Золотая клетка - Юй Сы

от презрительных слуг, от одиночества во дворце. Будь его воля, он бы увез ее туда, где никто никогда не смог ее расстроить. Чтобы она всегда рисовала, всегда улыбалась – ему, как сейчас.

Он никогда не мечтал, чтобы его чувство было взаимным. В конце концов, кто он такой? Советник, сын военного министра, какое право он имеет требовать взаимности? Разве был он выгодной партией для принцессы, которой наверняка готовили в супруги наследника какой-нибудь соседней империи? О сватовстве никогда не шла речь. Ему было достаточно, что Четвертая принцесса считает его другом детства, что у него беспрепятственный вход во дворец принцессы и на лице той при виде него расцветает эта слегка растерянная, но прекрасная улыбка.

И все же… И все же… Все люди жадны, когда дело доходит до чувств.

Шан Юй выпрямился на сиденье, отстраняясь от стола.

– Как дела у отца-императора? – спросила Мин Сянь, вновь берясь за кисть.

– Его Величество, кажется, идет на поправку, – отозвался советник. – Сегодня он присутствовал на утреннем собрании и лично разбирал дела.

– Это хорошо, – сдержанно отозвалась Мин Сянь. После смерти брата ее отношения с императором заметно охладели, и она старалась не попадаться ему на глаза чаще необходимого. Ей было комфортно в своем дворце – иногда ей казалось, что она может провести вот так всю жизнь…

– Ваше Высочество планирует посетить банкет в честь дня рождения императрицы? – спросил Шан Юй, глядя на тонкие пальцы, держащие кисть.

– Да, императрица Чжэнь уже прислала мне приглашение. – Мин Сянь посмотрела на Шан Юя и улыбнулась. – Как я могу не пойти?

– Да, правда, простите меня за глупый вопрос, – отозвался Шан Юй. Ему, казалось, было все равно, о чем говорить, если это касалось Четвертой принцессы. Поэтому вскоре он замолчал, следя за движениями кисти девушки. Тихо щебетали птицы и шелестела молодая листва. Все вокруг было наполнено покоем. Двое сидели в беседке, изредка перекидываясь парой фраз, и их маленький мирок казался настолько наполненным, что слуги, пришедшие звать Четвертую принцессу обедать, некоторое время не решались их тревожить.

– Прошу, – сделала приглашающий жест Мин Сянь, отложив кисть.

– Благодарю, – Шан Юй поднялся, расправляя складки халата.

– Не стоит. В моем доме для тебя всегда найдется миска риса, – улыбнулась принцесса, ступая первой за пределы беседки. Шан Юй замешкался – сердце у него неожиданно зашлось как сумасшедшее, и он сглотнул. – Ну, ты идешь? – принцесса обернулась, озаряя его улыбкой, как в детстве. – Все остынет.

– Конечно.

Глава 22

и я так долго верила в это…

Мин Сянь помассировала виски, морщась от головной боли. В последнее время из-за наводнения и ее новой идеи с каналом забот у императрицы стало значительно больше. Практически весь день она сидела в кабинете, принимая различных чиновников и выслушивая бесконечные доклады. Она немного завидовала свободному и беззаботному Цзи Хэ, который проводил большую часть своего времени во что-то играя или гуляя по столице, или навещая бабушку – вдовствующую императрицу. А она, императрица, не могла выкроить время даже на то, чтобы закончить рисунок.

Чжоу Су беспокоился, что Ее Величество, погрязнув в делах, станет питаться еще хуже, чем обычно. Он даже стал подумывать о том, что приглашать Второго принца Ци в кабинет – не такая уж плохая идея: императрица охотно делила с ним трапезу, и тогда ее питание (по меркам евнуха) становилось более-менее. Или можно было позвать великого советника, однако здесь велика вероятность, что Ее Величество опрокинет на советника Шана стол или миску с рисом, или еще что-нибудь. Каждый раз, думая об этом, Чжоу Су качал головой – всегда спокойная и сдержанная императрица рядом с великим советником теряла всякое самообладание. Евнух полагал, что та очень сильно его не любит, несмотря на всегдашнюю почтительность со стороны советника. И причина ему была хорошо известна…

– Чжоу Су, где ты витаешь? – в голосе императрицы скользнуло редкое раздражение.

– Простите, Ваше Величество! – покаялся евнух Чжоу, отмахиваясь от ненужных мыслей о прошлом. – Вам что-то требуется?

– Ян Лэй не передавал Нам никакого доклада? – спросила Мин Сянь, глядя на груду посланий трону перед собой.

Большая часть из них была жалобами чиновников на непомерную стоимость нового канала. Особенно яро выступал против министр Вэй – собственно, именно поэтому на стол императрице посыпалась такая кипа докладов. Мин Сянь подозревала, что вскоре все чиновники, ведомые правым министром, встанут на колени и вынудят ее отказаться от строительства. И она ничего не сможет поделать. Это раздражало ее, подобно порезу на пальце от бумаги – вроде мелочь, а неприятно и чешется.

– Нет, Ваше Величество, – тут же отозвался Чжоу Су. – Послать за ним?

– Нет… – отмахнулась императрица. – Не стоит. Значит, у него нет новостей.

После этого Мин Сянь надолго замолчала, обдумывая ситуацию. Уже прошло больше недели с последней аудиенции Ян Лэя, и до сих пор не было понятно, схватил ли он Ли Гана. Выполнил ли он ее приказ?

На утренних собраниях Мин Сянь вглядывалась в лицо министра Лю, но тот выглядел таким же беззаботным, как и прежде. Успешно замел следы?

* * *

Приближался день поминовения усопших – фестиваль Цинмин[68], а значит, императрица должна была снова отправиться в императорскую усыпальницу для традиционной церемонии поклонения предкам и сжигания ритуальных денег. Императрица ненавидела этот день, как, впрочем, и любой другой, наполненный официальными ритуалами фестиваль.

Министерство обрядов уже вовсю готовилось к отмечанию Цинмин. В этом году, на пятую годовщину смерти прошлого императора, предполагалась пышная церемония со всеми чиновниками выше пятого ранга. Одна только мысль об этом вызывала у императрицы головную боль. День, проведенный в окружении матушки, министра Вэя и великого советника, казался ей пыткой.

Однако, как бы ей этого ни хотелось, время не остановить. Утром фестиваля Цинмин Мин Сянь со вздохом поднялась, отдавая себя на милость служанок – опять эти тяжелые церемониальные одежды во множество слоев, давящий на шею головной убор и ни росинки во рту за весь день после завтрака.

– Чжоу Су, – позвала она.

– Да, Ваше Величество. – Евнух подскочил к ней с миской каши, вкладывая ее в руки императрице. Та с трудом принялась есть, пока ей поправляли бесконечные слои ткани и затягивали пояс. Она торопливо глотала жидкую кашу, зная, что по правилам сегодня нужно было поститься, однако она не собиралась этого делать – умершим все равно, сыта она или голодна, как, впрочем, и живым.

– Чиновники уже у городских стен, – сказал евнух, забирая пустую миску.

– Хорошо, – кивнула императрица. – Министр Цао?

– С самого раннего утра в усыпальнице, – отрапортовал Чжоу Су.

– Отлично, – снова кивнула Мин Сянь. – Выдвигаемся. – Она взмахнула рукавами, ощущая себя разодетой куклой.

– Императрица отправляется! – громогласно провозгласил евнух, когда они покинули личные покои.

Мин Сянь уселась в повозку, думая о том, что еще даже не рассвело