях, как атомная энергетика и (с середины 50-х годов) ракетная техника. Старшие офицеры ЦРУ, специализировавшиеся в этих вопросах, приняли на себя руководство межведомственными комитетами. Предмет забот этих комитетов в течение многих лет вся межведомственная разведывательная система именовала «Мистер ядерное оружие» и «Миссис управляемая ракета». Аналогичную роль в сфере экономики и географии выполняли Отто Гати, Эдвард Аллен и Уильям Морелл — тогда как УТР поставляло Вашингтону ежедневные сводки; глубинные исследования аналитиков, работавших в области экономики и науки, запечатлевались в многостраничных томах.

Помимо составления докладов, исследовательские и аналитические отделы ЦРУ осуществляли еще две важные задачи. Начать с того, что аналитики, работавшие в сфере науки и экономики, были первыми в разработке техники составления детальных руководств по сбору информации, относительно тех или иных специфических вопросов. Конечно, от такого рода обобщенных ориентировок, как правило, немного толку сборщикам информации, работающим в полевых условиях, но любому аналитику способны многое открыть сведения о том, где и как отыскать конкретный факт или цифру, которые могут стать ключом к успеху в поиске нужной ему информации. Позже этот тип работы я институционализировал в рамках УР, где им и по сию пору занимается особый штат сотрудников, старающийся в той или иной форме перевести весь объем актуальных нужд политиков и аналитиков-разведчиков на язык детальных запросов, которые способны сориентировать на сбор нужных данных находящегося в полевых условиях агента или станцию электронного перехвата.

Когда в 50-е годы ЦРУ начало заниматься аэрофоторазведкой, такого рода руководства оказались крайне полезными. Компьютеризированное управление разведывательными спутниками, этим чудом техники, позволило связать воедино агентуру, службы перехвата и специфические нужды аналитиков. В разведке нет более важного дела, чем тесная связь между этими звеньями единой цепи, но, увы, нет дела, которое бы столь же недостаточно ценили, как это.

Вторая выгода, проистекающая из интереса ЦРУ к исследованиям в сфере экономики и науки, — это создание системы контактов с миром университетских исследовательских центров, то есть неправительственных учреждений. К примеру, Макс Милликан, вернувшись в Массачусетский технологический институт в 1953 году, наладил отношения — на уровне консультаций — между учеными из УР и профессорами из Центра международных исследований в своем институте (CENIS). ЦРУ оказывало этому Центру существенную финансовую помощь, но после того как это начинание стало объектом общественной хулы, пришлось его прекратить.

Весьма сожалительно, что ЦРУ вынуждено держать в секрете множество своих исследовательских проектов — если бы они осуществлялись полностью открыто, это, конечно, стало бы большим вкладом в труды академических кругов. Я думаю, что связь между лучшими аналитическими умами из разведки и академическими кругами должна быть более прочной, нежели это было возможно до сих пор из-за владеющего интеллигенцией страха, что обмен информацией и мнениями с ЦРУ — это нечто вовлекающее в тайную деятельность. На мой взгляд, ученым, работающим как в правительственных, так и в независимых учреждениях, такие консультации только на пользу. И нет никакой надобности причащаться к тайной деятельности или разделять взгляды ЦРУ и пропагандировать их.

Так или иначе вопреки всем трудностям, ЦРУ (прежде всего специалисты по экономике и науке, и в меньшей мере политологи) наладило интеллектуальные связи с внешним миром.

Такое вот уважение к учености, будучи одной из основных отличительных черт ЦРУ, обеспечило ему значительное интеллектуальное превосходство над КГБ и разведками других тоталитарных государств. Но надо еще очень многое сделать для того, чтобы ослабить ограничения, которые налагаются на контакты между сотрудниками ЦРУ, занятыми осуществлением тайных операций, и учеными. Хотя на самом деле уже и сегодня до сведения ученых за пределами разведки доводится значительно большее число исследовательских работ, чем об этом знает широкая публика, и такая практика оправдана, поскольку дает аналитикам-разведчикам возможность ознакомиться с мнением экспертов в науке, бизнесе и прочих областях — экспертов со всех концов необъятной Америки. От этого выигрывают все стороны. Общие контуры такого рода контактов вырисовывались еще в 50-х годах в ходе открытых консультаций с учеными, которым способствовали Битл Смит и Аллен Даллес.

Для всех нас, работавших тогда в разведке (особенно — в аналитических ее отделах), ЦРУ представлялось интегральной частью американского общества, питающейся его силой и возвращающей в общую сокровищницу знаний все, что можно, все, что не ставит под угрозу источники разведывательной информации. Взаимосвязь между ЦРУ и обществом ослабла в последние годы из-за подозрений и страхов, порожденных в интеллектуальной среде Америки россказнями о тайных акциях разведслужбы. Широкая публика не видит разницы между работой аналитиков ЦРУ и подразделений, осуществляющих тайные операции. Когда бы можно было устранить это